— Откуда ты знаешь, сколько дать ей молока? — с любопытством спросил он, беря себе стул и садясь.

— Я этого не знаю, — призналась Кэти, проверяя, не слишком ли остыло молоко. — Так что придется импровизировать. — Она показала ему бутылку. — Я налила четыре унции. Посмотрим, выпьет ли она все. Если выпьет, дам еще немного, пока не увижу, что хватит.

— А как ты узнаешь, что… хватит?

Кэти улыбнулась и села.

— Она или выплюнет соску, или отвернется, или заснет. Последнее у нее действительно хорошо получается, верно?

— Вроде бы. — Дэнни нахмурился, наблюдая, как Молли начала жадно сосать, работая щеками и языком и слегка почавкивая. — Как, черт возьми, тебе удалось так много узнать о младенцах? — спросил он, напряженно глядя на нее.

— Не забывай, что у меня диплом по ранним стадиям развития детей. А потом, ты же знаешь, я всегда любила малышей.

Кэти казалась такой естественной, сидя с малышкой на руках, кормя ее, разговаривая с ней. Просто невероятно, как быстро она привязалась к ребенку, а ребенок к ней.

Кэти удивительная женщина, думал он, чувствуя, что восхищается ею все больше. Совершенно удивительная. Ему казалось, что во всем мире нет другой женщины — за исключением, может быть, его матери, которая оказалась бы способной так спокойно и уверенно держаться в подобной ситуации.

Он перевел взгляд на малышку и снова поразился, как здорово Молли похожа на Кэти: тот же цвет волос и кожи, та же утонченность. Они могли быть матерью и дочерью.

Мысль о том, что Кэти уже достаточно взрослая, чтобы иметь собственных детей, заставила его вздрогнуть. Он раньше никогда не задумывался о том, что Кэти вырастет, выйдет замуж, у нее появятся дети. Она всегда была для него маленькой девочкой — может быть, из-за того, что он всегда был ей нужен. Глядя на нее сейчас, он понимал, что она больше не нуждается в нем.

До ее отъезда на учебу, они всегда были близки, невероятно, поразительно близки. Временами, глядя на Кэти, ему казалось, что он смотрится в зеркало — так они были похожи друг на друга. Не внешне, разумеется, а в главном — жизненные ценности, нравственность, уважение, ответственность, честность.

Во всем том, что он ценил в жизни. Во всем, чего не было у его жены. Бывшей жены.

Он не думал о ней — не хотел думать — так давно, что и не помнил, сколько времени. Очень больно было признавать, что обманулся, соблазнившись красивым лицом и обаятельной улыбкой. К сожалению, это все, что в ней было. Просто вспышка, ничего существенного. И никакого сердца. Ничего похожего на Кэти. Почему он раньше этого не понимал? Он вдруг подумал о том человеке, как бишь его? Сэм? Да, в нем было все дело. Почему мысль о том, что Кэти может любить кого-то другого, так выводит его из себя? Если бы он не знал, что такое невозможно, мог бы поклясться, что ревнует.

Этот Сэм наверняка не для нее, и Дэнни обязательно скажет ей об этом при первой же возможности.

— Из тебя выйдет чудесная мать, — тихо сказал он, протягивая руку и касаясь ее руки. — Ты выглядишь совершенно естественно.

Донельзя обрадованная этим комплиментом, она взглянула на него снизу вверх. Она всегда мечтала о материнстве, всегда думала, что ее дети будут их детьми — его и ее. Это была мечта, которую она носила в сердце с детства и которую не могла высказать вслух.

Забота о чужих детях заполняла лишь часть пустоты в ее страдающем сердце.

— Я всегда хотела иметь много детей, Дэнни, — спокойно ответила она, отвернувшись, потому что видеть печаль в его глазах было невыносимо. — Ты ведь знаешь, как важна для меня семья.

Дэнни был одним из тех немногих людей на свете, которые точно знали, что такое для нее семья.

Она не представляла, что стало бы с ней, если бы не тетя Мэйв и дядя Джок; если бы ее просто оставили, как малышку Молли, или передали в какую-нибудь огромную, бездушную организацию типа ОДДС. Кэти внутренне содрогнулась от этой мысли и крепче прижала к себе девочку.

В поисках безопасной темы для разговора она улыбнулась.

— Расскажи-ка мне про Марту. — Все это время любопытство не давало ей покоя. Остановившись, чтобы вытереть салфеткой ротик Молли, она посмотрела, сколько осталось молока в бутылке, и стала кормить дальше. — Как ты с ней познакомился?

— С Мартой? — Дэнни пожал плечами. — Рассказывать-то практически нечего. Я познакомился с ней года два назад, здесь в районе.

— И как давно она… пьет? — тихо спросила Кэти, понимая, что более мягкого выражения тут не подберешь.

Дэнни покачал головой, потом улыбнулся.

— Она не пьет, Кэти. Я ни разу не видел, за все время нашего знакомства, чтобы она пила. Но многие люди полагают, что всякий бездомный человек — алкоголик. В случае Марты это совсем не так.

Кэти тут же пожалела о своих словах. Протянув руку через стол, она положила ее на руку Дэнни.

— Прости, я просто… предположила… просто подумала… — Она покраснела, и Дэнни ободряюще сжал ей руку.

— Не смущайся, в этом многие ошибаются. Марта рано овдовела, осталась с маленькой дочкой и без гроша. Пошла работать прислугой в один из отелей в центральной части города. — Он пожал плечами. — Как говорит Марта, это практически единственная работа, которую она умела делать и которая давала ей возможность честно зарабатывать на жизнь. Она твердо намеревалась содержать дочку и себя, не полагаясь ни на чью милость.

— И что же произошло?

— Это случилось двадцать с лишним лет назад. Летом после окончания средней школы ее дочь связалась с плохой компанией. Дело кончилось наркотиками. И в придачу забеременела. Марта настояла на том, чтобы ребенок остался у нее, но дочь так и не одумалась. Марта не видела ее около восемнадцати лет.

— А как получилось, что она стала бездомной?

— Все эти годы она проработала в одном и том же отеле, не пропустив ни единого рабочего дня, и при этом смогла вырастить дочь и внучку.

— Ту самую, которая учится на доктора?

— Точно. — Он откинул с лица волосы, еще не высохшие после дождя. — В один прекрасный день Марта пришла на работу, как обычно, и нашла отель закрытым. Его закрыли без объявления, без предупреждения. Она проработала там почти сорок два года. Рассчитывала на пенсию, так как почти весь ее заработок уходил на внучку. — Он вздохнул и потер покрывшийся щетиной подбородок. — Без работы и без средств к существованию, она, в конце концов, потеряла и свою небольшую квартирку.

— А на другую работу устроиться не удалось?

Дэнни невесело засмеялся.

— Она пыталась. Но что светит женщине без образования, которой уже за шестьдесят? — Он пожал плечами. — Вот так она и стала бездомной. Обращаться за государственным пособием не хочет. Вопрос гордости.

Кэти почувствовала прилив симпатии к этой женщине.

— Как это печально. А что, внучка разве не может позаботиться о ней?

— Внучка даже не знает, что она бездомная, — тихо проговорил Дэнни, наблюдая, как Кэти кладет Молли себе на плечо и легонько похлопывает по спинке. — Марта не хочет, чтобы она знала. Главное для нее — чтобы внучка окончила колледж и поступила на медицинский факультет.

— Она ничего не сказала внучке? — Кэти ошеломленно смотрела на него.

— Ничего. — Он с облегчением посмотрел на почти пустую бутылочку. — Ту небольшую сумму, которую получает по социальному обеспечению, Марта ежемесячно высылает внучке. Она просто души в ней не чает, — с улыбкой сказал Дэнни. — Около четырех или пяти месяцев назад девочка заболела, так Марта чуть с ума не сошла от беспокойства. Учти еще, что Марта очень горда и независима, никогда ни о чем не попросит, но, когда заболела внучка, она все-таки попросила меня подвезти ее к автобусу. Дело было зимой, и я не мог позволить ей проделать весь путь на автобусе — подвез на машине, но лишь при условии, что высажу ее за квартал до общежития. Марте казалось: если внучка увидит меня, то поймет, что тут что-то не так. — Дэнни чуть улыбнулся уголками губ. — Марта, она особенная, — заключил он. Ему это было понятно — человек делает для семьи все, что может. Его тоже так учили, так воспитывали, так он и сам поступал в жизни.