От сделанного открытия она вспыхнула и отвела взгляд.
Неужели у прежней Дженни была такая мораль, что она могла спать с двумя мужчинами? Она даже поморщилась от отвращения. Что же за женщина была прежняя Дженни? В который уже раз задавала она себе этот вопрос.
Пойдем! — позвал Люк. — Надень туфли. — Он подошел к кровати и взял сумку с ее вещами. Потом добавил: — Поедем домой.
Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дом. Это слово должно вызывать чувство безопасности и тепла, счастья и веселья. Покоя. Семьи. Но ничего подобного Дженни не чувствовала. Страх, липкий жуткий страх сковывал ее тело.
На улице она остановилась на мгновение, закрыла глаза и подняла лицо к небу. Доля секунды, в течение которой она наслаждалась теплом солнечного дня. Потом Люк положил ладонь ей на спину и слегка подтолкнул вперед.
На машине нам ехать минут тридцать, — сообщил он.
Дженни с облегчением отметила, что сохранила способность ставить одну ногу перед другой и идти нормальным шагом. Жар его руки, лежавшей на спине, обжигал сильнее, чем летнее солнце, и это не казалось ей неприятным.
И все же она пошла быстрее, чтобы идти на шаг или два впереди и не чувствовать его руку на своей спине. Меньше всего ей хотелось демонстрировать этому незнакомцу откровенную и чувственную реакцию на его прикосновение. Может быть, он и ее муж, но она не знала этого мужчину.
— Эй!
Она обернулась.
— Ты прошла мимо нашего «бронко».
Щеки у нее горели. Заметив, что она покраснела, он кивнул головой.
Ничего страшного, — успокоил он ее. — Откуда ты могла знать?
Он открыл для нее дверь большого автомобиля. А сам обошел машину и сел за руль.
— Странно, — заметила Дженни, застегивая ремень безопасности. — Я помню, что надо пристегнуться, но понятия не имею, в каком мы городе. — Она откинулась на спинку сиденья. — Знаю, что это розы, а это сосны, но не помню названия горного хребта. — Дженни показала на горизонт.
Разве доктор не предлагал тебе сообщить такого рода сведения? — Люк повернул ключ зажигания и посмотрел на нее.
Предлагал. — Она сокрушенно вздохнула. — Я боялась спрашивать…
«Бронко» стоял неподвижно, ровно работал мотор.
Это, конечно, не похоже на Дженни, которую я знал, — после минутного молчания заметил Люк.
Накатила волна отчаяния.
Разве ты не понимаешь? — выкрикнула она. Глаза наполнились слезами от полного поражения и смятения. — Женщины, которую ты знал, нет! — Она дважды постучала указательным пальцем в висок. — Я ее не помню. Она мне незнакома. И я не уверена, что хочу…
Перестань! — Он потянулся к ней, сильные пальцы обхватили ее запястье.
Нет, — просительно прошептала она и выдернула руку. Его прикосновение будоражило. Вызывало страстное желание, а это и волновало, и смущало.
Почему? Вопрос прокрался в сознание, она не успела остановить его. Почему она так сильно реагирует на него, если…
Дженни покачала головой. Она еще не готова. Есть много других, более важных вопросов, на которые нужно найти ответы. Какой была Дженни Прентис? И какой стала женщина, которая вернулась? И что собираются делать окружающие, если она стала другой? И какой этот мужчина, сидящий рядом? Каким был их брак?
Последняя мысль вызвала еще один ошеломляющий вопрос: чего он ждет от нее как от жены? Наверное, предполагает выполнение ею супружеских обязанностей? Но как же…
Ее охватила паника.
Вслед за мыслью о сексе возник другой вопрос: кто отец ребенка, которого она носит?
Подумав о малыше, она сложила на животе руки. Этот последний вопрос показался Дженни самым важным.
Не понимаю, почему ты приехал! Тебе следовало бы послать за мной кого-нибудь другого. После того зла, какое я причинила тебе. Нашему браку. — Она покачала головой. — Я не помню, что мы были вместе. У меня нет ни единого воспоминания о нашей жизни. Разве тебе не обидно думать, что я спала с твоим братом?
Его темные глаза словно погасли, тень боли мелькнула в них.
Послушай, — начал он, — прежде всего я хочу, чтобы ты знала: не верю, что у тебя была связь с Чадом. Я отец ребенка, которого ты носишь. Я уже говорил это четыре дня назад, когда к тебе вернулось сознание. И повторяю это сейчас.
Да, он заявил об этом. Откровенно и ясно. Дженни слышала. Но в какой-то момент в этих темно-карих глазах она заметила сомнение.
Но почему Чад…
Он поднял руку, предлагая ей замолчать.
Для того, чтобы понять это, понадобится время. — Люк медленно стал выруливать со стоянки. — Мы найдем ответы на сложные вопросы позже. Сейчас давай займемся простыми.
Простыми? — спросила она. Разве есть что-нибудь простое в этой жуткой неразберихе?
Да, — кивнул он, выезжая на дорогу. — Ничего нет проще, как узнать, где мы находимся. Мы в Олеме, штат Пенсильвания. На Северной улице, если быть точным. И ты спрашивала о горном хребте? Это горы Поконо. — Он показал на северо-запад. — Видишь эту гору? С зубчатой вершиной? Это Прентис-Маунтин. Так же называется наш курорт. Мы направляемся туда. Там мы живем.
Примерно полчаса Люк вел машину по извилистым дорогам, показывая ей все интересные места города.
Летом в Олеме жителей совсем мало, рассказывал он. Но в лыжный сезон в город приезжают те, кто любит спорт. Зимой туризм достигает пика.
Он показал ей два других курортных поселка, находившиеся на дороге, ведущей в «Прентис-Маунтин». Дженни отметила, что Люк не видит угрозы со стороны близлежащих курортов, а ведь они должны отвлекать его клиентов. Он же рассказывал о владельцах, которые были его конкурентами, как о своих друзьях. От этого ей стало легко, почти весело. И первый раз за утро она поняла, что улыбка не сходит у нее с лица. Она расслабилась, наслаждаясь отдыхом во время недолгого путешествия.
Еще Дженни открыла, что ей нравится сочный тембр голоса Люка. Тон искренний и ласковый. Совсем не тот, злой, какой она услышала четыре дня назад в реанимационной палате. Его голос убаюкивал, порождал удивительное состояние светлого покоя и беззаботности. Да и сам Люк казался ей совсем другим человеком, не тем, какого она увидела четыре дня назад.
Неожиданно Люк свернул с дороги к маленькому фермерскому домику.
Здесь живут Бад и Мэри, — пояснил он. — Мы с тобой очень любим помидоры, которые продает Бад. Надо купить их. К обеду.
Он остановил машину и открыл дверцу. Дженни инстинктивно потянулась к ручке своей дверцы.
Посиди пока, — предложил Люк. — Я вернусь через минуту.
Люк подошел к палатке около дома, поздоровался с фермером. Услышав шум мотора, из дома вышла женщина, вытирая о передник руки.
Привет, Дженни! — крикнула она через двор и помахала рукой. — Рада, что ты поправилась.
Волна тревоги опять захлестнула Дженни. Предполагается, что она знает эту леди. На всякий случай Дженни помахала рукой, отвечая на приветствие, и попыталась состроить улыбку.
Женщина пересекла двор и присоединилась к разговору Бада и Люка. Дженни нахмурилась. Судя по жалостливым взглядам, которые женщина то и дело бросала на «бронко», они говорили о ней.
Дженни закрыла глаза и судорожно вздохнула.
Люк открыл дверцу и сел рядом, глядя на жену.
Мэри приедет к нам, чтобы испечь лимонный пирог с безе, — сообщил он, пристраивая между сиденьями пакет с ярко-красными сочными помидорами. — Твой любимый.
Когда Люк выезжал на дорогу, она косо стрельнула глазами на пару, стоявшую у палатки.
Что ты им сказал? — вырвалось у нее. — Они смотрят так, будто у меня смертельная болезнь.
Это глупо, Дженни, — мягко проговорил он. — Конечно, они не…
Я не глупая!
У него вздулись желваки. Она решила — от раздражения. Черт возьми, пусть! Пусть он тоже немножко пострадает. Небольшая досада не идет ни в какое сравнение с ее мучениями. Ведь она, куда бы ни повернулась, упирается головой в глухую стену.
Послушай, — он не отводил глаз от дороги, — Бад и Мэри наши соседи. Наши друзья. Они и твои друзья, Дженни. Они беспокоятся о тебе. Я должен был им что-то сказать.