— Много болот я повидал! — прорычал Дмитр, ни к кому не обращаясь. — Но такого даже в нашем Коломасове-сельце нет! Понятно теперь, почему подле него разбойники развелись!

Он сказал это так, будто разбойники были новым видом мошкары или там червяков — с полным презрением в голосе. Казак, а значит — сам разбойник, ибо волжские казаки держали в страхе все города на этой реке и не пропускали без изъятия дани ни один караван, он не готов был воспринимать всерьёз болотных «чудищ». Даже если сам был безоружен и избит, а у них оружия — и даже огненного боя — хватало.

— Нас спасут? — жалобно спросила Татьяна, ещё сильнее прижимаясь к Дмитру, отчего тот, бедняга, позеленел окончательно.

— Спасут, конечно! — прохрипел он. И вдруг, изумлённо распахнув голубые глаза и раззявив рот, утягивая боярыню за собой, одним нырком, по уши, провалился под мох. Татьяна завизжала так громко, что никто не остался к несчастью равнодушным.

— Первый! — буркнул с нескрываемым страхом кто-то из разбойников. — Ну, началось! Держись, браты…

Дмитра вытащили, хотя это и заняло почти четверть часа — трясина неохотно отпускала жертву, взяв в залог до следующего раза сапог.

— Под ноги смотри! — рявкнул рослый шиш, тот самый, что убил Мишука. — Растяпа…

Богу было угодно, чтобы следующим провалился как раз он. Так же, как и в случае с Дмитром, всё произошло мгновенно, разбойник даже гавкнуть не успел. Также пришлось потратить на него немало времени… А потом он ещё долго гадливо сплёвывал тину и грязь изо рта, откашливался и старательно задавливал рвущуюся наружу рвоту…

К тому времени, как прошёл первый час их похода по болоту, «искупаться» в трясине успели все, да и мягкий, пружинистый ковёр мха сменился на жидкую грязь, мужчинам доходящую до пояса, а Татьяне — и вовсе по грудь. Холодная, вязкая грязь холодила тела и требовала немало сил — продавливать её. Татьяна совсем изнемогла. У неё уже не хватало сил на то, чтобы жаловаться и даже стыдливость куда-то исчезла. Грязь, кругом была грязь и вонь. Каждый уже хлебнул хотя бы по глотку болотной жижи, пахнувшей куда хуже дерьма. Да и вкус у неё был такой гадостный…

— Остров! — радостно заорал, а, по сути, прохрипел идущий первым разбойник. — Остров, браты!

Это и впрямь оказался остров. Почти весь он порос кустарником, к тому же был слишком мал, чтобы двадцать человек могло лечь на нём — они разместились сидя вплотную друг к другу. Не было возможности даже развести костёр, чтобы согреться и обсушиться! Да и запалить его всё равно не удалось бы — трут отсырел, и больше напоминал комок грязи, который противно даже в руки взять…

Да к тому же Ворон не дал им отдышаться.

— Вперёд! — прохрипел он, больше похожий на болотного упыря, чем на человека. — Вперёд!

Они ушли не все. На острове остался небольшой отряд разбойников — задержать возможную погоню.

2

Холодная жижа, которою даже грязью назвать — похвалить, хлынула в не успевшие закрыться глаза, в нос и уши, в распахнутый в бесполезном и даже вредном вскрике рот. Резко раскинув руки, пан Роман попытался найти хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться… Но вокруг была только грязь, жидкая, не способная послужить опорой грязь. И вдруг под рукой оказалось что-то твёрдое, пусть и склизкое. Пан Роман радостно ухватился за это рукой… Похоже на голову. Только лысую. Нет, пожалуй… Пожалуй, что это был — череп!

Пан Роман отчаянно рванулся и — вынырнул. Его тут же ухватили за руки и выдернули из ямы, в которую он провалился исключительно по своей глупости. Ну, и ещё — из-за большого желания обогнать идущего первым сотника-московита…

Кирилл Шулепов, сотник великого мечника, князя Михаила Шуйского, оказался совсем неплохим… для московита. Он не стал возражать, когда десяток казаков — и оба пана в том числе, изъявили желание присоединиться к отряду. Разумеется, им вернули оружие. Отряд набрался большой, в три с лишним дюжины, только на переправу его на единственной целой лодке потребовался час. Ещё два часа отнял путь по болоту. Измотались, а теперь — изгваздались в грязи все поголовно, хотя тяжелее всего пришлось Мареку и пану Анджею. Оба — невысокие, а Марек даже щуплый, они больше всех страдали. Любое волнение болота приводило к тому, что волны захлёстывали их с головой… Марек даже плыть пытался! Пан Анджей же плавал как топор — задницей… м-гм… топорищем кверху. Ему уберечься было сложнее, и он окончательно озверел. Судя по тем клятвенным обещаниям, которыми он сыпал, прерываясь только на то, чтобы выплюнуть очередную порцию грязи изо рта и прочистить глаза, разбойникам должно было прийтись несладко, когда они, наконец, окажутся в пределах досягаемости его кончара. Правда, на его месте пан Роман лучше помолчал бы… Ну да пан Анджей никогда не шёл лёгкими дорогами. Теперь же, видимо, заразившись, совсем по-Медведковски поступил и пан Роман. Надо ж было ему соступить с торной тропы, по которой шёл, двигаясь след в след за сотником Кириллом! Теперь, вынырнув и прочистив глаза, он увидел перед собой целую цепочку медленно бредущих по пузо в грязи воинов. Встать в строй удалось только десятым. И обгонять лучше более не пытаться! Хватит, попробовал…

Внезапно, цепочка остановилась и сотник ровным, ничего не выражающим голосом сказал:

— Остров!

Впереди и впрямь блином на растопленном масле лежал остров. Редкий кустарник возвышался над болотом хорошо, если на сажень, да и сам остров был невелик… Он всё равно сулил отдых и пан Роман облегчённо перевёл дух. Отдых! Мечтания превращались в реальность!

— Час на роздых! — громко возвестил Кирилл спереди. — Пан Роман, ты не возражаешь?

— Нет, отчего же! — так же громко ответил пан Роман. Но где-то в глубине души били, оглушительно звенели тревожные колокола. — Но думаю, для начала надо бы разведку вперёд послать. Так, для приличия…

На него даже свои посмотрели удивлённо и с укором. Конечно, подстраховаться не мешало бы… Но ведь это ещё как минимум четверть часа в болоте торчать!

Сотник впереди ненадолго задумался, потом — уже на полтона тише — назвал несколько имён. Рослые молодцы — волжские казаки, проваливаясь в трясину и выгребая кое-как, смогли пройти вперёд и двинулись к острову. До него было всего-то шагов сорок, но шли они очень долго и очень медленно. Самые выносливые начали выбиваться из сил…

Выстрел прогремел, когда до острова им осталось всего-то шагов девять. Единственный выстрел, да и эта пуля просвистела пусть низко, но — над головами разведчиков.

— Засада! — пытаясь быстро вытащить саблю, заорал казак. Ему не суждено было вытащить саблю — второй выстрел был точнее, и пуля хрустко впечаталась ему прямо в лоб. Остальные медленно — слишком медленно! — двинулись вперёд. Выстрелов пока не было, да и были бы — деваться всё одно некуда. Вперёд! Только вперёд!

Радостно пыхтя, и чуть не пропоров кончаром одного из казаков, вперёд вырвался пан Анджей. Горький опыт пана Романа ничему его не научил — он сошёл с тропы, но… Дуракам везёт. Его только захлестнуло очередной волной. Зато когда он, наконец, выбрался на берег — взъерошенный, мокрый, грязный… похожий на чёрта или упыря куда больше, чем на человека, его испугались даже свои.

— Вперёд! — заорал меж тем пан Анджей, лихо крутанув кончаром над головой. — Бей их, гадов!

Из кустов грянуло ещё два выстрела, и ещё один казак был убит. Остальные, озверев, ринулись вперед, и остановить их было невозможно…

Кирилл выбрался на берег, когда бой уже заканчивался. Шестеро разбойников оставил в заслоне Ворон. Шестеро их и лежало. Все — мёртвые.

Скривившись, как от зубной боли, Кирилл уныло спросил:

— В плен хоть одного нельзя было взять?

— Нельзя, сотник! — виновато развёл руками старшой дозора. — Больно яростно сражались. Двоих наших убили тогда, а потом резались, как черти! Вон тот гад, чтобы ему в самый Ад провалиться, меня по руке полоснул!

Тяжело вздохнув, Кирилл без особого интереса взглянул на длинную, кровоточащую царапину, протянувшуюся от локтя до кисти. Да, попало казаку сильно. Впрочем, он — воин, должен быть готов. А вот то, что пленного не взял…