— Ворона, господин… — перебил его Шагин, хищно ухмыльнувшись.

— …Когда под рукой этой Вороны несколько сот головорезов разгуливает! Слышал, что тебе сказали? Ляхов почти сотня шишей захватывала… Не так этот Гусь прост…

— Ворон, господин! — равнодушно поправил криво ухмыльнувшийся Прокоп. — Ворон его имя! Думается мне, ты — прав. Воевода здесь, я слышал, не самый слабый стоял, дело своё добре знал. Однако — отступился, и за стены городские не выглядывает. О том — говорено немало. Ишь, староста как жаловался!

— Староста… — задохнулся Кирилл гневом. — Да я этому козлу седобородому все его патлы повыдираю, да горшок с собачьим дерьмом на лысину надену! Скотина! Изменщик! Сначала шишей привадил, потом ляхов приветил…

— А что он мог, коли его государевы люди без защиты оставили? — рассудительно возразил Прокоп. — Ты, господин, из благородных, тебе проще. Вот я — из крестьян, так я знаю, каково это, когда до воеводы далеко, а до лесу близко, когда стрельцов не дождёшься, а шиши всяко разные под боком! Спаси Бог от такого! Нет, староста если и виноват, то только в благоразумии. Не пожелал он помирать, смирился. А что до ляхов… Много они там спрашивали: можно, нельзя! Вошли в село, вот и вся недолга. Ты мне скажи, чего ты так возгорелся их спасать? Неужто только из-за ларца?

— Там — грамоты самозванца! — сурово ответил Кирилл. — И меня за ними не боярин Совин послал — Государь! И — князь Михайла!.. Для князя Михайлы Васильевича я за этими грамотами в ад спущусь! На седьмое небо поднимусь!

— Не богохульствуй, господин! — сурово одёрнул его Прокоп, к таким вещам строгий. — А впрочем… Ты, наверное, прав, коли так. Негоже нам, русским воям, от дела, царём порученного, отрекаться. Да и бабу-дуру, ляшским прелюбодеем соблазнённую, надлежит мужу возвернуть! Ишь, куда загуляла — на Польский рубеж!

— Да уж… — процедил Шагин. — Если ей столько же, сколько её служанке…

— Она молода! — коротко кивнул Кирилл. — Чуть постарше, пожалуй.

— Хороша собой? — заинтересовался Прокоп, озорно сверкнув глазами.

— Я не видел! — пожал плечами сотник. — Муж… Боярин Илья, мне не сообщил. Впрочем, будь его жена уродлива или стара, вряд ли он стал бы так убиваться! Думаю, обошлось бы тем, что он обратился бы к патриарху Игнатию, да попросил его развода. В крайних случаях это возможно… А впрочем, какая нам разница: красива она, или нет! Меньше чем через час мы выступаем! Готовьте наших людей!

Прокоп и Шагин, переглянувшись, встали. Кажется, разговор был закончен.

5

В дремучем лесу темнело рано, и Яцек на себе ощутил все прелести вечерней жизни такого огромного, наполненного самой разнообразной живностью леса. Час назад «расставшись» с шишами — проследив их до самого их гнездища, Яцек всю обратную дорогу бежал, сломя голову, назад. Ему всё время казалось, что его преследуют, меж лопаток угнездилось и никак не хотело исчезать ощущение злого взгляда, чесалось…

— Мама! — шептал Яцек, спотыкаясь и вставая, снова бросаясь бежать, снова спотыкаясь. — Мама… Мамочка!

Единственной его надеждой спастись от лютого ворога, несомненно, желавшего его смерти, были Зарина и Марек. Сейчас он совершенно не задумывался о том, что лезло ему в голову всего два часа назад. Какая ревность, право!.. Более всего сейчас хотелось увидеть наглую рожу Марека, сочувствие пополам с насмешкой в глазах Зарины… Да что угодно, лишь бы они были рядом!

На их поляне никого не оказалось. Пустая поляна, брошенные в беспорядке вещи, которые разбойники не сочли достаточно привлекательными, стойкий запах крови и грязных бинтов…

— Марек! — робким полушёпотом позвал Яцек приятеля. — Зарина!

Ни тот, ни другая, разумеется, не откликнулись. Более того, непохоже было, что они хотя бы приближаются. Лес был полон звуков, но все они казались слишком жуткими, враждебными Яцеку.

— Всё! — со слезами выкрикнул юноша, со всей дури плюхаясь тощей задницей на землю. — Всё, жрите! Жрите, терзайте… даже защищаться не буду!

Он лёг ничком, чтобы даже не видеть тех чудищ, что, несомненно, уже подбираются к нему. Зажмурил глаза. И сам не понял, как заснул… Ему снилась Зарина, идущая к нему навстречу в одних только шальварах. Маленькие её груди с двумя острыми вишенками сосков на вершинах, дерзко торчали вперёд и чуть в стороны, а улыбка её сулила Яцеку массу удовольствий… когда она дойдёт. Но вот она дошла, и Яцек уже мог различить мельчайшие детали её изумительно красивого тела.

— Ишь, разоспался! — голосом Марека сказала ему Зарина, и Яцек нехотя вынырнул из сна.

— Проснулся? — Марек веселился, глядя на него с высоты рослого красавца-жеребца, совсем не похожего на его прежнюю коняшку. — Ты так сладко чмокал во сне, словно с девкой целовался… Что тебе снилось, тихоня?

— Что снилось, то и снилось… — проворчал Яцек, потягиваясь. — Ой!

Наконец-то узрев, что Марек не один, Яцек поначалу не разглядел его спутников. Когда же разглядел…

— Марек… — враз севшим голосом просипел он. — Там…

— Там — московиты! — весело оскалившись, подтвердил Марек. — Вставай! Помощь пришла!

Рослый воин в добротном зерцале, с пистолем в правой, опущенной вдоль тела руке, придержал возле него коня.

— Ты — Яцек? — коротко спросил он. — По-русски баешь?

— Говорю! — подтвердил Яцек немного даже обиженно. — Только я, в отличие от Марека, не предатель!

Марек хихикнул, что-то вспоминая, потом полез в затылок, поморщился…

— Ага, я — главный изменщик! — подтвердил не без удовольствия. Как вспомню, как изменял, сразу в затылке чешется.

— Что поделаешь! — беззлобно возразил ему воин-чужак. — Ты сам на рожон полез… Но — храбр! Неужто надеялся с полудюжиной казаков справиться?

— А что ж? — с вызовом спросил Марек. — Смотреть, как они девку лапают?

— Я и говорю, храбр! — усмехнулся каким-то своим мыслям воин. — Ладно, время не ждёт… Яцек, я — сотник Кирилл Шулепов, государев человек. Твои друзья позвали нас на помощь. Мы, русские, обид не помним, а уж боярыне и вовсе готовы помочь. Так что пока нам по дороге… Ты нашёл их лежбище?

— Лежбище? — со сна Яцек соображал ещё хуже, чем обычно.

— Лежбище! — терпеливо повторил сотник Кирилл. — Укрывище, если тебе угодно. Место, где они живут!

— А… Нашёл, конечно! — не без гордости. Отсюда версты три, пожалуй, будет! Там и колея есть…

— Что там? — полыхнув взором, спросил Марек. — Яцек, ну не тяни!

— Я откуда ведаю? — пожал плечами Яцек. — Не то монастырь, не то замок старинный. Стены и башня одна стоят ещё! А внутрь я не лазил… извиняйте!

— И вокруг этого… замка… тоже не ходил? — быстро, запнувшись лишь на «замке», спросил сотник.

— Нет! — смущённо признался Яцек. Он так и не рискнул сказать, что болтаться посреди ночи, да по болоту, было бы выше его сил. К тому же в озере, в середине которого, на острове, стоял этот «замок», кто-то плавал, издалека громко и протяжно стонали… не иначе, крики грешников из Ада доносились… Но и про это Яцек умолчал. К тому же, наконец-то показалась Зарина.

— Что, страшно было? — нарочито громко спросил Марек, только завидев её.

— Страшно! — вздохнул честный Яцек. — Ты не представляешь, Марек, какие там чудища водятся! Глаза — во! Зубы — во! Лапы — вы! Когти на них — во какие!!!

— Ты их что, видел? — дрожащим голосом спросил Марек.

— Ну… — замялся Яцек. — Близко не видел. Только глазищи у них сверкали! Бр-р-р…

Тут он заподозрил наконец, что голос Марека дрожит вовсе не от страха, всмотрелся… Марек изо всех сил пытался задавить смех, но это у него не слишком хорошо получалось. В конце концов, смех одолел, и Марек расхохотался прямо в лицо приятелю…

Побагровевшего Яцека утишила Зарина. Подойдя к нему вплотную, она сладко его расцеловала, одним своим поцелуем оборвав хохот Марека.

— Яцек, ты — герой! — тихим, проникновенным голосом сказала девушка. — Я восхищаюсь тобой!