- Конечно, все будет по-другому. - Шелби взглянула вниз и сорвала травинку. - Я имею в виду, мы будем сидеть в общественной столовой, читая Трибуну, и строя план шалостей, чтобы играть перед нефелимами. У нас не будет средневековых вещей и мы не будем пить из колодца.

- Это не то, что я имею в виду. - Майлз повернулся к ней лицом. Он привлек ее подбородок пальцем. - Я имею в виду тебя и меня. Мы здесь другие. Мне нравится, то, какие мы здесь. - Пауза. Пристальный синий взгляд. – А тебе?

Шелби знала, что не это он имел в виду. Но ей было страшно говорить о том, что он имел в виду. Что если она не правильно поняла его? Однако то, что она и Майлз “были” здесь, ей нравилось это, очень. Весь день она чувствовала этот шум вокруг него. Но она не могла выразить это. Это сделало ее косноязычной.

Почему он не может просто читать ее мысли? (Не то, чтобы там было как-то менее запутано.) Но нет, Майлз настаивал на ее ответе, который был запоздалым, и простым, и действительно, действительно сложным.

- Конечно. - Покраснела Шелби. Ей нужно было выиграть время. Она потянулась за бейсбольной кепкой. Таким образом, он смотрит на ее красные щеки вместо нее.

- Причина, по которой я спросил о твоей шляпке, - сказал Майлз, прежде чем она успела дать ему кепку, - это потому, что я нашел ее на рынке сегодня. Он поднял пару кожаных перчаток из буйволовой кожи с белыми манжетами вкладками. Они были прекрасны.

- Ты купил их? Для меня?

Торговался за них, на самом деле. Видела бы ты, как много производитель перчаток перевернул за небольшую пачку жевательной резинки. - Он улыбнулся. - В любом случае, твои руки были так холодны весь день, и я думал, что они будут соответствовать твоей шляпе.

Шелби ничего не могла сделать. Она начала падать. Она согнулась, и ударилась об землю со стонами. Она почувствовала себя так хорошо, что отпустила все, что сдерживало ее накануне Дня Святого Валентина, и просто рассмеялась. – Тебе не нравятся они. - Майлз, похоже, разочаровался. - Я знаю, что это не твой привычный стиль, но они были того же цвета, что и шляпа и...

- Нет, Майлз, это не так. Шелби села и успокоилась, когда увидела его лицо. Затем она засмеялась снова. - Я продала шляпу, чтобы заполучить для тебя это. - Она подняла кепку Доджерс.

- Да неужели. - Он потянулся к ней с видом ребенка, который не мог поверить, что подарки под Рождественской елкой были действительно его.

Молча, Шелби держала перчатки в руках. Майлз взял кепку в свои руки. После долгой паузы, они изучали свои подарки.

С кепкой, плотно натянутой над его голубыми глазами, Майлз выглядел как раньше, парнем, которого Шелби узнала из сотни лекций в Береговой Линии, парнем, с которым она впервые шагнула в Предвестника, был тем парнем, который, она поняла, был ее самый близкий друг. И перчатки - перчатки были удивительные. Мягкая кожа, самый тонкий, изысканный дизайн. Они подошли ей прекрасно, будто Майлз знал точную форму ее руки. Она поднял глаза, чтобы поблагодарить его, но выражение его лица заставило ее замолчать.

- Что случилось?

Майлз почесал лоб. - Я не знаю. Ты не возражаешь, на самом деле, если я сниму кепку? Я понял сегодня, что без нее я могу тебя лучше видеть, и мне это понравилось.

- Видеть меня? - Шелби не знала, почему из всех моментов, ее голос принял решение охрипнуть именно в этот момент.

- Да. Тебя. - Он взял ее руки. Ее пульс участился. Все в этом моменте было очень важным. Была всего одна вещь, которая была неправильной.

- Майлз?

- Да.

- Ты не возражаешь, если я сниму перчатки? Я люблю их, и я буду их носить, я обещаю, но прямо сейчас я... я не чувствую твоей руки.

Очень нежно Майлз стащил кожаные перчатки, один палец за другим. Когда он закончил, он положил их на землю, и снова взял обе ее руки в свои. Сильная и успокаивающая, и совершенно удивительная власть Майлза заставила ее сиять изнутри. В ветвях лаврового дерева за ними пропел сладко соловей. Шелби сглотнула. Майлз сделал глубокий вдох.

- Ты знаешь, что я подумал, когда Роланд сказал, что он собирается отправить нас домой завтра? - Шелби покачала головой.

- Я подумал: сейчас я должен провести День Святого Валентина в этом невероятно романтическом месте, с этой девушкой, которая мне действительно нравится.

Шелби не знала, что сказать. - Ты говоришь не о Люси, не так ли?

- Нет. - Он смотрел в ее глаза, ожидая чего-то.

Шелби снова почувствовала головокружение. - Я говорю о тебе.

В свои семнадцать лет, Шелби поцеловала множество лягушек и несколько отвратительных жаб. И каждый раз, когда добрались до этого момента, мальчик всегда делал окончательный неудачный жест, говоря: - Я могу поцеловать тебя сейчас? - Она знала, что многие девушки думали, что это было просто вежливостью, но для нее это был удар в "задницу". И все заканчивалось тем, что она изрекала что-то саркастическое, и это просто уничтожало настроение.

Она боялась, что Майлз спросит можно ли ее поцеловать. Она боялась, что он не спросит можно ли ее поцеловать.

К счастью, Майлз не оставил ее слишком много времени для страха. Он наклонился, и очень медленно обхватили ее лицо ладонями. Его глаза были цвета звездного неба над ними. Когда он притянул ее подбородок ближе к себе, слегка наклоняя ее лицо, Шелби закрыла глаза.

Их губы соединились в самом сладком поцелуе.

Просто, несколько мягких клевков. Ничего слишком сложного: в конце концов, они только начинались. Когда Шелби открыла глаза и посмотрела на него - на улыбку, которую она знала как собственную - она знала, она получила лучший подарок на День Святого Валентина. Она не обменяла бы его ни на что в мире.

Часть 2

Уроки любви: День Святого Валентина для Роланда.

Глава 1

Длинная и ослепляющая дорога

Роланд быстро скакал к северным воротам города. Хотя он знал, что произойдет худший момент в его жизни, его это не останавливало. У него было задание.

Его лошадь была чужой для него, он взял ее несколько часов назад в конюшне лорда, но уже начал привыкать к ней. Это был белоснежный арабский скакун, который выглядел идеально в сочетании рыцаря в черных доспехах. Прежде чем Роланд нашел ее, ему приглянулась другая лошадь, она была в яблоках и приучена пахать землю, рабочая лошадь могла куда дольше выдерживать нагрузку и обходилась меньшим количеством еды, чем дворянская, но Роланд не посмел забирать ее и так у бедных крестьян.

Он назвал свою лошадь Блеки, после выхода песни "Темный всплеск". Он был первым ее наездником, поэтому оседлав ее, она долго сопротивлялась, сделав несколько кругов вокруг грязной овчарни, но скоро успокоилась. Он всегда умел обращаться с животными, особенно с лошадьми.

Животные могли слышать музыку в его голосе, намного четче, чем люди. Роланд мог прошептать пару слов испуганной кобылке и успокоить ее как солнце после торнадо. К тому времени Роланд прошел через многие сражения, и знал, что взаимопонимание всадника и коня, иногда даже важнее чем хорошая броня.

Комплект доспехов, которые он украл у сына лорда, не подходила ему. Они были большими для ног, тесными в груди и ужасно пахли потом. Не одно из этих качеств не подходило Роланду, который привык носить модельную одежду.

Когда он подъехал к воротам, стараясь не попадаться на глаза стражи лорда, то слышал, как горожане перешептывались, о том с какого сражения прибыл этот рыцарь.

Этот формальный панцирь, кольчуга весом в двадцать фунт, украшенный ремень и душный стальной шлем в котором приходилось сидеть прямо, чтобы не были видны его дреды, которые использовались исключительно для сражений, он был настолько громоздким и выделяющимся, что его вряд ли можно было принять за путешественника. Он знал это. Он чувствовал это с каждым шагом его коня.