Шея устала держать голову навыверт и я опять повернулся лицом вниз. Вскоре лес сменился глубокой расщелиной с почти отвесными стенами и вместо бреющего полета над вершинами деревьев мы вдруг оказались сразу на высоте в километр. Вот это красота! С противоположного конца к расщелине подходила довольно крупная река и, естественно, ухала вниз по широкой дуге. Где-то на середине пути ко дну ущелья гигантский водопад натыкался на торчащую вбок скалу и с грохотом рассыпался мириадом брызг, разлетавшихся на сотни метров в стороны, образуя вокруг скалы огромный водяной купол. От открывшегося передо мной вида так захватило дух, что я не сразу заметил поднявшуюся с большого камня, притулившегося на стенке ущелья, темную массу.

   Зато мой носитель ее сразу заметил и с диким криком сделал именно то, чего я более всего и опасался - разжал клюв. Оказавшись в свободном полете, я сам заорал не хуже упустившего меня зеленого придурка. Рука автоматически попыталась нащупать вытяжное кольцо парашюта, но его, естественно, на привычном (сотня прыжков в активе, однако) месте не нашлось. Блин, не мог Васильич еще и парашютом обзавестись, что ли? Натаскал в нору всякой дряни, а такую важнейшую вещь упустил! Теперь, вот, помирай из-за этого!

   Черная масса, оказавшаяся очередным птеродактилем с размахом крыльев, не уступающем таковому у легкого самолета, ринулась за попугаем, совершенно проигнорировав меня. Видимо, падающее камнем пятнистое тело не являлось для него привычной добычей, в отличие от гигантской птицы. Перевернувшись на спину, чтобы не видеть далекого еще, но неумолимо приближавшегося дна каньона, и стабилизировав полет раскинутыми в стороны руками стал наблюдать за схваткой.

   К моему удивлению, попугай оказался прекрасным воздушным бойцом! Правда, не уверен, что тот действовал осознанно, но выработанные миллионами лет инстинкты ухода от хищника действовали безупречно. Благодаря значительному превосходству аэродинамики перьевого крыла над примитивным перепончатым и гораздо меньшей массе птица в маневренном полете рвала "дракона" как тузик грелку. Если провести аналогию с самолетами, то попугай по своим тактико-техническим характеристикам соответствовал легкому верткому биплану, а птеродактиль (я стал называть его так без кавычек, так как, на мой непрофессиональный взгляд, он ничем не отличался от виденных в книгах изображений) - тяжелому скоростному перехватчику. Правильной тактикой для которого было неожиданное стремительное нападение пикированием с высоты на ничего не подозревающую жертву. Здесь же он вступил в бой в совсем не превосходящих условиях и теперь только впустую щелкал клювом, пытаясь поймать вертящуюся ужом вокруг него птицу. Попугай, имеющий, в отличие от хищника, почти круговой обзор, выделывая практически полный набор фигур высшего пилотажа, все время оказывался в хвосте у противника, который регулярно терял жертву из вида и даже пару раз чувствительно кусанул дракона за чешуйчатую когтистую лапу, торчащую сзади.

   Наконец, разъяренное чудище, потеряв остатки осторожности, стало преследовать попытавшегося оторваться, летя вплотную к стене каньона, попугая. Тот, достигнув уступа, на котором росла небольшая роща хвойных деревьев типа сосны, резко рванул вверх, выполнив классический иммельман. /*иммельман - фигура высшего пилотажа - полупетля вверх с переворотом */ А птеродактиль из-за своей громадной инерции, повторить маневр не смог и со всей дури влетел в колючие ветки. Раздался треск ломающихся деревьев и жуткий вопль, в котором смешались боль от удара и разочарование от неудачной охоты. Причем трудно сказать, чего именно из этого в нем было больше.

   Поздравив быстро удаляющегося с торжествующим карканьем попугая с изящной победой над ужасным противником, я перевернулся на живот, чтобы встретить смерть в лицо. К некоторому удивлению, смерть в виде каменистого дна ущелья все еще находилась достаточно далеко. Значительно дальше, чем я ожидал, руководствуясь своим опытом парашютных прыжков. Ну конечно! В стрессе от последних событий у меня абсолютно вылетело из ударенной гребанным орком головы, что это совсем другой мир. С сильно отличающимися от нашего физическими условиями!

   В частности, плотность воздуха, а, значит, и его сопротивление выше в полтора раза, чем на Земле. А вес, который ему надо тормозить - втрое меньший! Потому и дно приближается так медленно. Подстегнутый возникшей призрачной надеждой мозг, поскребя в извилинах, хранивших еще со времен училища знания по аэродинамике, в момент прикинул установившуюся скорость падения. Получалось где-то пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Блин, мягко говоря - многовато! Особенно, если падать на острые камни! Не желая расставаться с надеждой выжить, я продолжил лихорадочно размышлять. Вон кошка, даже на Земле, увеличивая благодаря своей пушистости эффективную площадь аэродинамического сопротивления, умеет тормозить до безопасной скорости. Мы, люди, делаем то же самое с помощью парашюта. Но ни шерсти, ни парашюта у меня сейчас не имеется. А что есть? Я, как и утопающий, готов был схватиться за любую подвернувшуюся соломинку. Вот, например - рука нащупала во внешнем боковом решетчатом кармашке рюкзака продолговатый предмет. Зонтик! В детских мультиках его часто используют вместо парашюта. А я сейчас, похоже, скорее в мультике, чем в реальности. Эх, не зря набивал рюкзак всякой фигней! Вот кое-что и пригодилось!

   Сорвав зубами со спасительного предмета чехольчик, схватил его обеими руками и нажал на заветную кнопку. Хлопок раскрытия, так напоминавший до боли знакомый парашютный, на мгновение заставил поверить в успех мероприятия. Мои руки, обвитые ремешком от зонтика, резко дернуло вверх и я почувствовал значительное снижение скорости падения. Увы, уже в следующую же секунду, хлипкое изделие китайских бракоделов сложилось в обратную сторону, еще и порвавшись в нескольких местах и потеряв практически все свое тормозящее действие. Чуда не произошло, да! Если я и в сказке, то, похоже, как пелось в одной старой доброй песне, это "сказка с несчастливым концом". С яростью и глубоким разочарованием выбросил бывший зонтик, и тот, беспорядочно кувыркаясь и хлопая полуоторвавшейся тканью, растворился в пространстве.

   Стал лихорадочно вспоминать, что еще из подходящего напихал в рюкзак. Ага! Как я сразу не догадался! Палатка! Это же натуральный, практически готовый к использованию парашют! Прочностью ни в какое сравнение не идущий с дурацким зонтиком. Из него даже дельтаплан легко сделать! На земле и имея хоть и небольшой, но запас времени.. А вот в воздухе как все это провернуть-то?

   Кинул затравленный взгляд вниз. Увы, даже замедленное падение когда-то должно подойти к финалу. И тот уже стремительно приближался, обещая стать весьма печальным. Свист воздушного потока в ушах все больше начал напоминать похоронный марш. Нет, бороться надо до конца, несмотря на невеликие шансы! Извернувшись, я выдрал из крепления на рюкзаке сверток с палаткой. Стараясь унять нервную дрожь в и так мешающем нормально работать встречном ветре, пытающемся вырвать из рук кусок столь ценного сейчас синтетика, вытащил свернутую трубкой ткань. Как же превратить ее в из бесполезного свертка в спасительный парашют за оставшиеся в моем распоряжении пятнадцать-двадцать секунд? Строп-то нет и в помине

   Раздумывать было абсолютно некогда, и решение пришло интуитивно. Потянул за торчавшие из свертка нижние углы палатки и, подогнув ноги, продел в имевшиеся там петли носки ботинок. Затем, удерживая ткань сжатыми коленями, продел и руки в аналогичные петли на двух других краях палатки, крепко за них уцепившись. И резким движением развел руки и ноги в стороны, распрямляя их до конца.

   Как я себе ничего не вывихнул - просто ума не приложу! Потому что меня вдруг будто бы дернуло стадо привязанных в палатке лошадей, причем в разные стороны. Но, благодаря петлям, я ее из рук не выпустил. И получил сильно вогнутый в центре четырехугольный парус, площадью чуть более двух квадратных метров, расположенный горизонтально! Нижняя поверхность палатки была с силой вжата в центр встречным потоком, а верхняя свободно трепыхалась на ветру. Руки и ноги в разведенном положении я удерживал с очень большим трудом, прикладывая к этому почти все свои силы. Намного меня не хватит, но это и не надо - земля-то вот она, совсем уже рядом!