Хэтфилд развернул листок. На нем большими черными буквами было написано: ТЕБЕ СКОРО КОНЕЦ!
Какое-то время он смотрел на зловещую черную надпись, потом аккуратно положил записку во внутренний карман. Недоуменно пожал могучими плечами и постарался выбросить эту угрозу из головы. Но все это время в левой руке постоянно что-то жгло и пульс стучал в такт: тебе скоро конец, тебе скоро конец!
Глава 16
Когда на следующее утро Хэтфилд наведался в платную конюшню Бэнди Бертона, его там ожидала приятная неожиданность.
— Пришел расплатиться за лошадь, — сообщил он бывшему ковбою.
— Какую лошадь? — удивился Бэнди.
— Лошадь, которую нанял у вас, — ответил Хэтфилд. — Она…
Слова вдруг замерли на его устах, потому что Бэнди показывал пальцем в ближайшее стойло. Оттуда выглядывала знакомая гнедая морда.
— Где, черт побери, вы ее нашли, — поинтересовался рейнджер.
— Утром какой-то парень пригнал ее в город, — объяснил Бэнди. — Говорит, нашел ее на выгоне не привязанную и не спутанную. Был малость выбит из колеи, когда я показал ему закладную, где описана лошадка и упряжь, но спорить не стал. Там ему еще на прощание дал пару долларов.
Хэтфилд протянул Бэнди золотую монету.
— Надеюсь; это возместит ваши расходы, — добавил он. — А что за парень ее привел?
— Да мексиканец один — работает у дона Себастиана Гомеса, с ранчо «Ригал».
Из конюшни Хэтфилд направился прямо к доку Остину. Старый эскулап сердечно ему обрадовался.
— Конечно, можете осмотреть библиотеку, — пригласил он. — Буду весьма рад. Здесь не так уж много парней, которые ценят книги. Вы хотели что-то конкретно посмотреть? Прошу, располагайтесь!
Он наблюдал, как Хэтфилд выбрал несколько томов по минералогии и металлургии и усмехнулся, когда тот стал листать захватанные страницы.
— Забавная штука, — заметил доктор. — Вы первый человек за десять лет, листающий эти книги. Да, лет десять тому назад хаживал тут один паренек и, бывало, часами трудился над ними, обычно делая пометки на полях. Думаю, они еще сохранились. Да, смотрите, вот одна.
Долго и внимательно Хэтфилд изучал условные обозначения, набросанные карандашом на полях пожелтевших страниц.
— Звали того парня Пэкс… Бэкстер — нет, не так. Дайте-ка подумать. Ага, вспомнил. Его звали Пэкстон! Вот как! Был он старателем и вечно лазил по горам, искал золотишко или еще что. Как-то сдуру спустился в каньон Дьявола. И больше не вернулся. С ним еще ходил один индеец. — проводником. Бог ты мой! Как раз вспомнил! Так ведь вон тот такой-растакой Рябой, что вы ему плечо прострелили, как раз этот самый индеец и есть! Он как-то исчез с глаз долой после того, как Пэкстон пропал в каньоне. А пару лет назад объявился опять и нанялся работать к Анси Маккою. Картежник и, сдается, всегда у него куча денег при себе. Думаю, одна из причин, почему Анси взял его, так это, что он хорошо играет в покер. Старина Анси молится на всякого, кто может хорошо играть в покер, — если не считать Себастиана Гомеса. Слышал, говорили, что Анси всыпал по первое число «Ниггеру» Майку за то, что он сжульничал с вами. Анси не терпит никакого обмана, когда речь идет о картах. Удивительная штука, не правда ли, что я вспомнил о связи «Ниггера» Майка и Пэкстона, когда мы о нем заговорили! Я было совсем забыл, что они вместе ходили. Бедняга Пэкстон… Он был. такой красавчик. И силач, каких не видел. Подковы гнул…
В то время, как словоохотливый доктор вел свой рассказ, Хэтфилд листал страницы опуса по минералогии, Ряд мест его сильно заинтересовал, а когда он прочитал:
»… более крупные залежи руды ассоциируют с массивными толщами песчаника… под рудными пластами залегают прослойки глинистого сланца зеленоватого цвета, менее двух футов толщиной… совокупности цилиндрической формы обычно называются «деревьями» или «стволами»… признаки на поверхности… обнажения руды на кромках пластов и сдвигов породы…» — глаза его странно загорелись, и он в задумчивости еще больше сморщил лоб.
Через час или около того он закрыл фолиант, но перед этим совершил поступок, явно не подходящий для истинного книголюба: аккуратно вырвал лист, сложил пополам и сунул в карман. Просмотрев вторую книгу на ту же тему, он снял с полки тоненькую книжицу, по виду более новую, чем первые два. тома.
— Это перевод с французского, — пояснил док Ости. — Мне показалось это чертовски интересным. То, о чем они говорят в этой книге, наверняка, послужит страждущему человечеству и они даже не представляют, как и где это все пригодится! Жаль, что больше пока ничего об этом нет. Женщина, о которой они здесь пишут, безусловно, большая молодчина!
В этой книге рассказывалось о Марии и Пьере Кюри и об открытии ими радия.
— Вот оно что! — возликовал Хэтфилд. — Излучения радия, вот что могло вызвать то, что случилось с этими мексиканцами и Томом Харди, и с этим безликим исчадием ада!
Обрывки только что прочитанных фраз вертелись в памяти:
»… продолжительное или многократное воздействие на человека мощного излучения способно вызвать серьезные ульцеративные (язвенные) процессы, опасные для жизни и требующие искусного хирургического вмешательства… до тех пор пока не будет найдено эффективное средство… потеря волос, слепота, с последующим летальным исходом… полупаралич, атаксия и судороги с последующим летальным исходом».
— «Верная смерть, если не знаешь лечения, — размышлял он, теребя пальцами страницы книги — и, кажется, никто не знает как лечить, за исключением этого негодяя без лица, если он не врет. Но как бы то ни было, на дне этого каньона, у этого мерзавца и людей, работающих на него, находятся самые богатые в мире залежи карнотитовой руды, а эта руда — главный источник радия».
Он устроился поудобнее в кресле, положив ноющую левую руку на стол, и полностью отдался чтению книги…
Солнце уже повернуло к закату и дневные тени вытянулись, а Джим Хэтфилд все сидел и читал, и не мог оторваться от рассказа о жертвенности, о благородных устремлениях, о страданиях и героическом открытии. И когда наконец была перевернута последняя страница, он вздохнул с сожалением. Встал, скрестил свои длинные руки и ощутил острую боль, левая рука воспалилась и стала непослушной. Хэтфилд перевел дух и улыбнулся маленькому старичку-доктору, дремавшему в кресле.
— Да, — заметил он негромко, — на земле существует масса славных людей и их куда больше, чем негодяев.
Когда он посмотрел в сторону мрачных гор на севере, глаза его приобрели стальной оттенок.
— Уже почти все ясно, — размышлял он, — еще одна-две детали и все нити увяжутся в один узелок.
Поблагодарив старого доктора за предоставленную возможность воспользоваться книгами, рейнджер вернулся в конюшню. И хотя уже смеркалось, он оседлал своего большого гнедого и направился на железнодорожную станцию за двадцать миль к западу. Оттуда он послал пространную телеграмму капитану Биллу Макдоуэллу во Франклин, место постоянного базирования рейнджеров. А потом вернулся в Вегас и лег спать.
Когда Хэтфилд проснулся, на улице моросил дождь. К тому же похолодало. А в холодную и сырую погоду рука болела сильнее.
Осмотр показал, что на месте ранки образовалась какая-то гадость, смахивающая на гнойничок. Он тщательно перебинтовал ранку и спустился перекусить. А когда поднялся назад к себе наверх, уже сгущалась ночная мгла.
Он быстро переоделся. Из вместительных седельных сумок достал старую ковбойскую одежду и надел ее вместо черного сюртука и белой сорочки. Расправил помятый стетсон, выгнул поля, придав им нужную форму, и надел набекрень, надвинув пониже. Перепоясался тяжелым двойным патронташем, а черные «Кольты» опустил в кобуры, тщательно продуманные, подогнанные по форме оружия и смазанные салом изнутри. Одинокий Волк — вот кто вышел через заднюю дверь салуна и скрытно направился к небольшой конюшне. Бэнди Бертон, ее хозяин, встретил эту метаморфозу без всякого удивления.
— Вижу, тебе опротивели эти пижонские одежки и ты влез в привычную шкуру, — с пониманием заметил он. — Ну, какую лошадь берешь?