— Точность результатов анализа превышает 99,99 процента, — сказал он. — Проверили шестнадцать генов-маркеров, потом дважды получили подтверждение результатов. Ошибки нет.

Эми не вполне поняла его научное объяснение. Но выводы Вилли и заключение лаборатории были ей ясны.

— Ты можешь мне пообещать, — спросила она слабым от волнения голосом, — что не подделал результаты? Чтобы получить необходимую тебе принцессу?

Он от души рассмеялся.

— Аме, если б я так стремился найти принцессу, то сумел бы отыскать гораздо более расположенную и предсказуемую кандидатку.

Она не удержалась от улыбки.

— Наверное, ты прав.

— Обещаю, — сказал он, пристально глядя в глаза Эми, — я не стал бы тебе лгать.

У Эми перехватило дыхание, но она весело спросила:

— Правда, Франц?

Он слегка покраснел.

— Даю слово, я больше никогда не стану тебя обманывать.

Она поверила ему.

— Так что же теперь будет?

— Это зависит от тебя. Я хочу, чтобы ты осталась. Но ты не в плену. Прислушайся к своему сердцу и реши, как поступить.

У нее вырвался смешок.

— В последнее время на мое сердце нельзя полагаться.

— Вот как? — Он явно заинтересовался. — Почему же?

Эми почувствовала, что заливается румянцем.

— Это не имеет значения. Сейчас важно, останусь ли я в Люфтхании в память о своих предках или вернусь в Соединенные Штаты, где живет моя настоящая семья.

— Но одно не исключает другого. Я уже говорил, что ты можешь послать за своей семьей и жить в Люфтхании вместе с ними.

Эми попыталась представить, что скажут родители.

— Ведь они и так живут от тебя отдельно, не так ли? — спросил он, как будто читая ее мысли.

— Да, — признала она. Ее родители переехали во Флориду всего три месяца назад, но, судя по всему, остались довольны. Так что они вряд ли вернутся в Мэриленд. А Эми ни за что не согласилась бы переехать в тропики, несмотря на горячую любовь к родителям.

Так что об этом нечего и думать.

— В чем дело, Аме? — спросил Вилли. Он взял ее за руки. — Почему ты колеблешься?

Эми ответила после некоторого размышления:

— Потому что до сих пор не могу поверить, что я принцесса. — На ее глазах внезапно выступили слезы. — Не представляешь, как для меня важно узнать о своих родителях. Я так страдала все эти годы. Знала, что их не удалось опознать, и думала, что никому на свете нет дела до их… ну, до нашей… судьбы. — Она вытерла слезы.

— Ты совсем их не помнишь? Она покачала головой.

— По-моему, нет. Иногда мне кажется, будто что-то вспоминаю, но ничего не получается. Возможно, помог бы какой-нибудь запах. Или несколько музыкальных нот. Как это ни странно, я почти что-то вспоминаю при определенной погоде. Когда мрачно и пасмурно, а деревья напоминают скелеты на фоне неба. Но как только я начинаю размышлять, все пропадает. И я снова чувствую, что потерялась.

— Ты больше не потеряешься, Аме. — Он печально смотрел на нее. — Ты нашлась. — Он коснулся ладонью ее щеки. — Наконец-то.

Эми накрыла его руку своей.

— В это трудно поверить по-настоящему. — Она проглотила слюну. — Мне постоянно кажется: вот-вот все исчезнет.

— Ничто не исчезнет. — Он опустился перед ней на колени. Взял ее за руки. — Если только ты не Золушка.

Она закатила глаза.

— В таком случае нужен красавец принц.

Он отшатнулся.

Только сейчас Эми поняла, что она сказала.

— О! Вилли, я вовсе не имела в виду, что ты не…

— Конечно, нет, — серьезным тоном ответил Вилли. Он отпустил ее руки и встал. — Я не Прекрасный Принц.

— Ты принц, — настаивала Эми. — Ты и есть Прекрасный Принц. А я только хотела сказать, что… я… ну, мне не очень везло с мужчинами.

Вилли сел на стул.

— Как его звали? Бен… как там дальше?

— Сингер, — подсказала Эми, откидываясь на спинку стула. Ей не хотелось сейчас думать о Бене. — И он больше ничего для меня не значит.

— Раз ты так говоришь…

Сейчас ей совсем не хотелось вспоминать о своих проблемах. Она решила поменяться ролями с Вилли.

— А как насчет тебя? — спросила она.

— Что насчет меня?

— Ты стараешься узнать как можно больше о моих романтических привязанностях, а о себе рассказываешь мало.

Он пожал плечами.

— Здесь почти не о чем говорить. — Его лицо было таким красивым при неярком свете в спальне Эми. Она даже не могла себе представить, что говорить ему «почти не о чем».

— Почему-то мне трудно поверить, — сказала она, — что принц Вильгельм, кумир женщин всей Европы, думает, будто о его романтических привязанностях почти нечего сказать. Могу поспорить, в газетных архивах можно найти немало статей на эту тему.

— Ничего приятного ты не найдешь, — мрачно сказал Вилли и встал. — Мне пора идти.

— Подожди. — Эми поняла, что задела его за живое, и ей стало стыдно. — Прости. Мне не следовало тебя дразнить.

Он коснулся ее руки и произнес после некоторого колебания:

— Несколько лет назад я был помолвлен. С моей невестой произошел несчастный случай, она погибла. Вот что ты могла бы найти в газетных архивах.

— Мне так жаль. — Эми и раньше затрагивала неловкие темы, но подобное случилось впервые. Она сжала руку Вилли повыше локтя. — Честное слово, я и понятия не имела.

Он посмотрел на ее руку, потом взглянул в глаза. Они долго молчали, но сердца обоих учащенно бились.

— Я знаю, — наконец сказал Вилли, высвобождаясь. — Завтра утром мы обсудим твое официальное появление на зимнем балу. Пожалуйста, подумай, как к этому подготовиться.

Эми кивнула.

— Хорошо.

Он отступил на шаг.

— Я пришлю к тебе Франца около десяти часов.

— Конечно. — Эми чувствовала себя неловко. Ей хотелось что-нибудь — хоть что-нибудь — сказать и помириться с Вилли. Пусть их отношения станут прежними. Но ей ничего не приходило в голову.

Он повернулся к выходу.

— Вилли, пожалуйста…

Он остановился и обернулся.

— Да? — Можно было подумать, что расстояние между ними, увеличиваясь с каждым дюймом, постепенно охлаждало их отношения.

— Она была… вы были… — «…близки?» — хотела спросить Эми, но такой вопрос мог показаться глупым. Конечно, они были близки, раз обручились. Она лихорадочно пыталась найти подходящие слова. — Я только хотела сказать, что мне очень, очень жаль.

Он сухо улыбнулся.

— Увидимся утром, Аме.

— Увидимся утром. — Она еле заметно помахала рукой.

Он вышел. Эми немного постояла, затаив дыхание, а потом упала на кровать. До чего неловкая ситуация! Как она могла причинить боль Вилли?

Разве она может занимать такое высокое положение в Люфтхании, когда не в состоянии даже загладить неловкость в разговоре с глазу на глаз?

Эми подошла к окну. Она увидела залитую лунным светом долину. Несмотря на темноту, снег блестел и сверкал. Это было так красиво, что у нее заныло сердце.

И может быть… всего лишь может быть… пейзаж и вправду был ей знаком. Склон холма к западу от дворца. Деревья в горах — как шоколад на белом мороженом. Все это рождало у Эми чувство глубокого покоя и счастья. Она побывала здесь раньше, прежде чем испытала печаль и одиночество. Прежде чем узнала, что такое утрата и страх.

Это был родной дом.

Внезапно Эми все поняла. Это ее родной дом. Именно из этого окна она выглядывала двадцать пять лет назад, дыхание матери согревало ей шею. Мать указывала изящным пальцем на холмы и говорила… Эми сосредоточилась. Что сказала ей мать? Слова, которых она не понимала, звучали в ее памяти. Meinherz…

MeinherzistimmerhiermitIhnen.

Эми точно вспомнила фразу. Она прозвучала в ее мозгу как колокол.

Но что это означало?

Эми решила, что завтра обязательно попросит кого-нибудь перевести, и вернулась к занимавшей ее ситуации.

Она была принцессой Амелией Луизой Гретхен Мэй. Это доказали медики.

Ее происхождение было подкреплено фактами. Если бы не титул принцессы, она поверила бы рассказу Вилли гораздо скорее. Фрагменты головоломки сходились: супружеская чета с ребенком покинула раздираемую войной страну. Они пытались сохранить инкогнито, чтобы никто не узнал, кто они такие. Обстоятельств хуже для автокатастрофы не придумаешь. А в результате создалось на редкость странное и затруднительное положение. Американская семья из маленького городка воспитала принцессу, не имея понятия о ее титуле и родине.