Дакота влез в пикап, прижался головой к спинке сиденья и крепко зажмурил глаза. Острый запах мокрой кожи заполнил кабину. Холодная дождевая вода капала с воротника, но что она могла сделать с пожаром, который зажгла в нем Сара?

Проклятая женщина второй раз устроила ему пытку. Вернее, он сам себе устроил. Весь вечер он играл в бильярд, чтобы ни о чем не думать, кроме шаров в лузе. А потом намеревался добраться до коттеджа, положить голову на подушку и попытаться заснуть.

Но, как и сейчас, мысленно перед ним вставала Сара Мэтьюз. В памяти вспыхивали ее большие карие глаза. Он представлял ее такой, какой она была сегодня на барбекю. Безразмерная футболка и потрепанные джинсы. Волосы стянуты в косичку. Никакой косметики. И самые безобразные очки, какие можно вообразить.

Он хотел ее с тех пор, как увидел. И какого черта он без конца думает об этом?

Сара сняла очки и потерла переносицу. Зажмурилась. Она устала. В течение восьми часов она подгоняла свои пальцы, чтобы они успели записать историю, создаваемую ее воображением. Разумеется, шоколадно-вишневое с мятой мороженое прекрасно сработало.

А сейчас, когда вдохновение изнурило и утомило ее, так трудно выбросить из головы мысли о происшествии прошлой ночи. Ощущение твердого, жаркого тела Дакоты Уайлдера, прижатого к ней, прикосновение его пальца к груди, провоцирующий эротизм его слов...

Прошлой ночью он оставил ее в подсобке с подгибающимися коленями. Ей пришлось прижать ко лбу мороженое, чтобы прийти в себя. Отрезвило ее только понимание абсурдности самой мысли о том, будто она способна соблазнить его.

Этот мужчина такой сексуальный, такой пугающий и такой большой... Куда ей справиться с ним!

Поэтому наутро она решила позвонить матери и предупредить, что не сможет приехать на юбилей. Конечно, мать будет разочарована, но в этом нет ничего нового.

Вздохнув, она записала ночную работу на дискету, выключила компьютер, налила себе в кухне стакан чаю со льдом и взялась за трубку.

— Что?!

— Ты же знаешь меня, дорогая, — счастливым тоном тараторила миссис Мэтьюз. — Я не могла радоваться одна такой хорошей новости.

— Ты... кому-нибудь уже сказала? — Сара крепче сжала трубку. Ее надежды отказаться от поездки рассеивались с каждым словом матери.

— Ну конечно, дорогая! Я должна была сказать Паркеру и Энн, что все в порядке и можно не опасаться неловких сцен. Энн вроде бы восприняла новость с облегчением. А Паркер, похоже, и не беспокоился. Он не сомневался, что ты разумно воспринимаешь все случившееся.

Сара почувствовала, что у нее заломило в висках.

— И знакомые девушки спрашивали, будешь ли ты на юбилее. Естественно, мне пришлось сказать им.

Естественно!Сара беззвучно застонала. Это обстоятельство она не предвидела.

— Ты еще не делала покупки? Почему бы тебе не приехать на следующий уикенд? Мы могли бы подобрать тебе что-нибудь подходящее. Отец говорит, что он заплатит. Я же понимаю, ты не можешь позволить себе приличный туалет. Вряд ли твои каракули приносят хорошие деньги...

Сара закрыла глаза. Она давно отказалась от попыток объяснить родителям свой выбор профессии. Они не способны понять, что писание — та область ее жизни, где ей не надо беспокоиться, почему она не такая, как все. Людям нравились ее романы. Им было все равно, что она не умеет вальсировать, вести пустые разговоры или тратить годовую зарплату за одно посещение магазина. Здесь она могла быть такой, какой хотела. Сегодня — сексуальной женщиной-вамп, завтра — искателем приключений, мастером шпионажа. И главное, без всяких последствий. Никто не пострадает, и никто не обидится. К тому же она чертовски хорошо зарабатывала на своих фантазиях. Хотя родители в это не верили. Элизабет Мэтьюз и представить не могла, что женщина может желать другую жизнь, не такую, какую вела она, светская женщина.

— Прости, мама, но я не смогу приехать на этот уикенд. Я попрошу Кэйт помочь мне что-нибудь выбрать.

Разочарованное молчание.

— Дорогая, ты позвонила потому, что хотела что-то сказать? — спросила наконец мать.

— Н...нет. Я... я только хотела сказать, что... мм... мой молодой человек хочет поскорее познакомиться с тобой и папой, — дрожащим голосом солгала она.

— Знаешь, — задумчиво проговорила мать, — ты еще не назвала его имени.

— Не назвала? Это... Боже, звонят в дверь! Ой, мама, мне надо бежать. Это рабочий, который должен... постелить здесь персидский ковер. Передай папе, что я люблю его. До свидания, мама. — Сара бросила трубку на рычажок, будто это живая змея. И закрыла лицо руками.

Сара вошла в вестибюль бара. Ряд деревянных дверей и незамысловатая вывеска «Хонки Тонк». Она с трудом представляла, что ее ждет. Кэйт и Алекс не раз убеждали ее приехать сюда с ними. Теперь она жалела, что не приняла их приглашения. Одна надежда, что этот бар не похож на «Билли Джо».

Неужели она способна ради одного визита к матери превратиться в чокнутую охотницу на мужчин? Но как иначе описать ее цель? Она и правда охотится на мужчину. И мужчина, которого ей надо подстрелить, — Дакота Уайлдер.

Поскольку мать сообщила всему миру, что дочь приедет со своим молодым человеком, Саре пришлось признать неизбежность поездки на юбилей.

Кэйт права. Дакота Уайлдер — единственная надежда. Лучшего не найти. Он должен быть ее кавалером на юбилее. Правда, она абсолютно не представляла, как именно это сделать. Хорошо бы выбрать холодный, деловой подход. Объяснить этому опасному мужчине ситуацию и вежливо попросить его стать ее кавалером на юбилее. А если этот способ не сработает, тогда, наверно, придется опять натянуть красное платье и раскопать забытый запас женских уловок. Одно ясно: мать никогда не простит ей вторичного унижения семьи.

К тому же здесь задето и ее достоинство. Паркер фактически изгнал ее из дома. Никак нельзя позволить ему радоваться мысли, будто она все еще залечивает разбитое им сердце.

Сара прошептала короткую молитву и толкнула одну из массивных дверей. Первое, что поразило ее, — живая музыка и хриплый смех. Она вошла и окинула взглядом помещение. Ей хотелось найти столик у двери, но они все были заняты, осталось только два табурета у бара. Набрав побольше воздуха и вытерев взмокшие ладони о единственную пару приличных джинсов, Сара взобралась на край ближайшего сиденья.

— Я не видел вас здесь раньше. Вы новенькая? — спросил голос с сильным английским акцентом.

Сара подняла голову и встретилась с парой черных глаз на самом удивительном лице, какое она в жизни видела. Мужчина был совершенно лысый, с большими ушами и белым безобразным шрамом, собравшим кожу в складки от края уха до рта. Он наклонился к ней через стойку бара, и Сара громко втянула воздух.

— Да. — Ответ прозвучал как испуганный шепот. Но гигант вроде бы остался доволен. Он кивнул и откинулся назад. Сара разглядела его, и у нее отвисла челюсть. Мужчина был под два метра в высоту и в половину роста в ширину; выпуклые мышцы проступали сквозь черную футболку.

— Что вы будете?

Сара непонимающе уставилась на него, и только через несколько секунд до нее дошло, что он бармен.

— Может быть, «ледяной чай»?

— Прекрасно, очаровательная. Сейчас будет чай со льдом «Лонг-Айленд».

— Нет, просто чай со льдом. — Но он уже отошел смешивать ей питье. А Сара решила воспользоваться случаем и провести с собой воспитательную беседу.

Возьми себя в руки, расслабься. Вероятно, немного выпить — не такая плохая идея. Надо как-то справиться с нервным напряжением.

Несколько успокоившись, Сара повернулась на табурете и принялась изучать окружающий мир. Столы и сам бар небольшие, но место для танцев просторное и живая музыка.

Танцевало много пар. Посетители не такие, как в «Билли Джо». Все немного старше и выглядят дружелюбнее. Сара с легкой завистью смотрела на них. Вот если бы у нее хватило духа выйти на площадку и вести себя как они. Сегодня она хоть одета соответствующе. Джинсы, розовая майка и широкая рубашка, завязанная узлом на талии.