В ноябре 1695 года гетман и старшины получили от царя обычные награждения за летний поход. Но тогда же стали приходить угрожающие вести о новых замыслах врагов: их сообщали гетману выходцы из турецких владений и письма, получаемые из Молдавии. Мазепа издал универсал о том, чтобы жители свозили в города хлеб, сено и всякие свои пожитки, и приказал полковникам гадяцкому, миргородскому и полтавскому быть наготове к отпору неприятельского вторжения, а полковникам лубенскому и охотного полка Новицкому стеречь днепровские переправы. В январе 1696 года приходили к гетману одно за другим известия о вторжении татарской орды в пределы Гетманщины. Татары брали яссыр по берегам Орели, сожгли Китай-городок с шестью церквами, дворами и гумнами, но не взяли замка, куда спрятались успевшие уйти от плена. 16 января сожгли татары Китенку с тремя церквами и с дворами, также не взяв замка, 18 января подступили к Келеберде, а оттуда пошли к Голтве навстречу собранным против них казацким полкам. Но выставленные там полковники отступили, найдя, что у них остается мало силы за самовольным уходом многих козаков. Татары пошли вдоль берега реки Голтвы, пожгли хутора около Решетиловки, повернули к реке Пслу, сожгли села и хутора около городков Остапа, Белоцерковки и Богачки, направились к Гадячу. Везде по пути они расходились в стороны чамбулами, или загонами, и ловили яссыр.
Гетман выступил из Батурина, двинулся в Прилуки, сам еще не решаясь, куда ему прежде идти: он опасался, что на полки Киевский, Переяславский и Нежинский нападет из-за Днепра белогородская орда[74], и потому не тревожил козачества этих полков с мест своих. Вскоре он получил известие, что действительно белогородская орда в числе 30000 человек, как показывали языки, переправилась через реку Буг и идет — только не на упомянутые выше полки, а на Кременчуг, для соединения с ордою крымской. С белогородскою ордою шел Петрик. С ним белогородские татары осадили порубежные городки гетманского регимента Поток и Омельник[75]. Петрик послал жителям этих городков универсал, вероятно, посланный тогда и в иные места. Вот что говорилось в этом универсале:
«Вам, старшинам, козакам и всем посполитым людям желаю доброго здоровья. Калга-салтан с ордами крымскими, белогородскими, черкесскими, ногайскими, калмыцкими, пришедши в вашу сторону, требует, чтоб вы с ним учинили примирие и потом жили бы себе спокойно но своему давнему обычаю, а если того не учините, то станет он пас разорять огнем и мечем за то, что вы дерзнули вместе с московскими военными силами воевать на кизикерменские города. Однако, жалея вас и всего вашего края, приказал он мне написать к вам: что хотите, то и выбирайте себе: смерть или жизнь, разорение страны или спокойное пребывание в целости! Выходите для переговоров со мною, — волоса не спадет с вашей головы; если же так не поступите, то сим не ведаете, что вас ожидает! В чем будет ваша воля, давайте мне знать сегодня же. Ваш желательный приятель Петр».
Вся сила, которою мог угрожать Петрик, состояла исключительно из татар; малороссиян при нем было теперь только 15 человек. Гетману Мазепе достался в руки Петриков универсал, и против этого универсала Мазепа разослал свой универсал, в котором предлагал тысячу рублей награждения за истребление Петрика. Сам гетман из Прилук двинулся к Лохвице, но тут пришлось ему трудно: вдруг стало таять, приходилось менять сани на телеги, в которых, по причине дурного пути, беспрестанно ломались колеса. Не обошлось тогда, по собственному выражению гетмана, «без большой докуки обывателям». Шереметев из Ахтырки звал гетмана с его войском к нему на соединение, но татарские силы близ Гадяча загораживали ему путь; была опасность, что татары пойдут на Батурин, и гетман уже послал батуринскому сотнику приказание снять на подворке около замка деревянные постройки и сгонять жителей в замок, К счастию, вслед за тем пришла к гетману весть, что две орды, соединившиеся было вместе, крымская и белогородская, снова разбились на две половины: крымская направилась к Полтаве, белогородская разоряла Поднепровье. Гетман отрядил к Полтаве прилуцкого полковника Димитрия Горленка и приказал пристать к нему полковникам:гадяцкому, миргородскому и полтавскому с их полчанами, а лубенского полковника Свечку и охотного полка Новицкого отрядил против белогородской орды, приказавши им действовать взаимно, при надобности, с полковниками киевским, переяславским, и с Палеем. «Чаю, — писал он, — белогородские татары не захотят ворочаться восвояси и станут ловить яссыр; тут-то и можно будет побить их». Сам гетман с остальным своим войском попытался идти к востоку на соединение с Шереметевым, дошел до местечка Рашевки на берегу реки Псла и здесь услыхал, что 1 февраля.татары все ушли без оглядки: белогородские — за Днепр, крымские — в свои дикие степи. Схваченные в плен татары показали, что они бежали оттого, что вдруг стало таять; страшно им стало весенней распутицы; на Днепре и на Псле под ними лед проламывался и много их потонуло.
Охотный полковник Пашковский гонялся за ними в лесу за Ворсклою, взял немало пленных, и те говорили, что Калга-салтан пытался удерживать своих крымцев, чтобы разорять Слободскую Украину, но чернь татарская самовольно бежала, Калга приказывал непослушным резать носы и уши, — ничто не помогало, и Калга сам, вслед за своевольными, поворотил в дикие степи. Гетман, узнавши, что врагов более нет в области его регимента, приказал распустить городовых Козаков в свои полки, а охотных в их становища.
Тогда постиг конец и Петрика. Пытался он обольстить малороссиян на все лады: распускал слух, будто гетман с ним тайно в соумышлении, сочинял даже, будто сам он побочный, сын Мазепы. Никакие хитрости и вымыслы не умножили числа его соумышленников, нигде не расположили малороссиян признавать его за гетмана и освободителя от Москвы. Нашелся, напротив, охотник воспользоваться тысячью рублей, обещанною гетманом за голову возмутителя. То был некто Яким Вечирка, или Вечирченко: служил он прежде в полку у Палея, на правой стороне Днепра, потом перешел на левую сторону и находился в одном из отрядов, гонявшихся за бежавшими татарами. Под Кишенкою напал он на Петрика и проколол его копьем. Но награды от гетмана ему не пришлось получить: вслед затем татары схватили Вечирку и умертвили мучительным образом, как показывали раны на трупе его, найденном кишенцами вместе с трупом Петрика. Кишенцы повесили последний на крюке, а Вечирку похоронили с честью.
Итак, гетман Мазепа на другой раз, не вступая сам в битвы с татарами, освободил Гетманщину от их вторжения, и это дело, действительно немаловажное по своим последствиям, казалось в Москве еще более прежнего важным подвигом. Государь прислал Мазепе похвальную грамоту, а Мазепа, пользуясь этим, через присланного к нему царского посла, дьяка Виниуса, выпросил у царя себе местечко Ямполь, недалеко от Севска, с тем чтобы в случае его смерти его вдове и племяннице был бы приют с их пожитками.
Прогнанием татар из Украины не окончились военные действия против бусурман; напротив, они только что начинались в более важном размере. У царя Петра созрело твердое намерение завоевать у турок Азов и создать русское мореплавание на Азовском и Черном морях. Малороссийский гетман прилагал соответственное старание к ведению этого предприятия, чрезвычайно важного и смелого по своему времени. Мазепа подавал совет послать для охранения Таванска великороссийских ратных людей, а запорожцев отправить в чайках[76] на море для разрыва неприятельских сил, которые, конечно, будут отправлены турками в судах на выручку Азова. Для этого, по его соображениям, необходимо было прислать 1000 рублей на сооружение запорожской флотилии из чаек и две тысячи четей[77] хлебных запасов на 2000 человек запорожцев, которые отправятся в море на три месяца; следовало, кроме того, устроить флотилию для плавного похода войск по Днепру. Суда для этого гетман находил удобным делать в Брянске и оттуда Десною спустить в Днепр. Правительство отправило гетману требуемую сумму на постройку запорожских чаек, а относительно плавного похода заметило, что если суда в Брянске не поспеют, то гетман тогда должен сам найти еще иные способы приготовления судов к плавному походу вместе с Шереметевым. Вслед за тем царский посол Бухвостов привез гетману указ отправить 15000 конницы и 5000 пехоты казацкого войска под Азов, давши им на пять месяцев запасов. Гетман отвечал, что хотя он готов и сам лично вести козацкий отряд под Азов, но должен доложить, что в малороссийском крае едва ли наберется такое число Козаков с лошадьми, какое требуется; большая часть козачества, за недостатком лошадей, может вступить в бой пешими, и разве только у начальных лиц и у значных товарищей будут свои боевые кони. Он может набрать всего, и конных и пеших, тысяч пятнадцать для отправления под Азов. Он считает возможным взять запасов только на три месяца: их придется везти гужом, а водяного пути нет. На это представление 2 апреля 1696 года дан был ответ, что дозволяется взять козакам, снаряжаемым под Азов, запасов на три месяца, но с тем, что на остальные два месяца запасы будут доставлены водою по Северному Донцу, который становится судоходным начиная от Белгорода. Кроме того, указано было купить в Слободской Украине 500 волов и 1500 баранов и, по распоряжению Шереметева, отправить на Дон.