- Ты о чем?

- О том, что иногда спасительницы драконов из башен совсем не положительные героини. - Пора выходить из образа милого дракона, она должна понимать, как я отношусь к нашей жизни в Оазисе и к ее затее в частности.

- Ты про женщин-драконов, которые съедают своих мужей?

- Ну, и про них тоже.

- Лель, ты что, меня боишься?

- Не знаю. Я тебя не знаю, что тебе надо не знаю. Досконально… Я как выяснилось, вообще ничего об этой жизни не знаю. Потому что то, во что я верил в Оазисе, не имеет отношения к действительности. Я пытаюсь тебя понять. И себя понять. Не мешай мне.

Принцесса после этого надолго замолчала. Тоже думала. Хотелось бы мне знать о чем. Я злился на нее и на себя злился, потому что понимал, что неправ. Она не сделала мне ничего плохого. Даже старается быть любезной и заботливой. Но мне было очень неприятно потому, что я уже не мог относиться к ней как к средству. И уже сомневался, что смогу ее обмануть или предать. Не то, чтобы я собирался так поступить изначально, но мне было гораздо проще, пока я не видел в ней человека. А она постоянно удивляла меня и, кажется, я начинал ее уважать… И из-за этого злился еще сильнее. Меня раздирали противоречия, в душе плескались боль и раздражение, потому что я не знал, что мне делать дальше. Совесть требовала стать для принцессы, по крайней мере, хорошим товарищем на время путешествия. Воспитание - вести себя в соответствии с усвоенными канонами поведения. Эгоизм твердил, что как бы я себя ни вел, принципиально уже все равно ничего не изменится. А умом я понимал, каким я был наивным. Пока я жил в башне я думал о том, как буду жить на свободе, у меня будет какое-нибудь дело, свой маленький домик, друзья. Но эти планы пока отодвигались на неопределенный срок. Перед нами лежала эта негостеприимная пустыня Аззо, а за ней Инграм. Как преодолеть суровые перевалы без теплой одежды и дров, я не представлял. Я вообще о холоде знал мало и никогда не видел гор. Поэтому надеяться приходилось только на принцессу. Я не мог не отметить, что подготовилась она неплохо. Ни с водой, ни с одеждой, ни с едой, ни с освещением у нас забот не было. От меня требовалось только идти. Впрочем, я тоже мог бы ей кое-что предложить…

Но готов ли я провести с ней ночь, чтобы потом быстрее передвигаться?

***

Ночь удалась. Я вообще всегда предпочитаю обострять ситуацию, чтобы потом она уже куда-нибудь определилась. Поэтому я все время пыталась достучаться до Лельмаалата, пока он не намекнул, что я слишком надоедлива и не даю ему спокойно думать. Впрочем, я понимала, что ему тяжело. Изнеженный дракон, привыкший к роскоши и свежим фруктам, вынужден оставлять след своей жизни на белоснежном песке… А я ничем не могу ему помочь… Мое дело - кормить, поить, развлекать и ждать, пока он ко мне привыкнет. Надо было у папы поинтересоваться, как быстро они с мамой разобрались в своих чувствах. Правда, мне показалось, что тот поцелуй на взаимном выборе что-то пробудил и во мне и в Леле… Но вместе мы уже были почти сутки, а ни одного томного взора, да даже просто заинтересованного взгляда я в свой адрес не заметила. У меня вообще возникало впечатление, что у Леля только два настроения на выбор. Либо хмур, либо зол… Но в ту, первую ночь в башне он мне таким не показался… Наоборот, был энергичен, бодр и разговорчив. Скорее, дело в том, что слишком много перемен. Учтем на будущее, каким он бывает, если в его жизнь вмешиваются сторонние факторы… Раз уж характеристику мы сожгли. Даже жалею. Насколько все было бы проще.

Я думала, что когда уйдем из Оазиса, мне придется много рассказывать и о себе и об отце, который ждет нас где-то неподалеку, и об Аэрте. Но вопросов с его стороны не было. Вот не думала, что гордость будет сильнее любопытства. Он даже про наше путешествие ничего не спросил, как будто ему было все равно, куда мы идем и когда будем на месте. И еще я надеялась, что он не воспринял наши прогулки по пескам, как попытку сблизится. Я где-то читала, что если люди вынужденно общаются друг с другом довольно долго, то даже неприязнь может перерасти в симпатию.

***

К полудню следующего дня, когда мы расположились на привал, я дозрел. Начал улыбаться и помогать принцессе. Вместе что-то делать у нас получалось неплохо. А я перенимал опыт походной жизни. Из плаща мы соорудили нечто вроде палатки, так что могли лежать там не испытывая неудобств в виде невозможности повернуться или постоянно спадающей на лицо материи. Неба не было видно, это да. Но было нежарко и спокойно. Мне. Рядом с принцессой.

Похоже, выбранная стратегия поведения оказалась полезной для нас обоих. Принцесса тоже перестала нервничать, и не пыталась общаться со мной во что бы то ни стало. Мы просто лежали рядом. И мне вдруг стало так легко от того, что есть человек, с которым я могу пересечь эту огромную, как весь мой мир, пустыню. Человек, который помогает мне становиться самим собой, потому что ничего от меня не ждет и не требует. И я испытал чувство благодарности. За то, что она пришла за мной.

Мы заснули рядом. И снилось мне только хорошее. Даже проснувшись, я ощущал некую притягательную пустоту в душе. Весь груз моих мыслей отступил на второй план, и я даже решил продолжить с Арье разговор о литературе.

- А какие книги нравятся тебе?

- Не знаю, наверное, таких не очень много. Потому что в большинстве из них главный герой, который сначала повествования еще что-то из себя представляет как человек, к концу становится совершенно невменяемым и якобы из-за любви совершает массу идиотских поступков.

- Может быть, он просто пытается соответствовать героине?

- О, да! - рассмеялась принцесса. - Они определенно достойны друг друга.

- Мой друг Коль сказал бы, что ради любви люди готовы на многое, как мужчины, так и женщины.

- Может быть, - не стала спорить Арье, - но любовь еще поди найди. А геройствовать требуется постоянно. Постоянно всем доказывать, что ты лучше, чем есть на самом деле…

- Так может, степень готовности к геройству и есть степень возможной любви?

Принцесса не ответила, но посмотрела на меня странно. Как будто что-то вспоминала или переосмысливала…

***

Вторая ночь была значительно лучше первой. Мы отдохнули, а меня еще грела мысль, что еще чуть-чуть и будем дома. Оазис уже давно скрылся из виду, но почему-то именно сейчас я себя почувствовала от него свободной. Несмотря на все его очарование и необычность мне хотелось поскорее забыть об этом приключении. Слишком глубоко я в него погрузилась.

Неожиданно стало легко общаться с Лелем. Если бы не походные неудобства я уже была готова продлить нашу прогулку. Он оказался интересным собеседником. И хорошо воспитанным, когда то, о чем мы говорили, не касалось его напрямую. Но я не провоцировала. Мне было все равно, о чем говорить. Хотя я не раз и не два проклинала эту дурацкую систему воспитания в Оазисе, когда будущим супругам не дают даже возможности нормально узнать друг друга.

Он так мило сам начал разговор, что я с удовольствием его продолжила. И даже не дожидаясь вопросов с его стороны, решила проявить несколько большую заботу, нежели простая любезность главного проводника.

- Лель, а ты не устал?

- Да нет, - он непринужденно пожал плечами.

Звезды в пустыне были яркими, и его фигура с черным покрывалом волос в белой походной одежде была на удивление органична. Я в какой-то момент даже засомневалась, что этот мужчина идет именно со мной и ко мне. Потому что он был нереальным. Гибким и красивым, и благородно естественным.

- Я думаю, завтра мы уже будем на месте. Направление мы выдержали, значит до точки встречи меньше суток.