Изабо быстро спросила:

– Она будет жить? Муж покачал головой.

– Говорят, что она скоро умрет. Я спрашивал этого врача б ней, он был мрачен. Мне сказали, что король все еще надеется. – Он взглянул на жену и улыбнулся. – Прогнозы благоприятны для нас, моя милая женушка. Мы пока контролируем ситуацию.

– Тогда, – заметила Изабо с удовлетворением, – мы должны постараться сделать так, чтобы на нее сразу обратил внимание король. Все нужно провернуть до возвращения Жака Кера.

– Правильно. – Граф был очень доволен. Он закинул ногу на ногу. – У меня есть план. Он неоригинален, потому что, должен признаться, я заимствовал его из книги. Но я попытался его несколько улучшить. Эта книга, моя милая Изабо, та самая, куда вы так редко заглядываете. Вы мало почерпнули из нее, и напрасно! Я имею в виду Библию!

Глава 5

В то холодное утро граф и графиня де Бюрей опаздывали на королевский утренний прием. Это было седьмое февраля. Графу страшно не хотелось вылезать из постели, и теперь он возмущался, что надо куда-то спешить в такой холод.

– Нам не удастся увидеть, как он выходит с заспанным лицом, а волосы у него будут торчать, как щетина у кабана! Мы пропустим такое удивительное зрелище!

Снег покрывал виноградники, со всех сторон окружавшие аббатство. Много снега нападало ночью, и ветви деревьев опустились под его тяжестью. Высокие башни превратились в сверкающие белые колонны на фоне мрачного серого неба. Когда кто-то видел эти башни в первый раз, невольно поражался их красоте. Башни были такими высокими и прекрасными… Они символизировали веру, тянувшуюся от грубой и грешной земли к небесному благословению. Граф и графиня де Бюрей видели эти башни часто и не обращали на них внимания. Им было не до красот. Их интересовало совсем другое.

– Именно по этой дороге коварный волк каждую неделю возил белье из аббатства, – сказал граф.

– Какую чушь вы говорите!

– Это совсем не чушь, моя очаровательная женушка. Я имею в виду любимую легенду аббатства о том, как волк убил старого мула, возившего поклажу аббатства, и его запугала строгая монашенка из ближнего монастыря, куда возили стирать белье монахов. Она его заставила выполнять работу мула. Мое сердечко, это высокоморальная легенда, хотя мне не хватает набожности, чтобы полностью принять ее. – Граф покачал головой. – Как грустно все обернулось для волка! Он больше не мог никого убивать, не мог гнаться за добычей при лунном свете или шутить с молоденькой веселой волчицей! Вместо этого он проводит годы, развозя засаленные рясы жирных священников и грязные подштанники монахов. – Граф искоса взглянул на жену. Изабо не повернула головы. – Неужели вам не хочется узнать мораль этой легенды?

Они прошли через арку церкви Нотр-Дам и отправились дальше. Башмаки хрустели по замерзшему снегу. Навстречу им шел молодой монах. Он опустил глаза, когда увидел Изабо, и поспешил побыстрее пройти мимо. Со стороны церкви Святого Петра доносились голоса монахов, громко читавших молитвы.

В это утро опоздали только они. Приемная большого гостевого дома была пуста, и королевский сенешаль стоял у дверей. Он поднял руку в полосатом зелено-желтом рукаве и сделал жест, подобно святому Петру, запрещавшему заблудшим душам входить в рай.

– Вам известно правило, граф и графиня, – с довольным видом произнес сенешаль, – эта дверь останется закрытой до конца утреннего приема.

Они уселись на скамью. Приемная была темной и холодной. Де Бюреям не хотелось оставаться там долго. Изабо зарылась лицом в складки меховой горжетки и недовольно заявила:

– У меня уже замерзли ноги, теперь я обязательно простужусь.

Но ожидание принесло свои плоды. Они сидели не более десяти минут. Внешняя дверь открылась, и появилась странная процессия: во главе шествовал высокий человек с круглым и безмятежным лицом. Человек шагал с удивительным достоинством, он нес жезл с белым шелковым бантом. При каждом шаге он резко стучал жезлом по полу. За ним следовал слуга, несший на вытянутых руках большую бархатную подушку с деревянной колыбелькой. Третьей была крупная женщина. Она несла всевозможные вещи, которые могли понадобиться ребенку, включая куклу с румяными щеками и агатами вместо глаз. Замыкала шествие молодая леди в плаще на меховой подкладке. Она остановилась и гордо осмотрелась.

– Жанна де Вандом! – воскликнула Изабо. – Я не знала, что вы здесь!

Молодая дама откинула капюшон. У нее были рыжие растрепанные волосы, нос с довольно большой горбинкой и весьма агрессивное выражение серо-зеленых глаз. Она поклонилась де Бюреям.

– Графиня, я здесь уже неделю. Но это мой первый визит в аббатство.

Изабо внимательно посмотрела на слуг, потом на колыбельку, откуда слышался слабый и жалобный плач.

– Вы замужем, милая Жанна? – спросила графиня. Жанна де Вандом кивнула и захохотала. Смех у нее был неприятный. Она имела привычку смеяться в самые неожиданные моменты, особенно когда что-то рассказывала.

– У меня есть муж, но ребенок не мой. Конечно нет! Я не могу задерживаться, но если мадам пойдет со мной, я ей все объясню.

Изабо последовала за процессией через зал с высокими окнами, в самую дальнюю комнату. Жанна де Вандом распорядилась, чтобы колыбельку поставили поближе к огню, а затем обратилась к графине.

– Это дитя Агнес Сорель, – шепнула она. – Меня назначили ухаживать за ней.

– Вам повезло – получить такую хорошую должность! Молодая женщина покачала головой:

– Я надеялась не на это и хотела быть рядом с королевой. Но, – она захохотала, – это лучше, чем остаться дома с матерью моего мужа. Там к тому же живут трое поросят, его братья.

– Вы, наверное, не видите королеву, – заметила Изабо, но часто видите короля.

Жанна де Вандам отрицательно покачала головой.

– Вы хотите сказать, если госпожа Агнес будет жить. Но у нее мало шансов. Мы остановились в доме, принадлежащем аббатству, и до сих пор его королевское величество еще ни разу не навестил нас.

Жанна отдала плащ служанке и уселась у огня, вскоре она отпустила слуг:

– Быстро убирайтесь отсюда и займитесь делами. Блан-шетт, малютку нужно накрыть еще одним одеялом!

Когда слуги ушли, она тряхнула головой и радостно рассмеялась.

– Дома моя свекровь позволяла слугам грубить мне. Но здесь все по-другому. Они повинуются мне с единого слова и взгляда! – Жанна заговорила потише. – Сегодня утром король желает видеть малышку в первый раз. Для него этот визит означает открытое признание своего отцовства. Конечно, он не мог прийти в наш дом, и поэтому нам пришлось идти сюда в такой холод. Ему не терпится увидеть дитя. Дорогая графиня, предполагается, что никому не известно, что мы здесь. Я вас прошу покинуть нас побыстрее. Мы вернемся обратно, пока будет проходить обед. – Жанна де Вандам снова захохотала. – Мне объяснили, что мы должны быть очень осторожны. Какая чушь!

Изабо взглянула на маленькое бледное личико в колыбельке.

– Мне она не кажется здоровым ребенком.

– Что можно было ожидать? Мать была очень слаба до родов. Вообще удивительно, что они обе выжили.

Жанна де Вандам подошла к колыбельке. Ребенок был настолько туго завернут в свивальник и так крепко привязан к доске, что казалось чудом, как это крохотное создание вообще может дышать.

– Я делаю все, чтобы она жила, – заметила молодая женщина. – Если она умрет, в моих услугах не будут нуждаться. Графиня, девочка слишком слаба.

– Если бы она не была такой худенькой, была бы хорошенькой. Как ее мать?

– Она долго не протянет. Поймите меня, графиня, я пользуюсь слухами. Я нахожусь в доме неделю, но все еще не видела этой женщины. Говорят, что она плохо себя чувствует и ее посещают только врач и служанка. Но мне ясно, зачем вся эта секретность и темные комнаты. Графиня, это все тщеславие! Она не желает, чтобы ее видели в подобном состоянии.

– Я могу ее понять, – заметила Изабо. – Когда я больна, я не позволяю, чтобы в мою комнату заходил кто-то, кроме врача.