— Господин наш Рорик с нами, — услышал он голос Сарсана и поднял голову, пытаясь отогнать страх за Ильдико.

Рорик ехал меж двух всадников и быстрая езда, судя по всему, вымотала его донельзя. Если бы не черная повязка на выбитом глазе, его бы никто не узнал. Он похудел, побледнел, хороший глаз глубоко запал, щеки провалились. Выглядел он глубоким стариком.

— Рорик! — воскликнул Николан, шагнув к давнему другу.

Раненый недоуменно посмотрел на него.

— Кто ты?

— Ты не узнаешь меня? Приглядись! Рорик, я — Николан, и когда-то мы были близкими друзьями.

Рорик всмотрелся в лицо Николана.

— Николан? Знакомое имя. Николан, Николан, — он помолчал. — Я уже начал вспоминать, но все куда-то ушло.

— Так у него всегда, — заметил Сарсан. — Память то возвращается, то пропадает.

— Он узнал сестру?

— Поначалу нет. Пристально посмотрел на нее, затем улыбнулся. Одними губами. Ее имя ничего ему не сказало, он повторил его несколько раз и покачал головой. И лишь когда она сняла с головы повязку и он увидел цвет ее волос, его память шевельнулась. «Ильдико!» — воскликнул он. Потом бывали периоды, когда он знал, кто она, но длились они недолго.

— Не свидетельство ли это улучшения его состояния?

Рорик наблюдал и слушал, потирая рукой лоб, словно хотел разогнать туман, окутывающий его память.

— Возвращайся на родину… и подхвати вожжи… которые завтра выпадут из моих рук.

— Рорик, друг мой! — радостно воскликнул Николан. — Ты начинаешь вспоминать! Старайся, старайся изо всех сил! — он повернулся к Сарсану. — То были его последние слова, сказанные мне в ночь перед битвой.

Рорик слабо улыбнулся и кивнул.

— Да… кажется я вспоминаю. Возможно… возможно…

Но дальнейшими вопросами Николан ничего не добился. С губ Рорика срывалось одно и то же слово: «Нет! Нет! Нет!»

Николан понял, что о выздоровлении Рорика пока говорить не приходится.

— Вы нашли его в землях Виктореха? — спросил он Сарсана и удивился, когда тот покачал головой.

— Сначала мы поехали туда, но там его никто не видел. Мы обыскали все дороги вокруг. И нашли его под деревом. Он лежал, не в силах пошевельнуться. Должно быть, давно не ел. К нему нас привели лай собаки да крики ребятишек, бросающих в него камни. После того, как он поел и отдохнул, госпожа Ильдико рассказала ему о сне Мацио. Он ничего не помнит.

Тут к ним присоединился Ослау. Пристально всмотрелся в жалкую фигуру («Рорик, лучший из наших наездников — в седле», — подумал он) и печально покачал головой.

— Он тебя узнал? — спросил Ослау Николана.

— Нет. Но я думаю, память к нему вернется. Он повторил последние слова, что говорил мне перед битвой.

— Рорик! — обратился старик к молодому Роймарку. — Как хорошо, что ты вернулся. Теперь ты сможешь занять должность своего отца.

Рорик, нахмурившись, внимательно выслушал его. Вроде бы хотел что-то спросить. Но лишь вздохнул и поник головой.

Оратор еще долго смотрел на исхудавшее тело и изможденное лицо Рорика. Потом наклонился к Николану.

— Мой господин Рорик вернулся телом, но, к моему огромному сожалению, не душой. Однако, пока остается надежда на его выздоровление, должность, занимаемая Роймарками из поколения в поколение, останется вакантной. Закон трактует эту ситуацию однозначно. Я сделаю заявление, объясню людям сложившуюся ситуацию. Наш молодой друг очень слаб. Я боюсь… короче, его нужно немедленно доставить домой. Возможно, несколько недель отдыха и хорошей еды позволят ему восстановиться физически. А затем, глядишь, к нему вернется и память.

— А как же Ранно?

— Ранно более не быть в составе Ферма, — ответил Оратор. — Если только он не получит большинства голосов на общем сходе, который придется собирать, когда станет окончательно ясно, что душевное здоровье Рорика не идет на поправку. Но я сомневаюсь, что ему даже позволят занять кресло, ранее закрепленное за Финнинальдерами.

Николан сообщил ему о похищении Ильдико. Ослау молча слушал его, бледнея с каждым словом. Впервые он показался Николану глубоким стариком, разочарованным и несчастным.

— И это тоже проделки Ранно! — со злостью воскликнул Оратор. — С детства он был эгоистичен, лжив и жесток! — а после паузы добавил. — Ей мы ничем не сможем помочь. Заявить протест Аттиле. Едва ли мы дождемся какого-либо отклика, разве что на наш народ обрушатся новые репрессии.

Внезапно Ослау осознал, что вокруг все молчат. Оглянулся.

— Он идет. Проследи, Николан, чтобы Рорика немедленно отвезли домой. И позаботься о том, чтобы его постоянно охраняли.

Жители плоскогорья раздались в стороны, освобождая проход Ранно Финнинальдеру. Николан и Оратор стояли плечом к плечу, ожидая, пока самозванный глава Ферма приблизится к ним. Зловещая тишина повисла над котловиной. Взгляды присутствующих скрестились на главных героях.

— Я с ним разберусь, — прошептал Ослау. — Теперь закон на нашей стороне.

Ранно остановился в дюжине шагов.

— Я стою среди друзей. Я знаю, что народ плоскогорья не изменил отношения к этому человеку. Для них он по-прежнему виновен.

Ослау вскинул руку.

— Дальнейшая дискуссия на эту тему беспредметна. Даже если бы судьи не постановили отложить слушания, прибытие Рорика, сына Мацио Роймарка, не позволило бы продолжить процесс. Его необходимо отложить до той поры, пока Рорик не поправится.

Возможно, по этим словам Ранно понял, что состояние Рорика внушает опасения. В его глазах зажглась искорка надежды.

— Почему Рорика здесь нет? Народ плоскогорья желает его видеть. Как вы посмели спрятать его от всех?

— Он еще не полностью оправился от тяжелого ранения. И скакал все утро, так что сейчас нуждается в отдыхе.

Вероятно, в тот момент мысли Ранно занимал не столько Рорик, как Николан, а потому он шагнул к нему и заговорил на латыни, которую мало кто понимал.

— Только такой гордый и самоуверенный болван, как ты, мог явиться сюда. Они бы готовили плаху и точили меч, если бы этот овцевод не наложил в штаны от страха.

— На плаху ляжешь ты, — ответствовал Николан, — когда Рорик даст показания.

Ранно отступил на несколько шагов.

— Есть и другой вопрос, который я нахожу более актуальным, чем здоровье сына Мацио Роймарка. Правда ли, что его сестра Ильдико увезена гуннами?

— Правда, — кивнул Ослау.

Ранно, по-прежнему обращаясь к Николану, перешел на родной язык.

— Ты знаешь, что она должна была стать моей женой. При нашем последнем разговоре Мацио подтвердил прежнюю договоренность.

— Мне не известно ни о каких договоренностях! — воскликнул Николан.

Ранно смерял его взглядом.

— Ты узнаешь, что о ней известно всему плоскогорью. Несмотря на это ты не делал секрета из своих намерений самому жениться на ней.

— Мы так решили.

Лицо Ранно полыхнуло гневом.

— Ты пытался украсть обещанную мне невесту. На это я могу ответить только одним. Я вызываю тебя на Дуэль кнутов.

Ослау сжал пальцами руку Николана.

— Тщательно выбирай слова для ответа. Сейчас тебе с ним не справиться. Закон дозволяет перенести дуэль на несколько недель, дабы тот, кто получил вызов, мог подготовиться к ней.

— Не могу я переносить дуэль, — тихим голосом ответил Николан. — Неужели ты думаешь, что я смогу практиковаться с кнутом, зная, что Ильдико в руках Аттилы?

— Но, сын мой, что ты можешь для нее сделать?

— Возможно, и ничего. Но я должен быть рядом с ней. Чтобы использовать любую возможность придти ей на помощь.

Николан возвысил голос.

— Я полагаю тебя, Ранно Финнинальдер, ответственным за все беды, что обрушились на семью Роймарков. Я принимаю твой вызов.

— Поскольку на дуэль вызвали тебя, — напомнил Ослау, — твое право назвать время и место.

— Время? — вскричал Николан. — Сегодня. Здесь. Как только будут закончены необходимые приготовления.

— Впервые на моей памяти я нахожу, что полностью с тобой согласен, — последовал ответ Ранно. — Никаких задержек, ни на час, ни на минуту.