– Ты не представляешь, как сильно я буду скучать по тебе, – прошептала я, стоя к нему спиной и пытаясь вытереть слезы, которые никак не переставали течь, и не важно, как сильно я старалась удержать их.

Он тихо пробормотал:

– Я тоже буду скучать по тебе.

Люблю тебя, племянница. Хотел бы я узнать тебя раньше. Не стоило ждать так долго…

Задушенный всхлип вырвался из моего горла, когда я услышала это. Я впилась ногтям в ладони, надеясь, что физическая боль отвлечет меня достаточно, чтобы справиться с моими вышедшими из-под контроля душевными муками. Не помогло. Сердце сжалось, разрываясь от раны, которую никакое количество сверхъестественных целебных способностей успокоить, не могло.

Несколько секунд спустя я услышала знакомую поступь широких шагов и почувствовала в воздухе силу, которую узнала бы где угодно. Боже, Кости добрался сюда так скоро. Это лишь сильнее пошатнуло мой хрупкий контроль. Он приехал быстро, потому что знал, насколько опустошенной буду я, и за это я любила его еще больше, хоть это и напоминало, как больно мне будет, когда Дон уйдет.

Затем Кости оказался около меня. Его темный взгляд пробежался по комнате, за мгновение вбирая все, что нас окружало, а твердые руки притянули меня к себе. Я позволила себе на несколько драгоценных секунд упасть в его объятия, потому что с ним мне не нужно было притворяться сильной, а потом развернулась к Дону и заставила себя весело улыбнуться.

– Смотри, кто еще пришел.

– Вижу. – Дядя болезненно закашлял. Кости взял меня за руку, когда сердце Дона сделало несколько зловещих пауз между ударами. – Ты оказался лучшим мужчиной, чем я ожидал, – прохрипел Дон, восстановив дыхание. Кости смотрел на дядю твердым и серьезным взглядом.

– Ты тоже, старина.

– Мы тут с Кости поговорили, – сказала я, пытаясь улыбнуться и не разрыдаться от понимания того, что это был их способ попрощаться. – Помнишь свое предложение выдать меня замуж? Мы бы хотели принять его.

Губы Дона дернулись в задумчивой улыбке, прежде чем его черты напряглись, а в мыслях отразилось, что еще больше боли вспыхнуло у него в груди. Я поглядела на электрокардиограф, хотя уже знала, что он покажет. Кровь моей матери вернула его, но ненадолго. Его сердце ослабевало прямо у меня на глазах.

– Боюсь, меня не будет на твоей свадьбе, Кэт, – пробормотал он, и его глаза, затрепетав, закрылись.

– Будешь, – сказала я так настойчиво, что глаза Дона вновь открылись и открытыми остались. – Потому что мы собираемся вновь произнести наши клятвы здесь и сейчас.

– Кэт. – Его лицо сжалось от печали. – Ты планировала большую свадьбу, когда всё… уляжется. Ты не должна разрушать свои планы…

Он сделал паузу и закрыл глаза, его дыхание и сердцебиение на мгновение замедлились. Я закусила губу, сжимая руку Кости до тех пор, пока треск не заставил меня ослабить хватку.

– Это едва ли подходящие обстоятельства, – закончил дядя несколько секунд спустя, неопределенно махнув рукой на аппараты у своей кровати.

Я вспоминала, как маленькой девочкой воображала, какой будет моя свадьбы. Конечно же, я представляла белое платье. Представляла моего дедушку, трясущегося над своим галстуком, как он всегда делал, когда приходилось его надевать, и соглашающуюся, закатив глаза, бабушку. Представляла, что мама будет улыбаться, потому что она будет очень счастлива за меня. И у меня будут подружки, которые помогут мне подготовиться к проходу к алтарю. Мой букет будет составлен из роз и полевых цветов, волосы собраны наверх, и я буду смотреть на своего будущего мужа через тонкую белую вуаль, которую он поднимет только тогда, когда нас объявят мужем и женой.

Конечно, я воображала все это раньше, когда не верила в вампиров, уже не говоря о том, что тогда я не понимала, что сама наполовину вампир. Кости хотел подарить мне близкую версию этой мечты, каким-то образом понимая, что я все еще цепляюсь за нее, но жизнь, которую мы вели, продолжала мешать нам сделать эту белую свадебную фантазию реальностью.

Моя свадьба никогда не будет сыграна, как в мечте моего детства. Не будет сыграна так и теперь, в больничном крыле секретного правительственного подразделения, контролирующего действия немертвых. Моя свадьба состоялась на забрызганной кровью арене и была засвидетельствована не друзьями и семьей, а сотнями вампиров, которых я никогда не встречала прежде. Мой жених не снял белую фату с моего лица после заявления министра, что мы теперь женаты. Вместо этого он порезал свою ладонь и протянул ее мне, клянясь кровью, что я навсегда буду его женой, если приму его, как мужа.

Это и был день моей свадьбы. В значительной степени полная противоположность всего, о чем я когда-либо мечтала, но я не стану пытаться заменить это чем-то другим.

Я никогда не буду той, кем я представляла себя в детстве, и совсем недавно я поняла, что это хорошо – быть такой, какая есть. И пусть на той невесте было шлюшное черное платьишко вместо красивого белого, на руках кровь вместо букета, но ни одна женщина никогда не была столь же удачлива, как была я в тот день, когда Кости протянул мне свою руку и попросил стать его женой.

– Главное – не обстоятельства, – ответила я, продолжая сражаться со слезами и пытаясь подвести итог всему, что только недавно поняла. – Главное – семья.

Дона не было там в тот день. Не было и моей матери, а бабушка с дедушкой к тому времени были уже много лет как мертвы. Но и Дон, и мама теперь могли быть здесь. Для меня это была не новая церемония, а перепостановка предыдущей для них.

– Ты сделаешь это? – продолжила я.

Глаза Дона затуманились. Через его мысли я услышала, как много значила для него эта просьба, несмотря на то, что в ответ он произнес одно единственное слово:

– Да.

– Тейт. – Я повернулась к дверному проему, зная, что он все это время оставался в холле. – Как думаешь, ты можешь обойти правила и позволить тому непослушному новичку на некоторое время вернуться на этаж?

Появившись в дверном проеме, он даже крякнул, издав нечто среднее между смехом и неверием.

– Иисусе, Кэт.

– На самом деле это будет не религиозная церемония, – ответила я со слабой улыбкой, – но не стесняйся благословить меня. Взгляд Тейта метнулся к Кости, а затем вниз на наши сцепленные руки.

– С каких это пор вам двоим есть дело до моего благословения? – сухо спросил он.

– Я никогда не просила его, и в нем не нуждалась, – ответила я ровным тоном. – Но ты – мой друг, Тейт, поэтому на самом деле мне есть до этого дело.

Я наблюдала за его лицом, ожидая, примет ли он оливковую ветвь, которую я ему протянула, или же бросит обратно, как делал много раз в прошлом. Темно-синие глаза встретили мои, и эмоции замелькали в его выразительных чертах подобно волнам на водоеме. Первая – сожаление, затем решимость и, наконец, принятие.

– Я надеюсь, вы очень счастливы, – сказал Тейт. Слова прозвучали тихо, но искренне. Затем, к моему удивлению, он подошел и протянул руку, но не мне. Кости.

Кости принял руку Тейта и встряхнул ее, не отпустив при этом мою, что было достаточно легко, так как я сжимала его левую ладонь, а не правую. Затем Тейт поглядел на меня, слегка улыбнулся и сказал:

– Не волнуйся. Я не стану просить разрешения поцеловать невесту.

Потом он просмотрел на Дона, глаза которого закрылись на время этого обмена. Но по мыслям дяди я знала, что он не спит. В груди его все болело слишком сильно, чтобы уснуть, да и новая боль, которую он почувствовал несколько часов назад, растекалась вниз по руке. Однако я знала, каким будет его ответ, даже прежде, чем Тейт спросил:

– Ты готов?

Дядя не знал, что я могу слышать его мысли. Не знал, что я уловила каждое слово его размышлений о том, что это был намного лучший способ умереть, чем прежде, когда он был один и услышал только лишь ровный писк электрокардиографа, прежде чем все стало черным, а затем проснулся, когда Тейт уже кричал на мою мать за то, что она наделала. Я слышала все это, и хотя горло горело от попыток подавить неуклонно прибывающие слезы, я ничего не сказала. Ничего не сделала, несмотря на то, что кровь, бегущая в моих венах, могла предотвратить следующий сердечный приступ, который, как я знала, приближался.