- Не волнуйся. Мне нужен только край. Понимаешь, зачем?

   Хм-м... понятно. В одной постели, под одним одеялом. А про то, что задом к заду, не касаясь друг друга, нас вряд ли догадаются спросить.

   Он затих, даже дыхания не слышно. Я полежала-полежала и незаметно уснула тоже.

   А когда проснулась утром, его уже не было в комнате.

   Рейн оказался прав: спустя неделю мне опять пришлось встать перед тем же самым храмовником, положив руку на черный ларец и молясь про себя Рианнесу, чтобы мы угадали с вопросами.

   Андреас пожелал присутствовать при испытании. Стоял, скрестив руки на груди, в великолепном пунцовом камзоле, и сверлил глазами в упор. Давил. Интересно, а куда он дел Орсетту? Та, небось, рассчитывала, что после моего исчезновения освобожденный от законной коровы красавец торжественно поведет ее в Храм. Угу, размечталась...

   Рейн тоже был здесь. Прислонился в неброском темном камзоле к стене, с интересом рассматривая носки своих черных начищенных сапог. Потом поднял глаза на меня и улыбнулся уголками губ, словно подбадривая: "Не волнуйся, все будет хорошо".

   - По иску, выдвинутому ньером Андреасом лен Тинтари, слушается дело о признании недействительным брака ньеры Алесситы лен Ориенси и ньера Реиндэлла лен Холта. Брак был заключен здесь восемь дней тому назад, - сообщил присутствующим храмовник. Вперился тяжелым взглядом в меня и спросил в лоб:

   - Вы спите вместе с мужем?

   - Да. - Я потупила глаза и покраснела, вопрос действительно казался очень нескромным. И, сглотнув, добавила: - После заключения брака не было ни единой ночи, когда бы мы не спали в одной постели.

   - Что вы имеете в виду, говоря "в одной постели"?

   - Под одним одеялом...

   - Вы целовались?

   - Да.

   - Объясните подробнее, ньера, вопрос серьезный.

   - В губы... - мой голос был еле слышен. - Муж целовал меня в губы.

   - А было что-то еще?

   - Да... - вспомнила я длань на своей груди.

   - Довольно, - вмешался Рейн. - Перед вами благородная ньера, моя жена. И я признаю ее ребенка своим. И да - у нас было! Еще вопросы есть?

   Андреаса у стены перекосило. Теперь он смотрел на меня не с торжеством, а с лютой ненавистью...

   Наверное, священник и впрямь переступил границы дозволенного. Потому что он скривился на раздувавшего ноздри Рейна, на меня и произнес:

   - Ньера, покажите ладонь!

   Я подняла невредимую руку.

   Храмовник поморщился:

   - Расследование закончено. Брак признан действительным. Предписание о возвращении младенца Андреасу лен Тинтарису отменено! - и, не сдержавшись, бросил мне: - А вам, ньера, советую не бегать от мужчины к мужчине, а уважать законного мужа!

   - Мы с женой разберемся сами, - голос Холта был холоден, как вечные льды Фризии.

   Только по пути домой я задумалась над непростым вопросом, как буду в следующий раз, придя в Храм за разводом, объяснять - вот зуб даю, что опять напорюсь на этого старого ящера в рясе! - что ни разу не спала с Рейном?

   Шедший рядом Рейн вел на поводке одного из наших волкодавов и посвистывал, глядя в небо. О чем думал он, мне было неизвестно.

   Войдя домой, муж сообщил:

   - Дела в Салерано практически завершены. Остальное - забота королевского Тайного приказа и службы безопасности гильдий. Взять виновных, разговорить их, вычислить тех, кто не попался в наши сети... Впрочем, без моей отмашки они делать ничего не станут. А мне кажется, что еще рановато...

   - А что со смертью твоего отца? Ты узнал, кто его убил?

   - Отец расследовал это же дело. Только виновен не головорез, который воткнул нож ему в спину, а тот, кто отдал приказ. А этот человек живет в столице. И я его найду.

   - Так что ты хочешь делать сейчас?

   - Дать тебе спокойно родить и оправиться от родов, - улыбнулся Рейн. - Потом, вероятно, придется потратить несколько месяцев, распутывая то же самое, что и тут, в четырех других портах... Ты не против немного со мной попутешествовать?

   Я захлопала глазами.

   Выходит, мои собственные планы отодвигаются еще на несколько месяцев?

   Но бросить Рейна после того, как тот меня выручил, можно сказать - спас, я не могла.

   Значит, подожду. Маги - долгожители, а терпение - добродетель.

   Правда, оставался еще один, чисто шкурный вопрос. У меня уже было накоплено почти триста соленов. И прежде сознание, что с каждой неделей запас увеличивается, грело душу. Но не станешь же заикаться тому, кто зовется мужем, что он задерживает еженедельное жалование? Женам - уж не знаю почему - платить не принято.

   Но с другой стороны, брак с Андреасом четко показал, что бывает с влюбленными бессребреницами, которые стесняются лишний раз рот открыть...

   Ладно, до родов потерплю. А там будет видно.

   Я сидела в кресле - стул последнее время стал казаться неудобным - и рассуждала вслух:

   - Десятки тысяч соленов. Одна монета весит примерно треть сэстоуна, значит десять тысяч крепкому мужику еле-еле уволочь. А пятьдесят тысяч - тут уже телега нужна. Выходит, должны быть векселя, банк, где все это хранится...

   - И это - еще одна нить, - вздохнул Рейн. - Займемся.

   Я открыла рот, чтобы согласиться... и вместо этого ойкнула, получив душевный пинок под ребра изнутри.

   - Что с тобой? - напрягся Рейн.

   - Толкается...

   - Позволь потрогать?

   Вопрос застал меня врасплох. Настороженно уставилась на названного мужа. Рейн фыркнул и пожал плечами. А потом повторил:

   - Так можно?

   Теперь, фыркнув, плечами пожала я.

   Он принял это за разрешение. И, аккуратно переместившись на ручку моего кресла, положил ладонь рядом с моей. Едва касаясь. Бережно. Неподвижно. Это он прав. Если бы начал гладить или щупать, я бы живо надавала по рукам. А так неприятно не было. Ага, вот сейчас! Накрыв его кисть своей, сдвинула влево - и вовремя! - меня снова брыкнули изнутри.

   - Ничего себе! И часто так?

   - Ну, не скучаю, - улыбнулась я. А что еще тут скажешь?

   - Сита, сегодня был трудный день. Давай ты приляжешь отдохнуть?

   В принципе, я была не против. И все было бы совсем отлично, если бы, выходя из моей комнаты, он не бросил через плечо:

   - Ты так мило покраснела, говоря о том, что у нас было...

   Я возмущенно фыркнула ему в спину.

   Вообще, мне было не до странностей поведения названного мужа - я начала обратный отсчет. По моим прикидкам ходить с животом мне осталось примерно неделю. Я прислушивалась к ощущениям внутри... и боялась. Как могла, скрывала это. Но Рейн - и тут я уже смирилась - видел меня насквозь. Он даже попробовал завести разговор на тему родов и моих страхов, но я обсуждать данный предмет отказалась наотрез. Захлопнулась, как устрица. Он покачал головой и отстал.

   А потом я поймала мужа на том, что тот листает медицинский справочник.

   Произошло все так. С кухни раздался грохот, вопль Бетани, потом собачий лай, и Рейн кинулся туда, уронив на пол книгу, которую обычно уносил с собой. Как выяснилось, ничего страшного не случилось, просто Хват с Рвачом поучаствовали, как могли, в приготовлении отбивных. Но я, не прикасаясь к книге, взглянула на обложку. "Акушерство и родовспоможение". Удивилась. Зачем ему это? Беспокоится, что ли? Или интересуется прежде незнакомой стороной жизни, а я выступаю в качестве наглядного пособия?

   Раз в неделю заглядывал доктор Ильери. Слушал сердцебиение малышки, советовал есть рыбу и фрукты. А еще, погрозив мне пальцем, заявил, что сидение в четырех стенах ньерам в тягости не на пользу. Нужно обязательно бывать на свежем воздухе, гулять хоть немного, ходить... Иначе и нервы шалить начнут, и к застою крови привести может.