— Пан гетман…

— Когда это все кончиться?

— Прими посланца воеводы, пан гетман. Он многое сможет тебе поведать! Не иди на ссору сейчас, Юрий. Для того еще будет время. Ты знаешь что и я не сильно люблю русских.

— Хорошо пусть он войдет, раз ты настаиваешь, Иван! Кто это такой?

— Полковник Ляпунов из стана боярина Шереметева.

— Зови! — мрачно согласился гетман Украины.

Полковник Ляпунов ждал тут же за дверью и сразу вошел в покои гетмана. Не зря хорунжий Яненченко обещал ему, что гетман допустит его до себя. Он учтиво поклонился и произнес:

— Воевода Шереметев шлет поклон пану гетману. Как пан гетман здоров?

— Хорошо, — ответил Юрий. — Вот только спокойствия в делах, что мне обещали, нет. Где спокойствие Украины? Где поражение хана и короля, что мне обещали?

— Это из-за предательства Выговского так получилось, пан гетман. Скоро все наладиться. Воевода Шереметев готовит войска для похода, и мы выбьем поляков с Украины. Но нам нужна помощь пана гетмана.

— Разве я не отправил к воеводе два моих полка? Разве я не защищаю Чигирин? А это важный стратегический форпост для наступления.

Ляпунов снова поклонился, признавая старания гетмана.

— Про то я и хотел говорить с паном гетманом. Я прибыл не токмо от воеводы Шереметева но и с посланием от великого государя Московского и Всея Руси.

— Вот оно что? — Хмельницкий немного опешил.

— Мой государь царь и великий князь Всея Руси Алексей Михайлович ценит старания гетмана. Но для победы нужно больше. У пана гетмана мало надежных полков. Одни уже сейчас готовы изменить ему и прейти на сторону оного из самозваных гетманов, что готовы появиться.

— Таких самозванцев у нас всегда хватало. Что предлагает мне воевода? И что повелел мне передать великий государь? — поинтересовался Хмельницкий.

— Государь великий Алексей Михайлович свято чтит договор, что он заключил с отцом гетмана великим Богданом и не посмеет его нарушить. Но ситуация такова, что приходиться менять договор для спасения гетмана. Нужно расположить в большинстве украинских городов царские стрелецкие гарнизоны. Тогда ни один полковник не посмеет изменить пану гетману. Да и стоит пану еще раз просить государя великого о милости и покровительства. Пусть государь Всея Руси возьмет Украину под свое покровительство.

— Но мой отец Бога уже получил это покровительство от великого государя Московского и всея Руси. Разве нет?

— Но договор что был заключен в Переславле в 1654 году, стоит пересмотреть, пан гетман. И если пан гетман подпишет новый договор с Москвой, то государь великий пришлет ему много войска.

— И что же великий государь Московский и Всея Руси требует изменить в том договоре, что был заключен с гетманом Богданом? — спросил Иван Яненченко у Ляпунова.

Ляпунов расстегнул золотые застежки своего кафтана и достал оттуда лист с печатями свернутый в трубочку. Он положил лист на стол и произнес:

— Пусть пан гетман изучит это и даст мне ответ. Многие украинские полковники уже читали сей проект и готовы согласиться на все изменения.

— Они читали его вперед меня? — вскипел Юрий. — Я гетман Войска Запорожского или нет?

— Пан гетман, — Яненченко взял его за руку. — Не стоит сейчас начинать сей спор сызнова.

— Хорошо, я посмотрю, пан, и дам свой ответ, и ты отвезешь его воеводе, — успокоился Юрий.

Ляпунов ее раз поклонился и вышел. Свое дело он сделал….

Гетман Юрий развернул лист и стал читать вслух:

"Сей договор межу великим государем, царем и великим князем Московским и Всея Руси Алексеем Михайловичем и гетманом Украины Юрием Хмельницким права и вольности людей всякого звания на Украине подтверждает и оставляет в незыблемости, как было договорено межу царем и великим князем Алексеем Михайловичем и гетманом Богданом Хмельницким.

Такоже подтверждается, что всякие выборные суды казачьи и выборные городские должности должны и впредь отправляться свободно.

Но самого Гетмана Войско Запорожское не избирает свободным выбором и только извещает царя о своем выборе, как то было закреплено прежним договором, а токмо подает великому государю три кандидатуры в гетманы, а государь великий свое волей из сих кандидатур избирает гетмана.

Гетман и войско Запорожское отныне не могут принимать посольства от иностранных государств, И иноземные государи могут сноситься только с великим государем Алексеем Михайловичем.

Гарнизоны и войска его царского величества отныне пребудут во всех крупных городах гетмана, для лучшей обороны и зашиты от врагов.

Казацкий реестр, что ранее определялся в 60 тысяч, отныне уменьшиться до 40 тысяч".

Гетман отложил документ и посмотрел на хорунжего Яненченко.

— Что скажешь на это? Они требуют увеличить количество моих полков в войне, но сами же требуют сократить реестр. Как это понимать?

Яненченко был поражен тем, что услышал. Такого он совсем не ожидал. Да, он знал, что царь потребует увеличить количество московских войск в городах гетманщины, и был к тому готов. Но запрещение связываться с иными государствами и запрещение самим выбирать гетмана — это прямое нарушение прежнего договора!

Он долго молчал. Хмельницкий снова спросил его:

— Как это понимать, пан Иван?

— Понять их не столь сложно, пан гетман, — ответил хорунжий.

— Но что это такое тогда?

— Это предательство, — прошептал хорунжий. — На такие условия твой отец Богдан никогда бы не пошел!

— Что? Ты сказал предательство?

— Да, предательство! Царь отныне станет выбирать гетмана. Его гарнизоны будут во всех Украинских городах и крепостях. И отняли у нас право на отношения с другими державами!

— Погоди, Иван. Царь не выбирает нам гетмана, но всего лишь утверждает его.

— Но при твоем отце Москва в выборы гетмана не вмешивалась вообще, Юрий.

Молодой Хмельницкий мало, что понимал в делах государства и совершенно не видел тех пружин, благодаря коим государственная машина работает. Это был не гениальный Богдан, и не умный Выговский. Вот и сейчас он растерялся и ждал, что Яненченко что-то ему посоветует.

— Но они потребуют от меня пойти на заключение такого договора. Так?

— Так, пан гетман. Не просто так именно тебя хотели видеть новым гетманом. Хитер царь Алексей и его советники. Но и мы не глупее. К тебе прибыл еще один посланец, Юрий. Я поначалу не хотел про него говорить. Но теперь самое время после такого письма.

— Кто такой? — спросил Хмельницкий.

— Полковник твоего отца Михаил Криса. Тот самый, что ушел к полякам и не согласился ставить подпись под договором с московским царем.

— Изменник? — спросил Юрий, так как сам слышал, как таким прозвищем некогда обозвал его гетман Богдан.

— Отчего ты называешь полковника Крису изменником? Не он один тогда в 1654 не пошел за Богданом. И он привез тебе привет и пожелания здоровья от польского короля.

— Но сноситься с королем за спиной у царя — измена! Вспомни, что было с Выговским. Он разорвал договор с царем и заключил союз с Речью Посполитой. И что получилось?

— Но царь таким новым договором сам нарушает статьи Переяславского договора. Выслушать Крису стоит, пан гетман. Он ждет, когда ты позовешь его. Он поселился в Чигирине в простой корчме.

— Но его могут опознать, Иван. И что тогда скажет воевода Шереметев? Скажет, что я с поляками снюхался. Здесь посланец Шереметева Ляпунов со своими людьми.

— Крису никто не узнал и не узнает, гетман. Он вырядился купцом продавцом тканей. Вызови на завтра с образцами к себе. Кто про такое что подумает?

— А если его узнает кто-нибудь? — струсил молодой Хмельницкий. — После такого меня воеводы московские прикажут схватить и в железа заковать! И многие наши полковники то решение поддержат. Сомко, Брюховецкий, и с ними многие предадут меня.

— Пан гетман!

— Я не хочу с царем ссориться, Иван. Пусть этот лист от царя мои полковники и генеральная старшина изучат и скажут, что делать надобно. У Шереметева здесь армия в 30 тысяч человек! И забывать про это не стоит, Иван.