Год 1740, декабрь, 8 дня. Санкт-Петербург. У Остермана.

В три часа утра в дом Остермана прибыл Ростопчин. Он ворвался прямо в спальню к Андрею Ивановичу.

— Ваша светлость! — вскричал он. — Ваша светлость! Пьетро Мира сбежал!

— Что?! — Остерман вскочил с кровати с проворством, коего от него никто не ожила в его лета.

— Пьетро Мира бежал из своего дома. И я думаю, что его более нет в Петербурге. Хотя не могу понять, отчего он сбежал, ваша светлость. Ведь ваш курьер уже сегодня будет в Митаве! Пьетро не успеет запретить выдать его деньги.

— Это так, но я боюсь, что они с Либманом выкинут некую шутку! Срочно снаряди погоню за шутом! Подними всех! И сам садись в седло! Доставь мне шута живого или мертвого! Я сам спрошу его, зачем он бежал. А кто тебе сказал, что шут ушел? Ты откуда про это узнал?

— Сам все проверил, ваша светлость. Наши соглядатаи напились и пропустили его. Мира ушел через окно. Я увидел наших людей пьяными и сам проверил дом. И понял что птичка упорхнула. Но времени прошло не много.

— Всем по двести плетей! — закричал Остерман. — Но про сие я сам распоряжусь. А ты не жди. В седло!

— Будет исполнено, ваша светлость.

— Коли поймаешь его, то добуду тебе чин полковника! Больше того бригадира!

Отряд в 25 всадников выехал из города и помчался по следу шутов. Ростопчин не желал упускать свой шанс….

Год 1740, декабрь, 8 дня. В дороге. Пьетро Мира и Кульковский за работой.

В шесть часов утра Кульковский подошел к комнате сеньора Арайя. На нем был кучерский армяк и в руке он комкал шапку.

— Куда прешь? — остановил его слуга стоявший у двери.

— Дак я до барина. Надобность имею, — проговорил измененным голосом Кульковский.

— Барин никого не примет. Иди с богом.

— Да я кучер новый.

— Новый? — удивился слуга Арайя. — Как новый? Отчего новый? Ведь барин кучера до самой Варшавы менять не хотел!

— Дак, Семен по надобности отлучился! Надобно ему было отлучиться. Да я за него вас домчу. Я ведь за лошадьми с измальства хожу….

— Как он смел отлучиться? Ему было заплачено за весь путь!

— Дак, женка евоная заболела. Помирает. Прибыл крестьянин из его деревни и сказал Семену про то. Вот он и отъехал.

— Черт знает что такое! Иди и жди у кареты! Я сам барину про то доложу. Тебя перед ним появляться не следует. Он у нас горяч. Может по роже дать.

— Тогда конечно. Я пойду. А ты сам доложить….

Сеньор Франческо был взбешен. Его кучер покинул его! Что за люди эти русские! Им ничего нельзя доверить! Взял и сбежал! Просто сбежал! Скотина! Попадись этот кучер ему! Шкуру спустит!

— И что там за новый кучер? — спросил он.

— Да мужик как мужик. Но я его не знаю.

— Не разбойник?

— Да нет. Разбойников я вижу за версту. Да и люди с нами и до границы не далеко. Если бы разбойники напасть хотели, то перед постоялым двором сие делать стоило. А нынче поздно.

— Поди проверь все сам. Посмотри на кучера и осмотрись! Ничего не упускай!

— А вы здесь сами, барин?

— Сам! Иди!

Слуга ушел и Арайя вошел в комнату. Двери на ключ он в спешке не закрыл. Расчет Кульковского оправдался. Следом за ним в комнату вошел прятавшийся до того в коридоре Пьетро Мира.

Мария Дорио, увидев его, вскрикнула. Пьетро быстро запер двери. Сеньор Арайя с удивлением смотрел на Дорио и не мог понять, что с ней.

— Сеньор Арайя, — тихо произнес Пьетро.

От звука его голоса Франческо резко обернулся и побледнел так, словно увидел привидение.

— Мира?!

— Здравствуйте, сеньор капельмейстер. Вы меня не ждали?

— Откуда ты здесь? — спросил Арайя, попытавшись отступить на шаг. Но он наткнулся на стул.

— Вы же сами только что отослали своего слугу. И все остальные ваши слуги внизу. А я здесь с вами. И я рад нашей встрече.

— Ты хочешь меня убить? — прошептал Арайя.

— Зачем? Я не столь кровожаден, сеньор Франческо. Я вас не убью.

— Но что ты намерен со мной сделать?

— Попрошу вас раздеться, — улыбнулся Пьетро.

— Раздеться? Ты издеваешься, Мира? С чего это мне раздеваться? Моя одежда тебя не подойдет.

— Вернее мне нужен всего лишь ваш плащ и ваша шляпа. И их я позаимствую.

После этих слов Пьетро ударил капельмейстера по голове кулаком. Тот осел на ковер и замолчал.

— Ты убил его! — вскричала Дорио.

— Что ты, Мария. Я его оглушил и сейчас свяжу и заткну его рот кляпом. Его освободят через время. Но мы тем временем покинем границы Российской империи.

— Я так рада тебя видеть, Пьетро.

— И я рад, Мария. Но наши с тобой неприятности еще не кончились. Мы все еще в России. Сейчас ты должна сойти вниз и сказать, чтобы слуги выехали вперед проверять дорогу.

— Я поняла. Если ты выйдешь к ним, они поймут, что ты не Арайя. Я сделаю, как ты сказал. Но как быть с кучером?

— На его месте уже сидит мой друг…..

Через пятнадцать минут карета придворного капельмейстера выехала с постоялого двора "У трех дорог". Всадники охраны Арайя мчались вперед по совершенно иной дороге…

Проскочив небольшой лесок, карета остановилась. Кульковский соскочил с козел. Пьетро открыл дверцу и также вышел. За ним последовала Мария.

— Все, друг, мне пора, — произнес Кульковский. — Далее вы поедете сами. Через одну версту пограничный пост. За ним уже будет Курляндия.

— А ты? Ты сможешь прорваться к московскому тракту?

— Смогу. Я знаю сию дорогу, Пьетро. Уйду так, что никакая ищейка и хвоста моего коня не увидит. А ты сам садись на козлы, Пьетро. Будешь теперь кучера изображать.

— Но в пасе сказано, что нас к карете двое! — сказала Мария.

— Вам приодеться что-то придумать, друзья. Мне дальше ехать не стоит. И вам нужно торопиться. Скоро слуги Арайя все поймут и вернутся к трактиру. Там они найдут капельмейстера и пустятся в погоню за вами. Спешите.

— Прощай, друг!

Пьетро и Кульковский обнялись.

— Прощай! Пусть удача сопутствует тебе, Пьетро!

— Я никогда не забуду твоей услуги. Прощай! Вот возьми!

Пьетро вытащил из кармана своего кафтана кольцо и протянул его Кульковскому.

— Что это? — спросил тот, принимая подарок.

— Перстень Бирона. Он подарил его мне, а я дарю тебе. Прощай!

— Да хранит вас бог, друзья!

Так бывшие шуты расстались, чтобы уже никогда не встретиться в этой жизни. Пути дороги этих мужчин разошлись…..

Год 1740, декабрь, 8 дня. На границе. Пост. Пьетро Мира и Мария Дорио.

Карета подкатила к посту и двое солдат подошли к ней. Офицер в накинутом на плечи плаще и в парике, сдвинутом на ухо, стоял у караульной избы и курил трубку.

Из кареты показалось лицо женщины.

Офицер поперхнулся, увидев миловидное личико, поправил парик и подошел к ней.

— Вот мой пас, господин офицер, — Мария Дорио протянула бумаги офицеру.

— Здравствуйте, сударыня!

Он медленно развернул бумагу и прочитал содержание.

— А где второй пассажир, сударыня? — спросил он. — В сей бумаге сказано, что с вами едет господин Франческо Арайя.

— Сеньор Франческо Арайя вынужден был вернуться обратно в Петербург, сударь.

— Но здесь сказано, что….

— Сударь. Сеньор Арайя придворный капельмейстер её императорского высочества принцессы Анны Леопольдовны. Она отозвала его с дороги. Я поэтому еду одна.

— Ах, вот как, — офицер отдал пас Марии. — Тогда счастливого пути госпожа, Мария Дорио. Если желаете сменить лошадей, то можете…

— Нет, нет, сударь. Я очень спешу в Митаву и из Митавы в Варшаву, где меня ждут….

Через полчаса к посту подъехали всадники. Целый отряд — больше 20 человек. Его возглавлял ротмистр Ростопчин, доверенный человек Остермана.

— Именем вице-канцлера и её императорского высочества! — закричал он. — Карета! Здесь проезжала карета?