— Меня и так здесь ненавидят. Кстати ненависть русских направлена и на вас, моя дорогая.

— Я уже сказала вам, что мне нет дела до симпатии этих русских дикарей. Какое мне дело до того, что думаю эти варвары? Они будут лизать вам сапоги если вы бросите им горсть монет. И меня они за эту горсть объявят первой красавицей России.

— Конечно, на вас, ваша светлость, столько бриллиантов, что вы затмите кого угодно. Кстати платье у самой императрицы втрое дешевле вашего, герцогиня.

— Я слишком много страдала, когда мы жили с вами в Курляндии, ваша светлость! И теперь должна себя вознаградить за страдания.

— Я вы заметили, как скромно одета принцесса Елизавета?

— Нет. Я не обратила на эту девку никакого внимания.

— А напрасно. Она сегодня чудо как хороша в своем простом платье и без украшений. И кстати народ любит её. И вам бы не следовало отворачиваться от принцессы. Елизавета может вам пригодиться в будущем, герцогиня.

— Зачем это? — не поняла Биронша.

— Вдруг, придет такое время, когда она станет носить корону, — проговорил герцог.

— Вы совсем стали заговариваться, мой супруг. Сегодня свадьба наследницы трона.

— Но Анна Леопольдовна должна еще родить мальчика. Тогда она станет наследницей.

С каретой герцога поравнялся всадник в богатом кафтане красного цвета. Это был Пьетро Мира. Он поклонился герцогу и герцогине.

— Петер! — герцог одернул занавесь. — Рад тебя видеть.

— Я не захотел ехать в карете с Кульковским и Балакиревым. Они меня утомили своими шутками и рассказами. Только Лакоста едет в собственном экипаже, как король Самоедский.

— У тебя отличная лошадь. Твоя?

— Подарок от императрицы. Неделю назад её величество за мою игру на скрипке изволила подарить мне эту кобылу.

— Кобыла отменная. Приезжай завтра ко мне в Манеж, и я покажу тебе таких лошадей.

— Твои лошади и так лучшие в России, Эрнест.

— В этом я разбираюсь, Петер. Ведь я сын конюха.

— Ваша светлость! — зашипела Бенингна Бирон. — Сколько можно произносить это? Это оскорбляет мой слух.

— Но это совсем не оскорбляло вас, когда вы отдали руку сыну конюха, — с улыбкой произнес герцог. — А ведь тогда я не был даже простым дворянином. Видишь, Петер, как иногда играет с нами судьба.

— Сегодня во дворце будет невиданный праздник, Эрнест. Так что завтра посетить Манеж мне не удастся.

— И верно. Праздновать станут но глубокой ночи. Затем фейерверк на который Либман добыл нам 60 тысяч рублей. И завтра все повторится. И я сам в манеж не попаду. Но хоть приходи в мои покои с утра.

— Приду, Эрнест.

Бирон откинулся на сидение кареты. Бенингна снова стала брюзжать:

— Вы слишком милостиво говорите с шутом, ваша светлость. И он ведет себя с вами слишком вольно.

— Но Пьетро Мира не просто шут нашей государыни. Он еще и мой друг.

Свадебные торжества в столице империи по поводу бракосочетания племянницы императрицы Анны Лепольдовны с принцем Антоном Улрихом Брауншвейгским продолжились целый месяц. А между тем армия российская под командование фельдмаршала Миниха сражалась с османами…

Год 1739, август, 16 дня. В действующей армии. Лагерь Миниха под Ставучанами. Военный совет.

16 августа 1739 года русская армия фельдмаршала Миниха подошла к Ставучанам. Именно там обретался со своей армией турецкий главнокомандующий Вели-паша.

Миних, как только разбили его палатку, призвал к себе всех генералов на военный совет.

— Господа! Я недоволен! Мои приказы исполняются недостаточно хорошо! Императрица ждет он нас побед.

— Но как можно побеждать в таких условиях? Жара стоит страшная и армия измучена переходами! — высказался генерал Леонтьев.

— Переходы закончены, генерал! Перед нами армия сераскера Вели-паши, что заслоняет от нас укрепленную крепость Хотин. Завтра бой! Кто желает еще что-то сказать в дополнение к словам генерала Леонтьева?

Генерал Румянцев взял слово:

— Воды в армии острая нехватка, господин фельдмаршал. Устали солдатики-то. Да и обозы как всегда от армии отстали. Аптеки армейские вообще неизвестно где. Сколько можно так воевать?

— А вы генерал во всем вините немцев? — Миних посмотрел на русского генерала. — Но фуражирской частью и снабжением армии заведует генерал-провиантмейстер князь Никита Трубецкой, ворюга известный! И он по решению самой государыни на свой пост назначен. Не мне его смешать.

Генерал-майор Карл Бирен доложил:

— Нас татарские разъезды и летучие отряды замордовали, господин фельдмаршал. Я за несколько дней от тех наездов потерял более 30 человек. А преследовать татар не могу. У них лошади особые к климату такому привычные. У нас в кавалерии кроме того падеж лошадей начался. Если так пойдет то пешком наша кавалерия ходить станет.

— Как я понял, все мои генералы намеренны жаловаться? — Миних осмотрел присутствующих. — Но про те негоразды я все знаю, и ничем помочь не могу. И еще вам неприятностей сейчас добавлю. Вели-паша занимает сильную и хорошо укрепленную позицию. Смотрите на карту. Сейчас она будет пред вами! Полковник Манштейн!

Адъютант фельдмаршала Миниха полковник Манштейн развернул карту перед военачальниками.

— Вели-паша расположился на высотах. Вот здесь. Между деревнями Надобоевцы и Ставучаны. И сия позиция весьма сильна с фронта. Фланги у Вели-паши обеспечены! Смотрите! На турецком левом фланге против нас стоит Колчак-паша. Под его началом отряды конных янычар числом более 15 тысяч.

Миних отметил позицию Колчак-паши на разложенной карте.

— С права у них Генж-Али-паша стоит с тяжелой кавалерией. Числом около 10 тысяч. Спаги турецкие в доспехах такоже от жары страдают. Но они более наших кирасиров к жаре привыкли. И в центре силы основные турок с артиллерий. Всего у турок 110 тысяч воинов и еще 10 тысяч конницы татарской Ислам-Гирея. Что скажете? Как нам Вели-пашу разбить?

— Нас от турок река Шуланец разделят, и позиция у них хороша.

— И на штурм Вели-паша сам не пойдет! Зачем ему? Станет ждать активных действий от нас.

— Но штурмовать сию позицию в лоб смерти подобно! — высказался Румянцев. — Они разнесут наши пехотные каре своими пушками. Вели-паша стянул сюда все, что имеет. У них больше 160 орудий! И нам через реку Шуланец приодеться переправляться при штурме.

— Но с левого фланга мы можем обойти турок, — предложил генерал Аракчеев.

Миних посмотрел на генерала и сказал:

— Мы при атаке неприятельского левого фланга сделаем токмо вид, что неприятельский ретранжемент атаковать хотим. Для того дела я приказываю бригадиру Густаву Бирону с отрядом в 9 тысяч человек при 22 полковых пушках провести демонстрацию атаки.

Густав Бирон охотно на сие согласился.

— Я готов!

— Вы реку прейдете быстро, и вот на сей высотке пушки свои установите! И завяжете артиллерийскую дуэль! И ни шагу оттуда без моего приказа!

— Я все понял, фельдмаршал. Эту задачу я выполню….

Год 1739, август, 17 дня. Битва под Ставучаними.

Рано утром 17 августа 1739 года отряд бригадира Густава Бирона быстро переправился через реку Шуланец. Он остановился на расстоянии не более 2 верст от неприятельских батарей на небольшой высоте.

— Развернуть орудия! — приказал он.

Солдаты быстро приказ бригадира исполнили. Полковник Арсенин доложил Бирону:

— Орудия готовы, ваше превосходительство. Но наши пушки им особого вреда не причинят.

— Я это знаю, полковник, — ответил Бирон. — Но начинать обстрел позиций турецких! Медлить нам не стоит.

— Огонь! — прозвучала команда и 22 пушки начали обстрел неприятельских позиций.

Русские пушки, как и предполагалось, не причинили большого вреда туркам. Хотя артиллеристы хорошо делали свою работу.

— Сейчас они ответят нам! — закричал сквозь грохот орудийный капитан Рылеев.

Арсенин посмотрел в трубу на позиции турок и увидел, что те готовят орудия. Вдали раздался грохот, и неприятельские позиции окутал пороховой дым. Турки стреляли из рук вон плохо. Первый выстрел вообще не принес русским никаких потерь.