— У Дрого нет никаких средств. Он здесь всецело на моей милости.

— Я вам не верю. Вальтер вам тоже не верит.

У Валлона было ощущение, будто его затягивает трясина.

— Можете верить или не верить, решать будет эмир, и я преклоню голову перед мудростью его суда.

Фарук бросил на Сулеймана вопрошающий взгляд, прежде чем перейти к очередному пункту своего обвинения.

— Мое мнение таково: вы проделали весь этот путь сюда для освобождения Вальтера с той лишь целью, чтобы убить его. Умертвив Вальтера, Дрого унаследует поместье и титул своего отца. За это он вознаградит вас золотом.

Свой ответ Валлон прорычал:

— Если бы я стремился уничтожить Вальтера, то не явился бы сюда с одной лишь четвертью выкупа.

— Не горячитесь, — чуть слышно прошептал Геро.

Франк кивнул ему и повернулся к Фаруку:

— Обратитесь к фактам, а не выискивайте скрытые причины. Допросите нас по отдельности, если желаете. Мы прибыли сюда с далекого сурового севера, в пути мы потеряли многих наших людей и всех кречетов, кроме одного. Его превосходительство осмотрел его, и, я уверен, при всем его могуществе и власти он не смог бы добыть птицу даже вполовину столь прекрасную, как эта. Неужели этого недостаточно для выкупа?

Фарук и Сулейман принялись шепотом совещаться, аудитория тем временем силилась предугадать итог дебатов. После довольно продолжительной паузы Сулейман жестом велел Фаруку отойти в сторону и начал свою речь. Его превосходительство долго излагал, раскачиваясь на своем троне и обеими руками показывая, как тщательно он взвешивает доводы за и против. Присутствующие кивали, соглашаясь с каждым его утверждением. Наконец эмир опустил булаву, и Фарук выступил вперед, дабы огласить его решение.

— Его превосходительство с интересом выслушал историю ваших приключений. Он одобряет вашу непоколебимость и соболезнует горю от потери товарищей. Кречет, которого вы ему доставили, отличается редкостной красотой и сулит большие надежды в охоте. Но, тем не менее, этого недостаточно, чтобы удовлетворить требования договора о выкупе. В этом все дело. Его превосходительство требовал четырех кречетов, вы привезли только одного.

Фарук помолчал, прижав палец к губам.

— Его превосходительство — человек слова во всех своих делах. Если он решает наградить своего военачальника двумя скакунами, именно двух скакунов этот человек и получит. Но если этот военачальник обязуется предоставить десять лучников для боевой операции, то столько — и никак не меньше! — его превосходительство рассчитывает получить. Исключения невозможны. А как же иначе? Если его превосходительство сегодня закроет глаза на недостаточность вашего выкупа, завтра его подчиненные будут ждать подобных поблажек и по отношению к себе. Они смогут заявить: смотрите, с какой снисходительностью наш господин обошелся с этими неверными. Со своими подданными, значит, он будет еще более мягок, прощая им их пороки и упущения.

— Сэр Вальтер сказал мне, что его превосходительство даровал бы ему свободу независимо от того, был бы или не был бы доставлен выкуп.

Сулейман метнул на нормандца уничтожающий взгляд.

— Сэр Вальтер слишком много позволяет себе в своих высказываниях, — заметил Фарук. — Во власти его превосходительства как даровать, так и лишать обещанного.

— Если его решение заключается в том, чтобы сэр Вальтер оставался пленником, то мне нечего больше сказать. Моя задача выполнена, и отныне в этом деле я не имею никаких интересов.

— Дело будет окончено по решению его превосходительства.

Франк пожал плечами. Фарук приблизился к нему с искусственной улыбкой на устах.

— Его превосходительство был заинтригован, узнав, что вы были пленником мавров. Очевидно, вы получили свободу в обмен на выкуп, да?

— Нет, выкуп был обещан, но так и не доставлен. После восемнадцати месяцев заточения в унизительных условиях я убил тюремщика и сбежал. — Валлон взглянул на эмира. — Только потому, что я сам был узником, я испытываю сочувствие по отношению к сэру Вальтеру.

Сулейман проигнорировал попытки Вальтера привлечь к себе его внимание. Поглаживая усы, он призвал к себе Фарука и зашептал ему на ухо. Когда визирь вновь обратился к франку, его голос был елейным:

— Есть, однако, возможность разрешить затруднение ко всеобщему удовлетворению.

Валлон заметил, что Вальтер осклабился и подтолкнул локтем своего соседа. Какую бы игру в кошки-мышки ни затеял эмир, Вальтер был частью этой игры. Впрочем, он вполне мог быть ее инициатором. Фарук вышел вперед.

— Вы привезли с собой кое-что превосходящее красотой даже этого кречета. Я имею в виду женщин.

Валлона бросило в жар.

— Женщины не продаются.

Фарук сделал вид, будто не услышал его.

— Капитан, который привел вас сюда, хочет взять в жены женщину с солнечными волосами и лунными глазами.

— Сиз помолвлена с Вэландом и ждет от него ребенка.

Сокольник напрягся.

— Вы произнесли имя Сиз.

Валлон тряхнул головой.

— Потом.

Услышав о состоянии Сиз, эмир пренебрежительно махнул рукой.

— Ладно, — сказал Фарук, — его превосходительство не станет разлучать супругов. Больше он этого вопроса не коснется.

— Все в порядке, — сказал франк Вэланду.

— Что в порядке? Что происходит?

Валлон шикнул на него, ибо Фарук снова заговорил.

— Его превосходительство полагает, что варяжская женщина по имени Кэйтлин подобными обязательствами не связана, — сказал визирь. — Греческий юноша, который так хорошо владеет арабским, сообщил нам, что все ее родственники погибли и что она осталась одна во всем белом свете. Его превосходительство выражает свое сочувствие и обещает взять ее под свою личную опеку.

Соглашайтесь, и эмир откажется от всех прочих своих претензий. Он даст волю Вальтеру, если на то будет его желание, и вы будете вольны продолжить свой собственный путь.

Валлону вдруг пришло в голову, что Сулейман с самого начала хотел заполучить Кэйтлин и что весь этот спектакль был разыгран только для того, чтобы подвести к такому финалу. Дрого дернул его за локоть.

— Что он там говорил о Кэйтлин?

Франк шагнул вперед. Присутствующие в любопытстве вытянули шеи.

— Геро не знал о моих отношениях с исландской женщиной. Правда состоит в том, что мы с Кэйтлин обручились в Новгороде.

— Вы помолвлены?

— Мы любовники.

Геро ахнул. Над толпой прокатился стон. Их эмир был публично унижен. Сулейман нахмурил брови. Он что-то сказал Вальтеру, отчего тот вздрогнул.

— И опять перед нами две разные истории, — с укоризной в голосе произнес Фарук. — Одна из уст грека, другая от вас. Какая из них правдива? Будьте осторожны, его превосходительство все равно узнает это.

Сулейман, прикрывая рот ладонью, начал тихо советоваться со своими помощниками. Члены отряда Валлона заговорили одновременно. Дрого требовал ответа, почему Сулейман упомянул Кэйтлин, Геро стал оправдываться, считая себя невольным виновником столь ужасного недоразумения. Перекрывая их голоса, заговорил Вэланд:

— Спросите Сулеймана, зачем ему нужны две пары кречетов.

— Потому что таково было его требование. Выбрось это из головы. Речь больше не идет о кречетах.

— Нет, я имею в виду, зачем ему, с практической точки зрения, четыре кречета? Спросите его. Ну давайте.

Валлон устало задал вопрос и передал Вэланду достаточно резкий ответ Фарука:

— Он говорит, что один кречет не поймает журавля.

— Ни один из его балобанов, пожалуй, не сможет этого сделать. Однако кречет способен убить почти все, что летает.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Вы видели его только в клетке, а я в охоте, и могу сказать, что он смертоносен. В тот вечер, когда мы были на первой встрече, Геро сказал, что эмир собирался устроить со своим соседом состязание, чтобы выяснить, чей сокол лучше. Я держу пари, что мой кречет победит любую пару балобанов. Скажите ему об этом.

— Этот кречет уже не твой. Если ты так уверен в его качествах, опиши их эмиру, и пусть он сам его испытает.