— Мы, каторжники! — проговорила Мэри торжествующе. — Вот кто! Не отрицайте, что это случится, сэр, вы знаете, что это неизбежно. Возможно, некоторые люди и чувствуют себя неловко, поймав негра и заставив его работать бесплатно. Но никому нет дела до того, что кучка осужденных преступников валится с ног от непосильной работы.

Тенч был поражен. Он давно уже знал Мэри и никогда раньше не замечал в ней такого отчаяния.

— Я думал, ты довольно счастлива здесь с Уиллом и детьми, — произнес он слабым голосом. Но сказав это, он понял, что рассуждает так же, как и большинство офицеров: заключенные не способны на тонкие чувства.

— Счастлива! — рассмеялась Мэри, но ее смех прозвучал невесело. — Как я могу быть счастлива, если Шарлотта плачет от голода и я боюсь за будущее своих детей? Они не сделали ничего дурного, но они тоже приговорены к каторге.

— Мне так жаль, Мэри. — У Тенча задрожал голос, и перед глазами все поплыло. — Я желал бы…

— Желания здесь не исполняются, — оборвала она его. — И молитвы остаются без ответа, если молится женщина вроде меня. Я сама должна устроить свою судьбу.

Мэри ушла к берегу стирать белье, а Тенч какое-то время стоял и размышлял. Он чувствовал свою беспомощность, потому что в глубине души знал, что каждое ее слово — правда. Когда «Скарборо», «Сюрприз» и «Нептун» вернулись в Англию, кто вспомнил о каторжниках, умерших по дороге в Новый Южный Уэльс? А о тех, которые умерли в первой флотилии? Тенч подозревал, что никто. И все же тысячи людей с нетерпением ожидали отчетов об этом месте и строили планы о том, как ухватить себе кусок земли. Возможно, кого-то испугают трудности, но многие рассчитывают на дешевую рабочую силу и будут готовы рискнуть. Все происходит так же, как в свое время в Америке.

Тенч смотрел, как Мэри опустила Эммануэля на землю рядом с Шарлоттой, наклонилась к воде и начала стирку. Он вспомнил, как впервые разговаривал с ней на «Дюнкирке», когда она была возмущена ужасным состоянием трюма.

Мэри действительно была исключительной женщиной. С того самого дня она смело боролась за то, чтобы сделать свою жизнь как можно лучше. Многие другие молодые и привлекательные женщины просто сдались. Ее подруга Сара превратилась в вечно пьяную шлюху, так же, как и большинство женщин с «Шарлотты». Семеро из них умерло, и одному только Богу известно, сколько бы из них осталось в живых, если бы в их сердцах теплилась искра надежды на то, что условия здесь станут лучше.

Тенч глубоко сочувствовал им всем, но услышать слова Мэри и увидеть столько отчаяния в ее глазах было невыносимо.

Почему он не может набраться смелости и сказать ей, что он испытывает к ней? Почему не откладывает все свои возвышенные планы на будущее и не умоляет ее бросить Уилла и уйти к нему? Другие офицеры, например Ральф Кларк, имели любовниц среди каторжниц, а ведь у Кларка осталась дома жена, которая ждала его и которой он клялся в любви. Добиться Мэри не так уж и трудно, Срок Уилла подходит к концу, и он с радостью уплывет на первом корабле, даже не оглянувшись.

Но, несмотря на чувство, которое Тенч испытывал к Мэри, он знал, что не сможет сделать ее своей любовницей. Его воспитание не позволяло ему увести женщину с детьми у другого мужчины, Это было бы неправильно: лишить Мэри той стабильности, которую дает женщине брак. И Тенч не вынес бы, если бы ею стали пренебрегать его друзья и родственники, — что они наверняка бы сделали, если бы узнали о ее прошлом.

Кроме того, он, возможно, обманывает себя, думая, что она чувствует к нему то же, что и он к ней. Мэри никогда не говорила ничего о своих чувствах и, скорее всего, считала его просто другом.

Тенч посмотрел на ее хрупкую фигурку, склонившуюся над водой. В каждом ее движении была решительность. Мэри сильная и уверенная в себе женщина. Тенч чувствовал, что она никогда не согласится стать ничьей рабыней.

Глава одиннадцатая

1791

— Ты принесла деньги? — спросил Детмер с сильным акцентом.

Мэри кивнула и протянула ему узел чистого белья.

— В носовом платке, — прошептала она и легко коснулась узла грязным бельем у него в руках. — Они здесь?

Было двадцать шестое марта, и Детмер через два дня собирался возвращаться в Англию с капитаном Хантером и его командой с потерпевшего кораблекрушение «Сириуса».

Утро на причале было оживленным и шумным. Моряки Детмера катили бочки со свежей водой на погрузку, пехотинцы патрулировали, мужчины-заключенные строили новый сарай, стуча молотками и скрипя пилами, а шумная стайка женщин-заключенных возвращалась, перекрикиваясь друг с другом, после стирки белья в офицерских домах. Еще там было множество детей, грязных полуголых маленьких оборвышей, карабкавшихся на приготовленные к погрузке тюки. Время от времени кто-то кричал на них и приказывал им слезть, и они исчезали, как крысы в водопроводной трубе, лишь для того, чтобы через считанные минуты появиться снова.

Как и говорил Тенч, лодку отремонтировали. Оказалось, что несчастный случай сослужил им хорошую службу, поскольку сейчас лодка была в гораздо лучшем состоянии, чем раньше.

— Да, они здесь, секстант и компас. Я не стал бы обманывать тебя, Мэри, — произнес Детмер и укоризненно улыбнулся. — Зайдешь на корабль, выпьем по стаканчику на прощание?

— Вы ведь знаете, что я не смею, — сказала Мэри, оглядываясь вокруг. Ей было хорошо известно, что корабль Детмера находится под наблюдением, потому что на «Скарборо» поймали без билетных пассажиров, когда он вышел из Сиднейского залива, Их обнаружили, прежде чем корабль добрался до мысов, и немедленно высадили на берег. С тех пор пехота и офицеры контролировали корабли более тщательно. Мэри увидела пару офицеров, спускавшихся со стороны дома губернатора, и поняла, что благоразумнее будет как можно скорее убраться с причала подальше от любопытных глаз.

— Я бы хотел сделать больше для тебя, — произнес Детмер с вздохом. — Если бы я встретил тебя в каком-нибудь другом месте, я думаю, исход событий был бы совсем иным.

Мэри вспыхнула и опустила глаза. Она никогда не знала, как воспринимать Детмера и его многозначительные замечания. Иногда Мэри была уверена, что он питает к ней какие-то сильные чувства: иначе зачем бы он так рисковал, помогая ей и Уиллу? Но в другие моменты она чувствовала себя просто пешкой в его игре против капитана Филипа.

— Посмотри на меня, Мэри, — сказал Детмер, и его голос прозвучал мягко и настойчиво.

Она взглянула в его ясные голубые глаза и снова почувствовала влечение к нему. Сегодня он выглядел еще более красивым, чем обычно. Он подстриг волосы, побрился, и его белая рубашка сияла безукоризненной чистотой. Даже его высокие сапоги были до блеска начищены, и Мэри подумала: не ради нее ли все это?

Удивительно, что ее снова влекло к мужчине, который был гораздо выше ее по происхождению. Вот уже два месяца Детмер занимал ее мысли и чувства так же, как когда-то занимал их Тенч. Но если Тенчу в ее сердце всегда будет принадлежать особое место, и она догадывалась, что он отвечал ей взаимностью, то к Детмеру Мэри испытывала чисто физическое влечение.

Она понимала, что имеет дело с мужчиной, который никогда не подчинялся другим. Мэри чувствовала, что в его жилах текла соленая вода и наибольшее счастье он испытывал, сражаясь с морской стихией. Он был загадочным, как океан, и, возможно, таким же опасным.

— Вот так лучше, — сказал Детмер и улыбнулся. — Я не смогу больше увидеться с тобой до отъезда. Ты отдашь белье кому-нибудь из команды.

Мэри кивнула, не решаясь заговорить. По каким бы причинам Детмер ни помогал ей, он сделал это достойно. Он не заманил ее шантажом к себе в постель и обращался с ней как с леди, а не как с заключенной. Она навсегда останется перед ним в долгу.

— Я так боюсь за тебя и за твоих детей, — сказал Детмер, понизив свой голос до шепота. — Я надеюсь, что Бог поможет тебе совершить то, что ты задумала.