Сонька поддержала его:
— Почему нет? Детей следует приучать к красоте с малых лет.
— Приказывайте, баронесса, — расшаркался ювелир, уверовавший в честность и высокую породу клиентки.
— Вот что, дочь, — подал голос «генерал», — бери все, на что глаз ляжет. Сегодня я плачу!
— Благодарствую, папенька. Вы щедры как никогда!
Хозяин вместе с продавцом принялись по желанию покупательницы извлекать из ювелирных столов разного рода драгоценности: колье, броши, перстни, кольца, браслеты, та, в свою очередь, с удовольствием все примеряла.
— Папенька, — обратилась к «генералу» Сонька, любуясь увесистой бриллиантовой брошью, — а как вы относитесь к жемчугу?
— Никакого жемчуга! — гаркнул тот. — Только бриллианты! Не желаю, чтобы любимая дочь ходила в каких-то жемчугах! Бриллианты, причем наилучшие!
Сонька с неловкой улыбкой посмотрела на хозяина лавки:
— Папенька у меня такой транжира.
— Если для дочери — это не транжира. Это любящий отец! — с тихим пафосом произнес тот.
Захныкал младенец, Настена принялась его тетешкать, совать сосочку.
Сонька, увешанная, как новогодняя елка, украшениями — двумя бриллиантовыми брошами, несколькими колье, браслетами, кольцами, перстнями, жемчужными цепочками. — Стояла перед зеркалом, любовалась собой.
— Беру, все беру.
Это вызвало удивление хозяина магазина:
— Вы желаете все это оплатить?
— Вам не нравится? — мило смутилась девушка.
— Напротив! Восхитительно! Но здесь на несколько тысяч рублей…
— Ой, — Сонька виновато посмотрела на «генерала», — папочка, я слишком много выбрала украшений.
— А кого это смущает?
— Меня. У нас хватит денег?
«Генерал» от возмущения даже вскочил.
— Как это у нас может не хватить?! Деньги у тебя в сумочке, распоряжайся ими как заблагорассудится! Все для родной дочери-с!
— Спасибо, папочка, — благодарно склонила красивую головку Сонька. — Вы у меня прелесть.
«Генерал» просто светился от гордости:
— Имею право. Прошу объявить точную сумму!
— Сию минуту.
Продавец принялся аккуратно снимать с воровки украшения, укладывать их в коробочки. Затем стал подсчитывать стоимость покупки, и хозяин объявил:
— Двадцать две тысячи триста рублей.
От такой суммы Настена в ужасе икнула и тут же принялась торопливо возиться с захныкавшим младенцем.
— Доставай деньги, плати! — широким жестом распорядился «генерал».
Сонька открыла сумочку и ахнула.
— Папочка… кажется, я оставила деньги дома.
— Как так? Ищи повнимательнее!
Девушка лихорадочно проверила содержимое сумочки, подтвердила:
— Денег в сумочке нет. Они определенно дома. Лежат на столе!
— Что за глупости? Как это возможно?!
— Не сердись, папочка. Я по рассеянности.
— Боже! — по всю глотку завопил штабс-капитан. — И что в этом случае прикажете делать, мадемуазель?
На глаза девушки навернулись слезы.
— Придется, папочка, оставить все здесь и приехать в следующий раз.
— Но у тебя завтра день ангела!
Сонька плакала:
— Я не знаю, как поступить.
— Беды нет, — вмешался хозяин лавки. — Езжайте домой за деньгами, а мы подождем.
— Верное решение! — одобрил штабс-капитан. — Мы останемся здесь в качестве залога.
— А драгоценности я могу взять с собой? — несмело спросила воровка. — Я к ним уже привыкла, жалко расставаться.
— Можете, — кивнул хозяин магазина. — Но с вами отправится мой продавец.
— Это что — недоверие-с? — взъерепенился «генерал». — По-вашему, я вор или злоумышленник?! Я — боевой генерал! Воевал на Кавказе, имею награды, трижды ранен!
— Просим прощения, — твердо произнес хозяин, — но у нас такое правило. К тому же везти обратно столь значительную сумму при продавце будет безопаснее. Народишко нынче лихой, вороватый.
Штабс-капитан бросил на Соньку быстрый взгляд, она едва заметно опустила глаза, соглашаясь.
— Хорошо, езжайте, — согласился «папочка». — Я посижу здесь.
— А как Анжелика проснется и пожелает увидеть мамочку? — вовремя подыграла Настена.
— Я мигом. — Сонька поцеловала младенца и быстро направилась к выходу.
Продавец взял перехваченные яркими ленточками коробки с украшениями. Хозяин магазина открыл дверь перед воровкой, низко поклонился, выпуская ее на улицу.
Охранник помог «баронессе» сесть в карету, продавец забрался следом, аккуратно сложил коробки рядом с Сонькой. Шило взобрался на облучок и ударил по лошадям:
— Пошли, вороные!
Карета понеслась по Петровке в сторону Страстного бульвара.
Уже почти стемнело. Карета мчалась по улицам, Шило лупил лошадей кнутом, весело покрикивал:
— Ну, каурые! Вперед, желанные!
Свернув на улочку, он неожиданно натянул вожжи и остановил карету. Сонька высунулась в окошко:
— Что случилось?
— Подпруга упала, — ответил извозчик и стал возиться с упряжью.
Что-то у него не получалось, он пару раз огрел лошадей, те фыркали, нервно гарцевали на месте.
— Господин хороший! — махнул Шило продавцу. — Ну-ка, подмогни!
Тот нехотя вышел из кареты, подошел к извозчику.
— Держи тут, — показал Шило. — Теперь подтягивай. Сильнее подтягивай!
Продавец ухватился за подпругу, стал тянуть ее, и в этот момент Шило ударил его по голове. Парень рухнул на землю, извозчик тут же оттащил его в неглубокую придорожную канаву, вскочил на облучок, и карета понеслась дальше.
Допрос вел молодой следователь, злой и въедливый. Он расхаживал по кабинету, внимательно изучал задержанных. Кроме Горелова и Настены, в полицейском участке находился также хозяин ювелирного магазина, потрясенный и растерянный. Штабс-капитан с напарницей чувствовали себя спокойно, почти не боясь наказания.
— Вы — штабс-капитан Горелов? — вел допрос следователь.
— Так точно! Разжалован! Сражался на Кавказе, имею три ранения! Пью-с.
— Вам раньше была известна гражданка, именующая себя баронессой Софьей… — он заглянул в бумажку, — Софьей Буксгевден?
— Никак нет-с! Имел честь познакомиться с баронессой на Хитровом рынке-с!
Следователь посмотрел на Настену.
— Вы?
— А чего я? У меня младенец, мне кормить его нечем.
— Она молчала, — вмешался хозяин магазина. — Генерал больше всего старался. Ни дать ни взять — артист.
— Они оба артисты, — усмехнулся следователь и снова обратился к штабс-капитану: — Как она вам представилась?
— Вначале как баронесса Софья… эта самая…
— Буксгевден.
— Так точно! Потом сообщила, что она Сонька Золотая Ручка.
— Вы подтверждаете это? — спросил следователь Настену.
— Так и назвалась, — повела крутыми плечами та, — Сонькой. — И попросилась: — Отпустите, мне надобно младенца перепеленать.
— Успеешь… — Следователь в задумчивости походил по кабинету, повторил: — Значит, Сонька Золотая Ручка в Москве?
— Кто такая? — поинтересовался хозяин ювелирного магазина.
— Воровка. Знаменитая воровка, гастролер, — молодой человек улыбнулся. — Так что вы теперь на особом счету, Сонька по-мелкому не работает. — Он снова помолчал, спросил штабс-капитана: — В каком отеле она остановилась?
— Не имею возможности помнить! — бодро отрапортовал тот. — Привезли в карете, отвезли в карете. А нумера ведь во всех гостиницах на одно лицо.
— Опишите, как выглядит.
— Нумер?
— Баронесса.
Горелов пожал плечами:
— А что описывать? Невысокая, черненькая, ладно одетая… Можно сказать, красивая. Даже очень, — он засмеялся. — Бесенок в ней все время вертится. И еще добрая очень, жалостливая.
— Я это почувствовал, — хмыкнул хозяин лавки.
— Не к вам добрая, — объяснил штабс-капитан. — К тому, кто победней. А какой резон вас жалеть? Для вас, господин хороший, потерять двадцать тысяч — все одно, что мне или вот ей, — он кивнул на Настену, — рупь потерять.
— Судить вас будут, — заявил следователь, садясь за стол и делая какие-то заметки. — Как соучастников.