— Неужели?

Его лицо прорезали глубокие резкие линии, и он стал совсем чужим.

— Мне кажется, что ты именно это имела в виду. Джейк выругался и провел рукой по волосам.

— Понимаешь, Индиго, мне до черта надоело, что ты меня постоянно сравниваешь с Брэндоном.

— Я… я тебя не сравниваю с…

— Черт возьми, ты только это и делаешь!

Он выскочил из постели и стоял, с яростью глядя на нее.

— В нашем браке нас не двое, а трое. Ты знаешь, что здесь самое ужасное? Мне кажется, что ты даже не понимаешь этого. У тебя в голове скопилось столько разной трухи из-за того, что этот ублюдок сделал с тобой, что ты уже не различаешь, где белое, а где — черное!

Она отпрянула назад, глаза у нее стали огромными. Джейк понял, что орет на нее. Он перевел дыхание, пытаясь успокоиться, чтобы не сорваться еще сильнее. Наконец на него обрушилась вся тяжесть воздержания и переживаний. Ему нельзя было так вести себя. Он понимал все, но не мог уже остановиться.

Джейк прошелся по комнате, пытаясь успокоиться, потом он посмотрел на нее сверкающим взглядом.

— Что ты от меня хочешь? — тихо спросил он ее. Вопрос повис в воздухе.

— Н-ничего, — наконец ответила ему она. Он тихо засмеялся и сказал:

— Дорогая, не говори мне — ничего. Он снова направился к ней.

— Как я еще могу доказывать мое отношение к тебе? Скажи, я все сделаю.

Он взмахнул руками, чтобы показать ей, как много он может для нее сделать, и Индиго отклонилась в сторону, как от удара. Для Джейка это была последняя соломинка.

— Черт побери, Индиго, не шарахайся от меня!

— Прости, прости.

— Ты говоришь — прости, и считаешь, что этим все исчерпано. Ты можешь себе представить, что я чувствую, когда ты стараешься прикрыться от удара? От меня?

Джейк почувствовал, что снова начинает приходить в ярость. Он пытался успокоиться. Сейчас нельзя было говорить слова, что кипели у него в голове, но он ничего не мог с собой поделать.

Индиго открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыла его.

Джейк подошел к ней, он был так зол, что ему хотелось потрясти ее как следует.

— Ты считаешь, что я могу тебя ударить, когда я зол? Так? Это еще одно воспоминание, оставшееся тебе от милого Брэндона?

Он низко наклонился к ней.

— Посмотри на меня, черт побери! Как следует посмотри! Я не Брэндон Маршалл.

Индиго посмотрела ему в лицо и увидела там боль. Боль, которую она причинила ему. Она не испугалась этой вспышки ярости. Она почувствовала вину, что он перестал быть с ней таким терпеливым. Ничего удивительного, что он сильно разозлился.

— Джейк, я знаю, что ты не он.

— Неужели? — он резко засмеялся. — Ты смеешься надо мной. Я уже вывернулся наизнанку, пытаясь доказать тебе это.

Он дернул за край матраца и швырнул камень на пол.

— Покажи мне какого-нибудь мужчину, черт побери, который спит на булыжниках. Мне такие неизвестны. Я хотя бы раз пожаловался на что-то? Черт, никогда. И что толку?

Индиго в ужасе посмотрела на камень, катившийся по постилке, и снова уставилась на Джейка.

— Что ты от меня хочешь? — снова спросил он ее. — Я был к тебе добрым и хорошим, но от этого мало толку.

Индиго ему ничего не ответила, тогда он прищелкнул пальцами.

— Жениться на тебе и три недели к тебе не прикасаться!

Он застонал и затряс над головой руками, как бы сдаваясь.

— Я ведь это сделал, разве не так?

В комнате воцарилась напряженная тишина. Индиго вспомнила о тех ночах, когда он так нежно прижимал ее к себе, и на глазах у нее показались слезы. Действительно, что она хочет от него? Ответ был один — ничего. Он уже дал ей столько, сколько редкий мужчина может дать женщине. Девушка закрыла глаза и пыталась вздохнуть, чтобы у нее прошла боль в груди.

Она вдруг почувствовала запаха ванили.

— Может, мне каждый вечер нужно заходить в магазин и покупать тебе леденец? Или нет, мне пора прекратить ужинать и водить тебя каждый вечер в лес, чтобы ты могла подышать свежим воздухом? Это идея. Немного поголодать мне не повредит, если даже я работаю каждый день, как каторжный, лишь бы ты была счастлива. Или лучше — я должен обещать тебе, что ты никогда не покинешь это место!

Джейк снова засмеялся.

— Но я уже все это выполнил!

Когда Индиго увидела свое поведение с точки зрения мужа, ей стало так стыдно, что она была готова умереть.

— Джейк, пожалуйста, перестань!

— Я даже еще не начинал.

Он снова начал мерить шагами комнату. Даже в полумраке она видела, как его трясет.

— Ты знаешь, что я не виню тебя. Я совершил непростительное преступление.

Джейк замолчал, и Индиго была вынуждена спросить:

— Что… Что ты сделал?

Его глаза сверкали очень ярко.

— Я был рожден белым.

Он поднял к небу руки и посмотрел на них.

— В этом и состоит моя вина. Я — никому не нужный белый ублюдок. Был таким и останусь! Я не могу изменить этого. И ты знаешь, что это значит. Ты мне не доверяешь. Как только ты мне станешь доверять, я тебя предам. Точно так же, как это сделал Брэндон.

Индиго попыталась заговорить, но у нее сжалось горло. Она прижала руку к глазам и выговорила:

— Джейк, все не так! Совершенно не так!

— Именно так. У меня не было ни одного шанса с самого первого дня. Ты не дала мне этот шанс!

У него задрожал голос.

— Ты можешь себе представить, что я чувствовал возле могилы Лобо, когда ты решила, что мой сюрприз тебе — намерение тебя избить? Ты можешь понять, как мне было больно, что ты подозревала меня в таких наклонностях? И все не от того, что я когда-то сделал что-то подобное, но потому, что я — белый человек?

Джейк перестал говорить, но боль еще долго звенела в воздухе.

— Индиго, ты считаешь, что у меня душа не может кровоточить? Я тебе скажу только одно. Мне так же больно, как и тебе, если меня судят только по цвету кожи. И пока мы обсуждаем эту проблему, разреши мне сказать тебе еще кое-что. Ты не гордишься своей индейской кровью. Ты почти белая. Почти, но не совсем. Ты — скво, которая осталась посредине разных рас.

Индиго показалось, что его слова хлещут ее, как плеткой. Индиго начала кричать и все отрицать, но она понимала, как был прав ее муж.

— Милочка, постарайся повнимательнее приглядеться к себе самой. Как ты это называешь, — путешествие в самой себе? Но ты путешествуешь с закрытыми глазами. Может, я действительно никчемный ублюдок, каким ты меня считаешь, но я вижу свои недостатки. А ты свои прикрыла хрупкой гордостью. И высоко задираешь нос. Ты презираешь мужчин и маскируешься индейскими нарядами, чтобы самой никогда не забыть, кто ты есть на самом деле. Брэндон показал тебе, что будет, если ты покинешь свое убежище.

Индиго закрыла уши руками. Правда или нет, она не желает слушать это, она это не вынесет.

— Прекрати!

— Нет, я не перестану! Если мне придется выложить перед тобой всю правду, чтобы у нас не развалился брак, я стану это делать каждый чертов час и каждый день, пока ты не раскроешь свои глаза и не поймешь реальную жизнь.

Девушка покачала головой.

— Ты оказалась в ловушке, не так ли? Ты никак не можешь решить, кого ты больше ненавидишь — меня или себя.

— Нет, пожалуйста, нет…

В его голосе слышалось отвращение, когда он сказал.

— Как я могу тебя уважать? Тебя? Ты — никчемная скво! Ты еле двигалась по тонкому льду с той секунды, как вышла за меня замуж. Неправильно! Ты не двигалась, а ползла! И я никак не мог привести тебя в порядок. Твоя мать спорит с твоим отцом. Она может в конце концов сделать так, как он хочет. Но она не боится отстаивать свою точку зрения. А ты не можешь этого делать. Черт побери, нет. Ты же замужем за белым человеком.

Индиго схватила покрывало и закуталась в него, как будто это была ее единственная защита. В тишине раздавались только ее рыдания, и резкое дыхание Джейка. Девушка вздрогнула, когда он снова заговорил:

— Где твой нож, Индиго? С того дня, как мы поженились, ты перестала носить его. Твои родители говорят, что раньше ты каждый день упражнялась в метании ножа.