— Ты спать собираешься, Нетта? — спросил он.

Она спала в углу гостиной на раскладушке, которую каждый вечер вытаскивали из-под дивана. Девушка отрицательно покачала головой, продолжая сидеть.

— Я думаю, что посижу. Знаю, мне не заснуть, так уж лучше останусь здесь.

Отец постоял, не зная, что сказать, и не желая оставлять дочь одну.

— Хочешь, я посижу с тобой? Если ты скажешь…

— Нет, — решительно возразила Нетта. — Я лучше побуду одна.

Он печально пожал плечами.

— Если так… Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Она все еще отказывалась встречаться с ним глазами, говорила глухо, но вежливо.

— Я буду молиться за Лино, — произнес он.

Она не ответила.

У двери в спальню отец обернулся.

— Слушай, Нетта, я знаю, что ты чувствуешь по поводу меня, дедушки и Тони…

Марионетта мрачно покачала головой, наконец взглянув на него. Марио беспокойно зашевелился в кресле.

— Ты никогда не узнаешь, что я чувствую, — огрызнулась она. — Никогда.

Томмазо снова было заговорил, но она предупреждающе подняла руку.

— Пожалуйста, папа. Не сегодня. Мне этого не вынести. Пожалуйста.

Он понурил голову, открыл дверь в спальню и вошел туда. Марионетта вздохнула. Пропасть между ней и отцом все росла, и не в ее силах было этому помешать. Из-за какого-то смешного обещания, данного пятьдесят лет назад, завтра повесят человека, и Перетти ответственны за его неминуемую смерть не меньше, чем Моруцци. Она умоляла отца забыть об обещании, данном дедушке. Ведь важно то, что случится в будущем, убеждала она его, а не какая-то глупая вендетта многолетней давности, существовавшая совсем в другое время в другой стране. Но отец был непреклонен. Их семья дала Моруцци обещание. Оно должно быть выполнено, и Тони, как хороший сын, выполняет это обещание, причем сам платит за это высокую цену… Они спорили, пока оба не устали. После этого последовало упорное молчание. Они не могли найти общего языка, потому что Марионетта боролась с тем презрением, какое вызывали у нее отец и брат. Разве сумеет она когда-нибудь простить своего отца? Разве сможет она снова смеяться вместе с Тони и относиться к нему, как сестра к брату. Слава Богу, что у нее есть Марио, единственный, кто остался незапачканным в их несчастной замаранной семье. Словно почувствовав, что она думает о нем, Марио нервно поднялся.

— Хочешь еще чаю, сестренка? Какао? Еще чего-нибудь?

Марионетта нашла его руку и с благодарностью сжала.

— Иди спать, Марио. Ты просто ангел. Но мне хочется побыть одной.

Он нерешительно остановился.

— Я… я встану пораньше, чтобы побыть здесь с тобой до девяти часов… — начал он, с трудом произнося слова, касающиеся того страшного часа, который станет для Лино последним.

Марионетта кивнула и жестом отослала его спать. Сначала еще предстояло пережить ночь.

Ей снова приснился сон. На ниточках плясала марионетка с застывшей нарисованной улыбкой на деревянном личике. Но когда Марионетта посмотрела вниз, то с ужасом обнаружила, что красная фланелевая юбка, изящный кружевной фартук и бархатный корсаж надеты на ней, и что эта кукла — она сама. Она попыталась высвободиться, но чем сильнее старалась, тем больше запутывались нитки, тем быстрее она плясала…

Марионетта с трудом стряхнула сон. Сквозь занавески на окне пробивался свет, и с улицы слышался грохот тележки молочника. Половина шестого. Она спала всего несколько минут. Девушка с усилием поднялась и потянулась, злясь на себя. Как могла она задремать? Она должна сосредоточиться, мысленно связаться с Лино, дать ему силы и мужество…

Девушка подошла к окну и открыла его, спугнув голубя, который приземлился на подоконнике, чтобы осмотреть Сохо сверху. Она резко вдохнула холодный воздух, почувствовав приятное ощущение прохлады на щеках.

Может быть, Лино спит. Видимо, они дали ему что-нибудь: таблетку, глоток бренди, чтобы облегчить последние часы. Ниже по улице из подъезда вышла девушка, макияж весь смазан, вечернее платье помято. Она не подняла головы и не увидела Марионетту, наблюдавшую за ней с третьего этажа. Сонно улыбаясь самой себе и шатаясь на высоких каблуках, девушка пошла по улице в поисках такси. Марионетта следила за ней без всякой зависти. Кто она, шлюха? Актриса? Или просто девица, ищущая развлечений? «Мы примерно одного возраста, — подумала она, — но такое впечатление, что живем на разных планетах». Девушка исчезла за углом, направляясь к Шафтсбери-авеню.

Марионетта закрыла окно. Осталось меньше четырех часов…

Она подошла к стоящему в углу радио, включила его, покрутила ручки, настраиваясь на местный канат, убавила звук, чтобы не разбудить своих домашних, которые спали в соседней комнате. Послышалось привычное бормотание комментатора, читающего сводку погоды. Марионетта устало прошла в кухню… Ветер до пяти баллов, Фишер, Герман Байт… Надо выпить чашку кофе.

Неожиданно рука ее замерла на чайнике. С бьющимся сердцем, боясь пошевелиться, она стояла и слушала, как парализованная.

— …Казнь Лино Ринальди, официанта из Сохо, приговоренного к повешению сегодня утром за убийство проститутки, отложена, — безразличным голосом вещал диктор Би-би-си. — В связи с возникшими в течение ночи новыми данными. Министерство внутренних дел сделало следующее заявление…

Марионетта почти не разобрала то, что диктор сказал дальше. Она стояла, пораженная, стараясь осознать услышанное. Неужели это правда? Разве еще случаются чудеса? Лино в самом деле останется жить? Она импульсивно повернулась к небольшой статуэтке Мадонны на комоде, которая принадлежала ее матери.

—  Grazie, madonna mia, [36] — пробормотала она, взяла статуэтку в руки и поцеловала. Затем побежала за пальто. Лино не умрет! Когда часы пробьют девять, Лино не будет болтаться на веревке, не замолкнет навсегда и сможет доказать свою невиновность!

Толком не соображая, что делает, куда направляется, Марионетта сбежала по ступенькам лестницы, громко стуча каблуками. Она не знала, чего ей больше хочется — плакать или смеяться. Услышав, как в кармане звенят монеты, девушка решила пойти в телефонную будку на Арчер-стрит и позвонить в тюрьму.

Ей нужно подтверждение от коменданта, чтобы он сам сказал, что это правда, что исполнение приговора Лино действительно отложено.

В темноте подъезда она едва не упала, споткнувшись обо что-то. Там кто-то спал, закутавшись в пальто. Человек зашевелился, застонал и потянулся к стене, чтобы найти опору.

— Простите, я вас не заметила… Ой! — воскликнула Марионетта. Из-под пальто появилось сонное смущенное лицо Микки Энджела. Он широко открыл глаза, узнал ее и поднялся на ноги.

— Микки! Что ты здесь делаешь? — Она схватила его за рукав, внезапно до конца осознав только что услышанное. — Лино… исполнение приговора отложили, Микки! Его не повесят… Я только что слышала по радио…

— Я знаю, — произнес он к ее удивлению. Она замолчала и уставилась на него.

— Ты знаешь?

Он кивнул и потер глаза.

— Я пытался это сказать тебе ночью, я знал, что появился шанс… — Он стоял, прислонившись к стене, лицо серое и усталое, воротник рубашки помят. — Там есть еще другая девушка, тоже проститутка. Ее зовут Тереза… Я хотел вчера… — бормотал Микки. Он еще не совсем пришел в себя. От сна в неудобном положении на ступеньках лестницы тело затекло.

Марионетта едва сдерживалась.

— Давай же, Микки, расскажи мне! Какая девушка? Что случилось? Да рассказывай же!

Он снова сел на ступеньки и провел рукой по волосам. Марионетта расположилась рядом, плотно запахнувшись в пальто.

— Эта девушка, — начал он, — ее зовут Тереза, согласилась дать показания. Она видела, что произошло, Марионетта. Она была там.

Марионетта удивленно воззрилась на него.

— Там? Ты хочешь сказать, она присутствовала при убийстве?

Он покачал головой.

— Не совсем. Но она была с Сильвией в клубе до того, как это произошло. И говорит, что Уолли Уоллас орал на Сильвию, обезумев от ревности к Лино, кричал, что она никогда больше не увидит Лино, что она не должна встречаться с ним после работы, иначе он не отвечает за последствия.