Глаза шестилетней Розмари заполнились слезами.

— Ой, мой бедный кролик Питер! И Флопси! — Слезы ручьями заструились по щекам девочки.

— Как бы то ни было, — продолжил Найджел, купаясь во всеобщем внимании, — повар еще сказал, что их приготовили в собственной крови.

Пандора побледнела. Теперь она не только знала имена бедных животных, которых ела, но и находилась в курсе того, что плавали они на ее тарелке в собственной крови. Эти люди — варвары!

— Я забыла вам сообщить, — сказала Пандора, с улыбкой обращаясь к Молли, — я же вегетарианка.

— Правда, дорогая? — Ричард с удивлением воззрился на Пандору. — Но на днях я сам видел, как вы расправились с огромным стейком.

Пандора подалась чуть вперед.

— Значит, я только что стала вегетарианкой, Ричард.

— А-а, понимаю, все дело в крови. Конечно! Какой же ты все же дурачок, Найджел. Никогда не умеешь держать язык за зубами.

Нэн вспыхнула.

— Мне как раз кажется, что с его стороны было весьма умным знать, как готовились маринованные кролики. И, в конце концов, это очень распространенное английское кушанье.

— Если вы не возражаете, миссис Таунсенд, я уже наелась, и мне хотелось бы пойти прилечь. Я немного устала, и у меня кружится голова.

— Конечно, дорогая. — Молли поднялась со своего места. — Я сама провожу вас наверх.

Мать Ричарда щебетала всю дорогу по нескончаемым коридорам. Наконец они подошли к двери с ручкой из слоновой кости.

— Мне кажется, что эта комната вам понравится. Она достаточно старая, но именно в ней есть лучшая в нашем поместье кровать с балдахином. Траут уже перенес сюда ваши чемоданы. К сожалению, у нас нет прислуги, так что распаковывать их вам придется самой. — Молли толкнула дверь, и Пандора не могла сдержать улыбки.

Перед ней была именно та комната, жить в которой она мечтала, будучи ребенком. Все здесь было белым и голубым. Белые шнуры с кистями подвязывали балдахин на кровати. На стене висела большая картина, рядом стоял глубокий удобный диван с голубыми и белыми подушками. Через окно Пандора могла видеть, как в своих детских мечтах, зеленую траву и пасшихся на ней коров.

— Я оставлю вас, милая, и вернусь, когда подойдет час вечернего чая. — Молли улыбнулась, и ее лицо, похожее на лицо гнома, расплылось. — Ричард здорово в вас втюрился, знаете? Именно так мы говорили в наши времена — «втюрился». Так вот, он здорово в вас влюбился.

— Что ж, если честно, миссис…

— Называйте меня Молли, прошу вас, милая.

— Я тоже втюрилась в него.

— О, это очень хорошо. Он мой последний сын и любимчик. Ричард всегда был немного странным, но таким забавным, умненьким и милым. Ну, я должна бежать. Оставляю вас, Пандора. — Она помахала рукой и закрыла за собой дверь.

«Как все же эти англичане могут быть одновременно и варварами, и вот такими милыми? — подумала Пандора. — Но обо всем этом — потом, а сейчас — спать, я хочу спать».

Глава сорок первая

Чай пили в саду. Там опять собралась вся семья, которая принялась в огромных количествах поглощать английские пшеничные лепешки со взбитыми сливками. Пандоре все время хотелось ущипнуть себя, проверить, не грезится ли ей все это. В приступе самообразования, когда она еще была с Маркусом, женщина прочла многие произведения Бейтса. Потом нашла книгу Бенсона, в которой автор со злым юмором описал во всех деталях будничную жизнь английской деревни. Пандора сейчас будто бы окунулась в эту книгу. У нее разболелась голова от вида всех этих громадных кресел, выставленных на зеленой лужайке. Что же касается настоящего английского чая, то он оказался ужасно безвкусным напитком. Ну а взбитые сливки, которыми так восхищался на днях Ричард, в такой степени напоминали по виду скисшие дрожжи, что Пандора напрочь отказалась даже пробовать их.

— Нет, вы обязательно попробуйте, — настаивала всегда готовая «помочь» Нэн. — Корнуоллские взбитые сливки — блюдо очень известное.

— Молочница тоже многим известна, — прошипела в ответ Пандора.

Нэн отпрянула и густо покраснела.

Мужчины в этот момент были уже на оборудованном поблизости плоховатом теннисном корте. Пандоре очень хотелось присоединиться к ним, но сделать это ей так и не удалось. Детей отправили на конюшню, где они катались на старых лошадях, когда-то принадлежавших их отцам. Так что Пандоре не оставалось ничего, кроме как сидеть в этом гурте женщин и придумывать, о чем бы с ними поговорить.

Она попробовала восстановить в памяти имена своих новых знакомых. Молли запомнить было нетрудно, хотя бы потому, что она оказалась женщиной забавной. Делайла, жена банкира Майкла и мать четырех детей, выглядела весьма простенькой. Она все время вязала что-то для Френсис, очень симпатичной беременной жены Джеймса, который работал, как сообщал уже Ричард, в ведомстве иностранных дел. Сама Френсис имела, опять же по словам Ричарда, большие связи. Пандоре вдруг страшно захотелось, чтобы связи Френсис оказались в области наркомафии. Потому что, если ей и впредь придется каждый вечер сидеть с этими женщинами, она рискует умереть со скуки.

Молли, увидев по-прежнему чистую тарелку Пандоры, воскликнула:

— Вы почти ничего не съели за обедом, Пандора, а теперь не едите даже лепешки со сливками. Может, я принесу вам несколько оладьев из отрубей? Они прекрасно подходят к нашим разговорам обо всем и ни о чем.

Все присутствовавшие согласились с тем, что наилучшим дополнением этих разговоров действительно было поедание отрубевых оладьев. Пандора нехотя согласилась. Она готова была согласиться на все, лишь бы как-нибудь пережить этот дрянной вечер. «А может, я сама дрянь и злюсь на них за то, что у них есть дети, а у меня — нет и никогда не будет», — подумала Пандора, откинувшись в кресле и прислушиваясь к диалогу Делайлы и Нэн.

— Я объяснила воспитательнице, что Агате уже четыре и она может начать читать. Девочка знает все цифры и буквы. Но эта глупая женщина ответила, что я просто очередная из настырных мамаш и что Агате нужно побольше времени проводить в песочнице.

— Какие глупости, — вклинилась в разговор Молли, — все дети должны к четырем годам спокойно читать. Всех своих я сама этому научила. Они учились по книге «Дик и Джейн», у которых там еще был пес Скот. Мои мальчики здорово все схватывали, за исключением, конечно, Ричарда. Он был слишком ленив. Знаете, Пандора, однажды я даже врезала ему книгой по голове, когда он опять неправильно прочитал слово. С его дубовой головой я только время теряла. Пришлось в конце концов подкупить его. Тогда он заработал просто великолепно.

— Вот вы всегда так с Ричардом, — вмешалась Нэн. — Надеюсь, у вас и сейчас много денег, потому что уж кто-кто, а Ричард умеет их мотать.

— Нэн! — рассердилась Молли. — Не надо говорить такие вульгарные вещи, дорогая. У Ричарда самая добрая душа из всех людей, что я встречала в своей жизни.

Делайла рассмеялась.

— Да бросьте вы, Молли. Он добр лишь тогда, когда деньги тратятся на него.

Пандора заинтересовалась этой последней деталью. Выйти замуж за мота будет интересной переменой после замужества со скупым Маркусом, который позволял ей покупать лишь то, что могло представить его самого в лучшем виде. Даже драгоценности он ей дарил не от любви. В основном это был подкуп с его стороны. Маркус подкупал свою жену, чтобы она молчала. И все же именно Маркус оставил ей кучу денег и дом для продажи, так что ей сейчас есть что промотать.

— Но ведь он и сам работает в «Бостон телеграф», — не сдавалась Молли.

— Пока работает, но это, вероятно, ненадолго. Еще он болтает о том, что будет скоро писать роман.

Пандора улыбнулась.

— А прочему бы и нет? Замечательно, если он вдруг станет писателем.

— Как говорится, свиньи не летают. — Нэн ухмыльнулась так, как это сделала бы жаба, только что проглотившая стрекозу. — У Ричарда же кругозор шестилетнего ребенка.

— У меня что?

Нэн вздрогнула.