Пандора была весьма удивлена, когда утром увидела мать, завтракающую в компании Чака у бассейна. Они так увлеченно беседовали, что Пандора сначала не решилась их прерывать. Потом, правда, аппетитный запах бекона и яичницы взял свое, она подвинула третий стул к их столику и села.

Моника подняла на дочь невинный взгляд.

— О нет. Это все совсем не то, о чем ты думаешь, — сказала она. — Чак и я замыслили стать партнерами в бизнесе здесь, на острове. Правда, дорогой? — Моника по-хозяйски положила руку на локоть Чака.

— Конечно. Твоя мама и я подумываем о том, чтобы открыть тут салон красоты, используя при этом профессиональный опыт Моники, накопленный у вас там, в Айдахо. Что же касается меня, то я буду продавать мои подводные фото и снаряжение для плавания. Что ты об этом думаешь?

Пандора взглянула на них обоих и рассмеялась. Мать, как обычно, роняла пепел с сигареты на скатерть, а Чак был облачен в свои традиционные полупрозрачные плавки из желтой «ламе». Золотые цепочки, которыми он был увешан, сверкали на солнце, волосы цвета пакли стояли дыбом.

— Так значит, вы тут всю ночь так и проторчали за обсуждением проблем бизнеса?

— Ну, не всю ночь, — признала Моника. — Со времени коктейля мы успели еще переодеться, если ты заметила.

— Это я заметила. Да, пожалуй, этому острову еще один салон красоты вовсе не повредил бы. — Пандора мигом проглотила свой завтрак, чмокнула мать и бегом отправилась на поиски Евы.

К причалам она прибежала тяжело дыша.

— Привет, Ева. Вчера у меня выдался просто замечательный день, а только что я позавтракала с мамой и Чаком. Они так здорово ладят! Я просто не могу в это поверить.

— А вот я могу. Твоя мать как раз та женщина с сильным характером, что может справиться с Чаком. И, в некотором смысле, Чак тоже будет способен позаботиться о ней.

— Я даже поцеловала мать на прощание сегодня утром. Знаю, это звучит по-детски, но я как-то совершенно естественно наклонилась к ней и чмокнула, как будто бы я всю жизнь только так и поступала.

Ева улыбнулась.

— На карибском острове может случиться все, что угодно. Особенно на Малом Яйце. А теперь давай вытащим снаряжение. И двинемся в путь. Мне так хочется опять оказаться под водой.

Теперь уже и Пандора во многом освоилась под водой. При этом она не спешила, погружалась медленно, постепенно, с оглядкой. А вдруг покажется какой-нибудь призрак большого голубого марлина, которого, кстати, уже сняли с крюка весов в бухте? Пандора знала, что марлина продали одному флоридскому ресторану, и, как она считала, это был недостойный конец для столь великолепного воина. И все же, а вдруг марлин где-то здесь и наблюдает за ней из неподвижной глубины.

Они двигались к Пиратской стене, месту, где скалы обрывались вниз на глубину в многие тысячи футов. Когда они дошли до этого места, Ева подняла вверх большой палец, и Пандора, оторвавшись от камней, начала свой полет. Она была невесома и свободна, единственным звуком вокруг был шум выходящих из аквалангов пузырьков воздуха. Пандора то устремлялась резко вниз, то затормаживала движение. У отвесной стены в одном месте она заметила подозрительно застывшую мурену. Половина ее туловища была скрыта в норе, зубы сверкали в неодобрительном оскале. На этой глубине рыб было гораздо меньше, но царили тишина и свобода. Пандоре показалось, что именно здесь к ней пришло то ощущение, которое всегда раньше от нее ускользало, — ощущение себя. Это чувство давно не посещало ее. «Давно или никогда?» — задала себе вопрос Пандора, тщетно пытаясь вспомнить. Воспоминания, нахлынувшие на нее, дали ответ на вопрос: это чувство посещало ее, когда ей было двенадцать лет от роду, а потом оно ушло, вместе с уходом отца, держа, так сказать, отца за руку. И потом это чувство больше уже никогда не возвращалось. И вот только теперь, когда рядом была лишь Ева, в сердце Пандоры вернулось удовлетворение и этот высокий покой, покой созерцания. Созерцания чего? Может быть, того, что стало ей понятно только здесь, — бесконечности. «Вероятно, — подумала Пандора, — так ощутить бесконечность можно, только еще стоя на луне. Потому что та сила, что создала эти извороты скал, должна была быть поистине непостижимой». Замерев рядом с творением этой силы, Пандора впервые приблизилась к тому пониманию, которое пока что постичь ей было не суждено. Наконец именно здесь, в этом месте, она почувствовала, что в ее животе проснулась жизнь.

Ева делала ей знаки. Пора было подниматься наверх. Две женщины радостно взглянули друг на друга сквозь стекла масок. Всплывали они медленно, так, чтобы избежать кессонной болезни. Пандора благодарила этот остров. Приезд сюда оказался лучшим из поступков, совершенных ею когда-либо.

Глава двадцать седьмая

Еве пришло время улетать.

— Мы здорово провели время, Пандора. Ты была прекрасной напарницей.

— Спасибо, Ева, за все то, чему ты меня научила. — Пандора крепко обняла подругу. — Теперь мне придется искать другого напарника.

Ева ухмыльнулась.

— Ну что же, Чак не может им стать.

Пандора удивленно раскрыла глаза.

— Почему это?

— Да потому, что я видела, как сегодня утром он записался в пару к твоей матери.

— К маме? Ты уверена?

— Ага. Они оба были этим очень довольны.

— Уж не думаешь ли ты, Ева, что они серьезно смогут сойтись?

Ева пожала плечами.

— Знаешь, с моим стариком мы сошлись после того, как я многие годы провела в убежденных холостячках.

Пандора помахала Еве, когда ее аэроплан, хлопая полостями маленьких крыльев, пролетел над хижиной Бена. Ева возвращалась в свой обычный мир, к магазинам, городскому шуму, людям, не знающим ничего друг о друге. Пандора ни капли ей не завидовала. Потому что сама собиралась заняться куда более захватывающим делом — сбором раковин. За несколько ночей до этого с юга дули сильные ветры, поэтому она решила отправиться на южное побережье острова, где располагался и дом мисс Рози.

Ступая босыми пятками по пляжу, Пандора набрела на мистера Логана. Старик стоял, печально прислонившись к своей маленькой рыбачьей лодке. Левой рукой он закрывал глаза, зубы его отбивали дробь. Когда Пандора приблизилась, он отодвинул два пальца и глазами человека, выпившего за свою жизнь гигантское количество рома, уставился на нее.

— Ты дамочка, что зовут Пандорой?

Пандора кивнула.

— Да, — ответила она весело, надеясь, что ее веселье хоть как-то скрасит его тяжелое похмелье.

— Хорошая ли ты христианка?

— Надеюсь, что да. — Пандора немного удивилась такой постановке вопроса. Она уже привыкла к прямоте в разговорах островитян, но старик Логан даже среди местных выделялся способностями к пьянству и блуду. Поэтому Пандора невольно относилась к нему чуть настороженно.

— Подойди-ка сюда, сядь, девочка. Я расскажу тебе о том, что случилось прошлым вечером. Я был в баре, вместе с друзьями. Мы играли в домино. И вдруг эта бездельница, негритоска с Ямайки по имени Сандра…

Пандора нахмурилась. Она терпеть не могла, когда о ком-либо из ямайской общины острова так зло отзывались. Мистер Логан, однако, был слишком увлечен своим рассказом, чтобы это заметить.

— …подошла ко мне и обозвала членолизом и лжецом. — По подсчетам Пандоры, мистеру Логану должно было быть около восьмидесяти. Тем не менее на лице старика от нахлынувших воспоминаний появилось выражение, сочетавшее страх и гнев.

— А потом она еще сказала: «Ох, мистер Логан, извините, я не хотела вас обидеть, это было бы грешно, потому что вам и так скоро помирать». Помирать? — удивился я. — Кто это сказал, что я собираюсь помирать. А она отвечает: «Да я была на днях у мисс Мейзи, и она на вас заклятье, обеа, наложила». Мол, извините, мистер Логан, но вам просто не следовало тогда изменять мне с этой Дульсией.

— А вы и вправду ей изменили, мистер Логан?

Мистер Логан кивнул, при этом по лицу его пробежала хитроватая улыбка.