— Нет, Рихард не говорил.

— В Японию. Вы сделаете все, что необходимо, чтобы предотвратить войну между Советским Союзом и Японией, предотвратить, — раздельно и по слогам повторил Урицкий. — Понятно? Ну, а что касается вашего отпуска, Рихард, придется отложить… на лучшие времена. Вам немедленно надо выезжать обратно. Клаузен приедет за вами следом.

— Что ж, долг есть долг, — грустно улыбнулся Зорге. — Я готов, Семен Петрович. Мы — люди пути далекого…

— Да, именно так — люди пути далекого! — Комкор горячо пожал руку разведчику.

В разговоре один на один Урицкий еще сказал:

— Запомните, Рихард, задача номер один — знать о переговорах Берлина с Токио. И второе — следить за обстановкой в Маньчжурии. Остальное — по вашему усмотрению.

И вот торопливое прощанье с друзьями, последние напутствия… Дорога в Канаду, в Штаты, старый паспорт, сохранивший силу, потому что в Москву Рихард выехал под другой фамилией…

Приезд доктора Зорге в Соединенные Штаты совпал с газетной шумихой, вызванной предстоящим воздушным рейсом из Америки в Токио. Рихард подумал, — а что, если в Японию полететь самолетом? Разведчику не обязательно быть постоянно в тени. Быть самим собой — это лучшая маскировка. Задача предстояла сложная, но Рихард начал действовать — как-никак, он все же корреспондент влиятельной «Франкфуртер цайтунг»…

— Пит, я не хочу, чтобы ты улетал, — сказала Джейн.

— Но почему, девочка? — спросил Пит, хотя уже знал, к чему она клонит. Такие разговоры повторялись каждый раз перед отлетом.

Они сидели в баре филадельфийского аэропорта с низкими потолками и громадным, во всю стену, окном, за которым теснились самолеты. Желтый бензозаправщик поил горючим «Дуглас», на котором Пит должен был лететь в Сан-Франциско. Он летел пассажиром, что бывало с ним редко.

— Мне надоело, что ты постоянно куда-то улетаешь.

— Зато я привезу много денег, и мы наконец поженимся

— Оставь, Пит! Я не хочу стать вдовой еще раньше того, как мы обвенчаемся!

Джейн была раздражена и говорила глупости. При чем тут вдова? Пит тоже рассердился.

— Ну, чем я виноват, что я летчик! Тебе надо бы было найти пивовара или шофера такси.

— Не остроумно!… Летчики тоже бывают разные. Твой приятель Билл летает на линии, как шофер, возит почту. После работы каждый день дома. Разве это плохо?

— Где же мне взять такую работу?

— А зачем ты сам лезешь куда не надо? Я всегда умираю от страха, переживаю за тебя, когда ты в воздухе проводишь эти дурацкие испытания. Мне это надоело!

Пит почувствовал: они вот-вот могут поссориться. Ему этого не хотелось.

— Пожалуй, я выпью еще виски, — сказал он, чтобы переменить разговор. — Ты будешь что-нибудь пить?

— Сок со льдом и немного джину. Совсем немного.

Пит поднял руку, к столику подошла кельнерша, одетая, как стюардесса, — в короткой юбочке, синей кофте с погонами и авиационной пилотке. Пит заказал напитки. Над столом мягко жужжал электрический вентилятор. Поток воздуха легко шевелил волосы Джейн — нежные, тонкие шелковинки и совсем светлые, почти такого же цвета, как недопитый сок ананаса в ее стакане. Маленькие агатовые глаза с короткими бровями глядели растерянно, скорее сердито. И вся ее гибкая фигурка, сейчас такая напряженная, красивые удлиненные пальцы, нервно барабанящие по столу, выражали сдерживаемую ярость, протест против неудачной своей судьбы.

— Послушай, Джейн, — он захотел ее успокоить, — ведь это почти обычный рейс. Смотри — вот здесь Сан-Франциско, здесь Гонолулу, — он чертил ногтем на салфетке маршрут предстоящего полета. — А отсюда рукой подать до Токио. Всего каких-нибудь шесть тысяч миль… Мы, как по камушкам, перескочим через этот ручей…

— Шесть тысяч миль и все время над океаном, — возразила Джейн.

— Ну и что? У всех будут спасательные пояса и даже порошок, который отгоняет акул… Тебе кажется страшно потому, что это первый рейс. Поверь мне, в Японию скоро будут летать так же просто, как из Филадельфии в Сан-Франциско. Я стану работать на этой линии, как шофер пригородного омнибуса. — Пит положил руку на пальцы Джейн, они перестали выбивать нервную бесшумную дробь.

— Пит, обещай мне, что ты переменишь профессию, пусть это будет последний раз. — Она подняла на него глаза, в которых была мольба. — Я так измучилась жить в постоянном страхе. Ведь я люблю тебя, Пит…

В глазах у нее стояли слезы. Пит решил подойти с другой стороны.

— Не всем везет сразу, — сказал он, — ты знаешь Чарльза Линдберга, мы вместе с ним учились в летной школе. Сначала он тоже брался за любую работу, был воздушным циркачом, испытателем, возил почту и вдруг стал миллионером! Перелетел без посадки в Европу и стал знаменитым, теперь купается в долларах.

— Я не завидую ему, твоему Линдбергу, Пит. Ты же знаешь, что шайка гангстеров украла у него сына. Я бы на его месте отдала им любой выкуп. Теперь его Анна несчастная женщина, я представляю себе, что пережила она, когда бандиты в отместку прислали ей отрубленные пальчики ее ребенка… Это ужасно, ужасно! — Джейн закрыла лицо руками.

Пит подумал — зачем он заговорил о Линдберге. В самом деле, национальный герой Америки собирается теперь бежать из Штатов в Англию, где надеется, что вымогатели не достанут его. Чарльз не нашел защиты в своей стране… Нет, зря он заговорил с Джейн о Чарльзе Линдберге.

Джейн осторожно, чтобы не размазать тушь на ресницах, прикоснулась платком к глазам.

— Мне не нужно, Пит, ни славы, ни денег, только будь со мной рядом. Я так измучена!… — Такого приступа страха, как сейчас, у Джейн никогда не было.

— Что с тобой, Джейн? Повторяю, это обыкновенный рейс, я даже лечу в нем не пилотом, а бортмехаником, почти как пассажир.

Он не сказал, что летчиком его просто не взяли, потому что не было вакансий.

— Тем более, — сказала Джейн, — ты даже не сможешь применить свое искусство. Нет, нет, то, что ты получишь, это только плата за страх… Знаешь что, — вдруг решительно сказала она, — я полечу с тобой в Сан-Франциско.

— Но зачем?

— Не хочу с тобой расставаться… Потом… Потом — у нас скоро будет ребенок… Понял ты меня наконец?!

Пит даже раскрыл рот от изумления.

— Так что ж ты мне об этом не говорила!… В самом деле — полетим. И знаешь что, в Сан-Франциско мы обвенчаемся. Нечего ждать, когда мы разбогатеем!… Но как же с твоей работой?

А Джейн же улыбалась. До сих пор она не знала — и это тревожило ее, — как Пит отнесется к тайне, которую она ему сообщила. Значит, он тоже рад…

— Я позвоню на завод, скажу, что приду в понедельник, завтра уже суббота, мне разрешат.

Джейн работала копировщицей в техническом бюро на авиационном заводе под Филадельфией. Там и познакомилась с Питом, безработным летчиком-испытателем.

На самолет в Сан-Франциско уже объявили посадку. До отлета оставалось пятнадцать минут. Пит торопливо расплатился с кельнершей и побежал за билетом, а Джейн пошла звонить по телефону. Встретились они у выхода и с последними пассажирами поднялись в самолет. Через несколько часов они были на побережье Тихого океана.

Гидросамолет, отправлявшийся первым, рекламным рейсом из Соединенных Штатов в Японию, улетал вечером следующего дня. С утра Пит занимался делами, проверял моторы, систему управления, подачу горючего, заполнял какие-то карты, а после полудня встретился в отеле с Джейн. Она была в белом подвенечном платье, которое успела купить в магазине, и вернулась в отель перед самым приездом Пита. В свидетели взяли летчиков, улетавших в Японию, и прямо из мэрии вернулись к самолету.

Среди провожающих у самого барьера стояла высокая, стройная девушка в белом подвенечном платье с букетом красных роз. Она стала предметом внимания многочисленных фоторепортеров, нацеливших в нее свои объективы. В толпе кто-то сказал:

— Это ловко придумали такой трюк с невестой, для фирмы отличная реклама…

На другой день в газетах появилась фотография Джейн — с поднятой рукой, в которой она держала букет цветов.