— Разобралась, рассортировала, изучила и все такое прочее.

Кинув парик в сторону, она встряхнула своими соломенными волосами и взлохматила их кончиками пальцев.

— И все это за одну неделю? — Сэмми смотрел на нее с недоверием.

— Ну что тебе сказать? Я быстро работаю.

Сэмми наблюдал, как она сняла сначала одну синюю линзу, потом вторую и положила их в пластиковый футляр. Теперь и глаза ее приобрели свой обычный, топазовый оттенок.

— Да и чем тут еще заняться? Наблюдать, как растет трава? А я нашла дело и для рук, и для ума. Так что теперь ты видишь перед собой эксперта-шнайдероведа.

Сэмми опять перевел глаза на кипы бумаг.

— Ты знаешь, — сказал он тихо, печально покачивая головой, — страшно подумать, что столько лет труда, здесь заключенного, так легко могли быть уничтожены.

— Да, и почти былиуничтожены. Слава Богу, у деда был почти патологический страх, что его бумаги могут затеряться или сгореть. Иначе бы ему никогда не пришло в голову хранить здесь все копии.

Глаза Стефани затуманились, голос сделался хриплым.

— Ирония судьбы, а, дядя Сэмми? В конце концов оказалось, что страхи дедушки были оправданны. Как будто… как будто он предчувствовал.

— Ну что ж, я очень надеюсь, что ты будешь еще более осторожной, чем он.

— Во всяком случае, намереваюсь. — Стефани посмотрела Сэмми прямо в глаза. — Как ты думаешь, почему я хочу, чтобы меня считали погибшей? Уж во всяком случае, не ради розыгрыша, поверь мне. Можно мне взглянуть на паспорта?

Вытащив из кармана пиджака пакет, Сэмми протянул его Стефани.

— Ты все сделал, как я тебя просила?

— В точности. Все имена принадлежат девочкам, родившимся примерно в те же годы, что и ты, и умершим через неделю или около того после рождения. Я нашел их в местных газетах того периода, получил копии их свидетельств о рождении из соответствующих магистратов и представил эти документы и твои фотографии вместе с заявлением на получение паспорта.

— Отлично.

Она распечатала пакет, достала абсолютно новые паспорта и веером, как игральные карты, разложила их на кровати. Взяв наугад один из них, она раскрыла его и стала пристально рассматривать. Затем так же внимательно изучила остальные. Стефани — темная шатенка. Стефани — рыжая. Черная. Блондинка. На рыжей были очки в тонкой металлической оправе. На длинноволосой блондинке — очки «Нана Москури».

Стефани удовлетворенно кивнула. Ни одна из фотографий даже отдаленно не напоминала ту, живую Стефани.

«И очень хорошо, — подумала она. — Потому что Стефани Мерлин умерла. И пока она мертва, у меня есть надежда оставаться живой».

— Можно тебя кое о чем спросить, детка?

— Давай.

— Я спросил себя: «Сэмми, почему моей дорогой Стефани понадобилось четырепаспорта?» Я долго искал ответ на этот вопрос. Я напряг мозги. И отгадай, к какому выводу я пришел! — Сэмми наклонился к ней. — Что с четырьмя паспортами ты не будешь просто где-то тихо отсиживаться. Тебе нужно четыредокумента, чтобы поучаствовать в какой-то игре. — Сэмми сильно понизил голос. — Пожалуйста, ради всего святого, скажи, что это не так.

Она пожала плечами — жест, который не говорил ничего и в то же время подтверждал все.

Ощущая слабость, какой он уже давно не чувствовал, Сэмми поднялся и сел рядом с ней. Взяв руку Стефани, он прижал ее к губам.

— Пожалуйста, детка. Я умоляю тебя. Пусть этим занимаются официальные инстанции.

— Официальные инстанции! — фыркнула Стефани, отдергивая руку. — Смотри на вещи реально! Если они до сих пор ничего не предприняли, теперь-то они наверняка не станут этим заниматься.

Ее внезапная ярость смутила Сэмми, он покраснел.

— Ну, имея рукопись Карлтона… и… эти записи… — запинаясь, говорил он, — все эти свидетельства…

— Да перестань, дядя Сэмми. Пора уже прекратить обманывать самого себя. Ты сам мне сказал, что пожарное управление объяснило взрыв утечкой газа, помнишь? — Она тихо, горько рассмеялась. — Эта бомба — а это, дядя Сэмми, и не могло быть ничем иным — предназначалась либо для дедушкиных бумаг, либо для меня. А скорее всего, и для того и для другого: уничтожить и его работу, и меня. — Глаза Стефани наполнились слезами. — Но вместо того, чтобы уничтожить меня, — всхлипывая, сказала она, — бомба унесла жизнь Фама!

— Детка… — Сэмми накрыл ее руку своей.

— Я знаю, дядя Сэмми, я знаю! — Стефани смахнула слезы. — Ты сейчас скажешь, что я не должна себя винить. Но Фам зашел туда из-за меня! Потому что я забыла там свои часы! — Слезы продолжали прокладывать две мокрые дорожки на щеках. — Боже мой! Ну почему он был таким упрямым? Я уже пошла было сама, но провод моего «уокмена» зацепился за дверную ручку, и тогда он проскользнул мимо меня, крикнув, чтобы я подождала его в вестибюле.

— Ну сколько раз тебе говорить, детка? — мягко сказал Сэмми. — В том, что случилось с Фамом, нет твоей вины.

Но она как будто не слышала.

— Это было ужасно, дядя Сэмми. Ужасно! Я была в вестибюле, когда… когда все это произошло! — Внезапно она, закинув руки ему за шею, прижалась к нему всем телом.

Обнимая ее, он впервые ощущал себя беспомощным, не находя слов утешения. Тело ее тряслось от всхлипываний, он чувствовал, как ее слезы льются ему на шею.

— Все нормально, — успокаивал ее Сэмми, поглаживая по вздрагивавшей спине. — Ну ладно, ладно, детка.

— Это было… как огромный шар огня! Он вылетел прямо в холл по направлению к тому месту, где я стояла! Если бы я не выскочила в вестибюль… — Голос Стефани сорвался.

— Не надо об этом вспоминать, дорогая, — он гладил ее по волосам. — Самое важное, что ты осталась невредима.

Стефани отстранилась от него.

— Но Фам! — выкрикнула она.

— Да, Фам погиб, — тихо проговорил Сэмми.

Глаза Стефани округлились.

— Я найду этих подонков, которые убили дедушку и Фама! — прошептала она. — Я найду этих убийц!

— Дорогая, дорогая… — Наклонив голову, Сэмми горестно смотрел на Стефани. — Ну почему ты так упорно считаешь, что это была бомба? Вполне возможно, что это просто несчастный случай. Да, несчастный случай…

Она покачала головой.

— Говорю тебе, никакой это не несчастный случай!

— Но почему ты так уверена?

Стефани глубоко вздохнула.

— Потому что дедушка сообщил мне, почему его убили.

— Что? — уставился на нее Сэмми.

Она кивнула.

— Он сообщил мне мотив убийства, — твердо повторила Стефани. — Его записки. Когда я их прочитала…

— Да? И что же ты там обнаружила?

— Ну, они… они многое объяснили, дядя Сэмми. Понимаешь, он уже почти закончил собирать материал к биографии и дописывал второй вариант книги, когда понял, что рассказал только половину.

Сэмми задумчиво нахмурился.

— Ты знаешь, детка… Я вот сейчас вспоминаю, что во время нашего последнего разговора он… он действительно сказал, что что-то обнаружил. И не стал отрицать, когда я предположил, что это было что-то умопомрачительное.

— Так и есть. Потому что, видишь ли, дядя Сэмми, он обнаружил, что Лили Шнайдер жива.

— Ты не имеешь в виду…

— Я именно это имею в виду! Именно это! Лили Шнайдер живет и здравствует!

— Но… похороны! Тело! Если в этой могиле похоронена не Лили, то кто же?

— Это одна из многих тайн, которые мне предстоит раскрыть, — твердо ответила Стефани.

— И где же ты будешь проводить свое расследование?

— Везде, где это может понадобиться. Я начну с самого начала и буду двигаться вперед. — В ее голосе зазвенела сталь. — И пусть лучше никто не пытается остановить меня на этом пути. Когда я говорю никто, я и имею в виду именно это: никто.

3 Вблизи Западного Корнуолла, штат Коннектикут

Уже давно наступила ночь, но они все еще не спали. Стефани разогрела две замороженные пиццы с оливковым маслом, кольцами красного лука, копченым лососем, сметаной и икрой. Еще она открыла бутылку превосходного вина.