Она медленно осмотрелась. Санитаров с гробиком не было видно. Может быть, они вкатили его в одно из подсобных помещений перед операционной? В каждой стене было по две двери, и только сквозь стекла одной из них пробивался свет. Оттуда же доносился неясный гул голосов.

Чуть приподнявшись, она приотворила дверь для Джонни. Тот проскользнул внутрь и огляделся.

— Похоже, это тамбур операционной, — прошептала Стефани.

— Да, — согласился Джонни.

Стефани неслышно подошла к двери и, вжавшись в кафельную стену рядом с ней, глубоко вздохнула, внезапно ощутив всю тяжесть навалившихся на нее многочисленных событий, которые привели ее сюда, к этому самому месту.

Она заглянула через стекло в операционную. В ярком свете ламп хирург, облаченный в зеленое, в шапочке и маске, склонился над операционным столом. Рядом находилась медсестра. Стефани видела лежащую на столе девочку: вдоль всего тела, от шеи до паха, зиял глубокий разрез.

О боже! Стефани едва удалось сдержать резкий приступ тошноты.

Внутренние части растянутой зажимами кожи были желтоватыми от жировых прослоек, а сама плоть была покрыта молочного цвета пленкой. Под оттянутой частью кожи, как на полотне художника-абстракциониста, ветвились узоры пурпурного, красного, серебристого, голубого цветов.

Стефани прошиб холодный пот. Она быстро отвела глаза.

«Меня сейчас вывернет наизнанку», — подумала она.

— Похоже, все нормально, — прошептал Джонни.

— Не уверена, — тихо ответила Стефани, немного приободрившаяся оттого, что он был рядом.

До них донесся голос хирурга, обратившегося к сестре:

— Шприц.

Взяв шприц, хирург поднес его к свету.

Огромный шприц был пустой. «Что они делают? — подумала Стефани. — Забирают кровь?»

— Переходим к самому сложному, — бросил хирург.

— Не волнуйтесь, — ответила сестра. — У нас всегда двое в запасе.

Хирург засмеялся.

— Да, конечно, но все равно мы должны постараться обойтись одним.

Стефани не верила своим ушам. «Не может этого быть!»— говорила она себе, безотчетно касаясь рукой Джонни, чтобы убедиться, что он рядом. «Они сошли с ума! Это безумцы!»Она сжалась и ощутила сильную боль, как будто игла огромного шприца вошла в ее живот. Хирург снял зажим и бросил его в поддон. И тут же шприц начал заполняться мутной бледной жидкостью.

— Как всегда великолепно! — сказала медсестра. — И как это у вас получается — не могу понять.

Хирург засмеялся.

— Вы же знаете, практика — великое дело. — Шприц тем временем продолжал заполняться. — Ну вот, я же вам говорил, что эта девочка — великолепный донор. Держу пари, те двое не дали бы и половины этого количества энзимов.

Хирург плавно вытащил шприц. И в это же мгновение частые гудки ЭКГ превратились в один сплошной ровный звук, а змеистые зеленые линии на экране вдруг стали прямыми.

Стефани ожидала, что хирург и сестра сейчас засуетятся, предпримут что-то, пытаясь восстановить сердцебиение. Однако вместо этого сестра протянула руку к прибору и выключила его с громким щелчком.

— Меня раздражает этот шум, — заметила она. Стефани искала глаза Джонни. Единственное, что он мог сделать, — это ответить ей таким же беспомощным взглядом.

— Колбы, — скомандовал хирург.

Сестра достала подставку, в которой были закреплены две колбы.

Стефани тут же вспомнила, где она видела точно такие же колбы. «На «Хризалиде». Когда я кралась за Лили, Васильчиковой и Эрнесто в больницу. Васильчикова вставляла эти колбы в автоматические капельницы».

Доктор аккуратно залил жидкость в каждый сосуд. Стефани посмотрела на операционный стол. Тело девочки сделалось серовато-голубым. «Как быстро жизнь переходит в смерть», — подумала Стефани.

— Новокаин.

Сестра подала хирургу ампулу и шприц. Набрав жидкость в шприц, он разлил ее по колбам.

— Магнезия.

Процедура повторилась.

— Теперь зиготы-мутанты, и на сегодня все.

Сестра передала ему маленькую бутылочку. Набрав пипеткой жидкость, он добавил по капле в каждую колбу и передал их сестре. Запечатывая колбы, она заметила:

— Никак не возьму в толк, для чего все это надо. Какая-то абракадабра.

— Возможно, — доктор пожал плечами. — Я знаю только одно. То, что нам когда-то запретили врачебную практику, обернулось для нас редкой удачей. Кто бы стал нам платить по пять штук за двадцать минут работы? И никакой страховки на случай неправильного лечения! И, боже мой, здесь все даром! Ну ладно, простерилизуй колбы и уложи в контейнер, а я пока зашью ее.

Медсестра вопросительно взглянула на хирурга.

— Вы ничего не забыли?

— В смысле?

— Боже! — прошипела она, закатывая глаза. — Вы справитесь с этим? Ей же якобы делали операцию на головном мозге!

— Ах, конечно! — Хирург рассмеялся. — Давай бритву. Тут всего-то и требуется — выбрить макушку, просверлить дырку в черепе и отпилить кусок. Две минуты максимум.

Сестра отнесла колбы на стальной стол у дальней стены. На нем, помимо прочего оборудования, стоял стерилизатор.

И тут Стефани увидела. Вот он, рядом со стерилизатором: знакомый красный контейнер, похожий на термос.

Мгновенно в памяти вспыхнули слова Эдуардо: «В путешествии по Амазонке они заразились очень редкой, неизлечимой болезнью».

Еще до того как хирург начал рассверливать череп, Стефани, спотыкаясь, отошла от двери. Всхлипывая, она прошла по белому кафельному полу и вырвалась в коридор, хватая ртом воздух. Прислонившись к прохладному кафелю стены, она обняла себя руками и стала раскачиваться — вперед-назад, вперед-назад.

Сатанинский ужас только что увиденного не отпускал ее. «И я даже не попыталась остановить их!»

Послышались торопливые шаги.

— Стефани? Стефани! — тихо повторял Джонни, обнимая ее. — Ну ладно, ладно.

— Не ладно! — задыхаясь, прошептала она. Истерический приступ, охвативший ее, не отпускал.

Благотворительные полеты! Какой страшный цинизм! Она заплакала. Здесь не спасали жизнь — здесь ее отнимали. И уж если она узнала об этом, то Эдуардо наверняка знал. Он не мог быть настолько слепым, чтобы ничего не замечать… или?

Редкая неизлечимая болезнь!

И как непринужденно он произнес эти слова! «Мой возлюбленный! Да как я могла позволить ему прикасаться ко мне?»

Ей хотелось кричать, кричать бесконечно, чтобы, может быть, выкричать из себя эту боль.

Один день — привозят, на следующий — увозят. И так много дней подряд они убивали — только для того, чтобы оставаться молодыми. По формуле, составленной доктором Васильчиковой! Какое-то ведьмино варево, для которого использовались энзимы доноров — детей.

— Эй, Стеф! — тихо позвал Джонни, осторожно вытирая с ее лица слезы. — Все будет в порядке. Мы сделаем так, что все будет в порядке.

«Да кто же в силах исправить то, что уже сделано?»

Но вдруг ее истерический приступ сменился холодной, расчетливой яростью. Она. Она все это разрушит. Не оставит камня на камне. Сметет с лица земли страшную империю де Вейги.

И с той же ледяной ясностью, с которой пришло к ней это решение, она поняла, как именно она это сделает. Ключ — вот он, в кармане брюк.

Она вынула свою пластиковую карточку и записную книжку.

«Это мои карающие мечи!»

Стерев со щек ладонями слезы, она повернулась к Джонни.

— Ты все здесь знаешь. — Она говорила таким спокойным и уверенным голосом, что Джонни похолодел. — Мне нужен компьютер, подключенный к основной компьютерной сети. Он должен стоять в каком-то тихом месте, где я спокойно могу поработать. Так, чтобы никто не заглядывал мне через плечо и не задавал вопросов.

Джонни вздохнул с облегчением. «Теперь я снова вижу свою Стефани! —подумал он.  — Знакомый взгляд! Ее хватка вернулась!»

— Ну что? — холодно потребовала Стефани. Он задумался, потом щелкнул пальцами.

— Я знаю такое место!