— Когда убили Берил, он, наверное, думал, что ему крупно повезло, — говорил Марино. — Представь себе. Она уже не будет спорить, когда он станет подправлять ее книгу и выбирать все, что могло бы указать на его действительные занятия. Затем, все переделав, он продает проклятую вещь и зарабатывает на ней бешеные деньги. Интерес к книге был бы огромен после того шума, который он поднял. Не говоря уже о трагическом финале героев — фотографии мертвых тел Харперов могли бы появиться в какой-нибудь бульварной газетке...

— Спарацино так и не получил фотографии, которые сделал Джеб Прайс, — напомнила я ему. — Слава Богу.

— Ну, как бы то ни было, после всего этого шума даже я решил бы приобрести эту чертову вещь, а я — могу ручаться — не покупал книгу же лет двадцать.

— Стыдно, — пробормотала я. — Чтение — это прекрасно. Ты должен как-нибудь попробовать.

Мы оба подняли головы, когда вновь вошла Роза, на этот раз с длинной белой коробкой, перевязанной роскошным красным бантом. В замешательстве она поискала свободное пространство на моем столе, а затем, сдавшись, положила ее мне на руки.

— Что за?.. — пробормотала я, в голове у меня было пусто.

Отодвинувшись назад вместе со стулом, я поставила неожиданный подарок себе на колени и начала развязывать атласную ленту, а Роза и Марино тем временем наблюдали за мной. Две дюжины роз — чудо красоты на длинных черенках, сверкающие, как бесценные рубины, были закутаны в тонкую зеленую бумагу. Нагнувшись, я закрыла глаза и погрузилась в их аромат, а затем открыла маленький белый конвертик, находившийся внутри.

"Когда дорога становится крутой, крутой становится на лыжи. В Аспене после Рождества. Ни пуха, ни пера. И присоединяйся ко мне, -было написано на карточке. — Я люблю тебя. Марк".