Она усиленно пыталась логически проанализировать свои эмоции, но тщетно. При помощи одного интеллекта невозможно распутать сложный клубок ее чувств и подсознательных инстинктов или объяснить, как и почему ее гнев и страх вдруг трансформировались в пылкую любовь. Это чувство тоненькой струйкой просочилось в душу Кэтрин во время ее первой встречи с Майклом, а потом, набрав силу, превратилось в мощный поток.
Только сейчас Кэтрин осознала, что пережила эмоциональное потрясение, в результате которого кардинально пересмотрела свои взгляды почти на все. Кэтрин страстно захотелось, чтобы живительная струя этих новых чувств вымыла из ее души старые барьеры против любви, воздвигаемые ею перед собой в течение долгого времени.
Кэтрин ощущала невыразимое облегчение от того, что постепенно избавляется от бремени, о существовании которого раньше и не подозревала. Это бремя заключалось в ее отношении к жизни как к серьезной сделке, не предусматривавшей любовь как таковую.
В отличие от своих родителей, которые эгоистически заботились только о себе и не обращали внимания на других, Кэтрин чувствовала себя обязанной ответственнее относится к жизни и подавляла в себе желания и эмоции, которые могли выбить ее из колеи.
Теперь Кэтрин убедилась, что не стоило приносить себя в жертву и впадать в крайности. Осуждению должен подлежать эгоизм ее родителей, а не любовь сама по себе. Она также увидела, что любовь и ответственность вполне могут сосуществовать.
Когда Кэтрин впервые призналась Майклу в любви, она в тот момент возненавидела себя за это, да и его тоже, потому что все ее существо охватил сильнейший страх. Именно поэтому Кэтрин убеждала себя, что ошиблась и на самом деле никого не любит. Но сейчас она знает себя гораздо лучше. Ей следовало слушать только голос своего сердца. С сегодняшнего дня...
На лице Кэтрин заиграла счастливая улыбка, и она неосознанно стала напевать какую-то мелодию. Вдруг Кэтрин умолкла и слегка покраснела, когда поняла, что напевала «Свадебный марш» Мендельсона.
Она рассмеялась. Зная Майкла — ведь теперь Кэтрин узнала его практически со всех сторон, — она представила, что если бы он услышал ее, то наверняка сказал бы со своей неотразимой веселой улыбкой, что для Кэтрин, с его точки зрения, больше подходит мелодия вроде «Триумфального марша» Генделя.
Через пятнадцать минут, когда Майкл вернулся, он увидел, что Кэтрин быстро пишет что-то в блокноте.
— Сейчас я освобожусь, Майкл.
Кэтрин сняла телефонную трубку и набрала номер. Ее тон изменился: в нем зазвучала профессиональная жесткость и напористость.
— Не волнуйтесь, — сказала она клиентке, которая недавно поменяла работу, — если речь идет о сексуальном домогательстве со стороны вашего нового шефа, то я лично переговорю с председателем совета директоров. Сегодня вечером я возвращаюсь в Нью-Йорк, и мы сможем встретиться за ужином.
Майкл слушал этот разговор, крепко стиснув зубы.
На что он, черт возьми, надеялся? Что она ради него изменит свою жизнь? Связь с Кэтрин, живущей далеко отсюда, в городе, его никак не устраивала. Это все равно что постоянно перебивать себе аппетит сандвичами, когда жаждешь вкусить гораздо более изысканного блюда, которое можно не торопясь распробовать, а потом не спеша в полной мере насладиться им. Редкие случайные встречи с Кэтрин были бы для Майкла невыносимы, и он решил, что никогда не согласится на такой вариант.
Майкл мрачно посмотрел на склоненную над блокнотом голову Кэтрин. Кэтрин бормотала что-то под нос и была настолько погружена в мысли о работе, что, казалось, даже не замечала стоявшего рядом Майкла.
Еще несколько секунд, и она закончит, а потом... Кэтрин внимательно перечитала написанное. Если бы она этого не сделала, то страстное желание броситься в объятия Майкла, чтобы тут же сказать ему о своих чувствах, окончательно захлестнуло бы ее и заставило забыть о работе. Но ведь у нее есть определенные обязательства перед клиентами...
— Ну вот, — Кэтрин с облегчением вздохнула, — я закончила. Как там поживают овечки? — поинтересовалась она и, улыбнувшись, обернулась к Майклу. — Что случилось? — озабоченно спросила Кэтрин, увидев на его лице мрачное выражение. Ее улыбка мгновенно исчезла.
— Это не может больше продолжаться, — жестко сказал Майкл.
Он отвернулся, когда произносил эти слова, так как знал, что если посмотрит Кэтрин в глаза, то будет не в состоянии скрыть свои настоящие чувства. Но Майкл ни за что не стал бы уговаривать ее оставить Нью-Йорк для того, чтобы поселиться с ним в деревенской глуши. Ведь он уже знал, каков будет ответ.
Кэтрин подавленно молчала. Она подозревала, что непременно заплачет, если попытается сейчас заговорить.
Ведь она ожидала услышать совсем другое. Кэтрин думала, что Майкл сейчас скажет ей, как много она для него значит: минувшая ночь раскрыла ему глаза, и он понял, что не может жить без нее и ни за что не позволит ей уехать. Как и любой влюбленной женщине, Кэтрин все время хотелось слышать, что она любима и желанна. Но Майкл произнес совсем другие слова. Они словно пули пронзили сердце Кэтрин.
В отчаянии она потянулась к нему, все еще не веря тому, что услышала.
— Прошлой ночью... — Кэтрин не смогла продолжить, у нее пересохло в горле и каждое слово давалось с трудом.
— Что касается секса, то в этом плане у нас с тобой все прекрасно, — сказал Майкл. — Никто этого не отрицает. У меня еще никогда... — Он умолк и нахмурился.
— Еще никогда — что? — с вызовом спросила Кэтрин. Она чувствовала, что причинит себе еще большие страдания, но остановиться не могла. — Не было женщины, которая хотела бы переспать с тобой? — Кэтрин высокомерно улыбнулась, пытаясь этим скрыть от Майкла свою боль. — Секс ради самого секса — это же не преступление, не так ли? Для мужчин ведь это вполне естественно.
Кэтрин находилась на грани срыва. Ее сердце обильно кровоточило, раздираемое душевными страданиями. Но Майкл ни в коем случае не должен догадаться об этом.
Как она могла так ошибаться? Как могла быть настолько глупа, чтобы вообразить, будто для него минувшая ночь явилась чем-то особенным, способным изменить всю его нынешнюю жизнь. Только из-за того... из-за того, что Майкл необычайно нежно смотрел на нее и самозабвенно отдавался любовной игре, она посчитала...
У Кэтрин настолько сильно дрожали руки, что ей с трудом удалось спрятать в карман блокнот.
— Снег почти растаял, — сказала она. — Не вижу смысла оставаться здесь.
Кэтрин направилась к двери.
— А ты ничего не забыла? — с вызовом спросил Майкл.
На какое-то мгновение Кэтрин подумала, что Майкл просто шутил, не осознавая при этом, что причиняет ей жестокую боль. В ней встрепенулась было надежда, но когда Кэтрин обернулась, то по выражению лица Майкла догадалась, что он не собирался признаваться ей в любви.
— И что же? — тихо спросила Кэтрин.
— Мы еще не решили вопрос по поводу Гринфилда, — напомнил Майкл.
Думать об этом в такой момент?!
Каким же нужно быть дураком! — отругал себя Майкл. Ведь прекрасно знаю, что мне необходимо для моего же собственного душевного равновесия избегать контактов с Кэтрин в будущем. А вместо этого фактически приглашаю ее приезжать сюда как можно чаще. Ведь если Джордж Форестер поселится в Гринфилде, то Кэтрин будет постоянно навещать его.
— Ты говорил, что согласен сдать Гринфилд моему деду, если я не стану появляться там с любовником. Таково было твое условие, не так ли? — осведомилась Кэтрин и даже удивилась тому, как ровно звучит ее голос. — Чтобы доставить тебе удовольствие, я согласна на большую уступку: одна я тоже никогда не буду приезжать в Гринфилд.
Майкл нахмурился.
— Но ты же захочешь навестить своего дедушку.
Неужели Майкл вообразил, что я стремлюсь завуалировать свое желание лишний раз увидеться с ним?! — возмущенно подумала Кэтрин. Только гордость удерживала ее поддаться соблазну и высказать Майклу все что он заслуживал.