— Свинья ты, свинская, — негромко и устало сказал Марк, оборачивая левую руку плащом и доставая нож.

Единственное, что ему оставалось, — дождаться кабаньего броска и в последнее мгновение отпрянуть в сторону. Если получится, если не снесут и не затопчут сразу. И сыграть напоследок в гладиатора.

Марк замер в ожидании. В груди было пусто. Кроссовки скользили — и это было плохо. Протекторы стоптались по каменным мостовым ЗвеРры, не были они рассчитаны на здешние дороги, не для таких игр были созданы.

Чёрный, громадный кабан взвизгнул и сорвался с места. Длинная лунная тень понеслась рядом с ним по свежему снегу.

Кабан налетел, Марк резко отскочил вбок. Недостаточно резко… Плотная туша задела его, отшвырнула на нетронутый снег. Птека бурой кочкой метнулся под ноги кабану, чтобы Марк успел подняться. И тоненько всхлипнул, когда кабанье копыто впечатало в землю его руку.

Кабан встал, поводя головой, заново нацеливаясь на жертву. Фыркнул.

Заплясал вокруг него стремительный чёрно-белый вихрь, дурманя, наводя морок, отвлекая. Распался на чернобурку и полярную лисичку, одна спереди кабана, другая позади. Чернобурка замаячила перед длинным рылом, резко крикнула, вскидывая руки — полярная одним прыжком взлетела звеРрюге на спину.

Страшный, косматый кабан с лёгкой всадницей на холке оцепенел на мгновение. И упал, тяжело завалился наземь. Из-под левой лопатки торчала рукоять, обмотанная шершавой кожаной полоской. Неулыбчивая Илса спрыгнула на снег. С усилием выдернула из кабаньей туши тонкий, длинный кинжал. Убрала его в ножны. Волосы полярной лисички светились опалово-молочным светом.

Кабан вздрагивал в последней агонии.

Диса присела на корточки перед поскуливающим на снегу Птекой и невозмутимо ощупывала его руку.

На Волчьей Башне погасли сигнальные огни.

Обоюдоострый месяц переместился, перевёл гигантскую стрелку Волчьей Пасти на иное время.

Марк поднялся, спрятал нож. В отбитом боку болело не на шутку, и снова заныла нога, раненая кабаном при первой встрече.

— Спасибо, друзья мои, — сказал Марк. Получилось почему-то невыносимо пафосно, и потому гадко.

— Всегда пожалуйста, — к счастью ехидно отозвалась Диса. — Мы же подсматриваем, подслушиваем…

— Я был неправ, — покаянно признал Марк.

— Ладно, забыли, — голос у Дисы был довольный. — Надо убираться побыстрее, пока волки не решили на охоту выйти. Да и звеРрика лучше лекарю показать. Предплечье уже опухает. Явный перелом.

— Птека, ты идти можешь?

— Могу, — мужественно ответил Птека, стоически переносящий осмотр Дисы. — А куда мы пойдём?

Марк задумался. Отвести раненого Птеку к родичам? А доживёт ли он там до утра, раз волки поставили жирный крест на нём, Марке? Вернуться на мельницу? А если Птеке станет хуже?

— К зубрам, — решил Марк, скинул со спины рюкзак, проверил, цел ли череп из Могильника. — Раскроем им глаза на всё, что подвернётся под руку. Дорога свободна, Кабанью Канавку теперь никто не стережёт. И лекарь там найдётся, — он помедлил и спросил: — Илса?

— С Могильников за вами иду, — подтвердила полярная лисичка. — Дису заметил, а вот меня — нет. Мы же твои телохранители, помнишь?

Марку было и стыдно, и смешно, и обидно немного, всё разом. Разоблачил, называется, чернобурку, во лжи уличил, — и не заметил полярную. Заморочили хитрюги, глаза отвели.

Задерживаться у Пасти было незачем и они пошли прочь, стараясь отныне обходить Волчьи Башни седьмой дорогой.

По пути Марк насвистывал "Любимый город может спать спокойно…" Наверное, от нервов. Тем более, что доля истины здесь была — к спущенным в водопад выдрам, закопанной в валежнике рыси и зачищённым в подвалах ласкам прибавился квартирант Кабаньей Канавки.

На краю лощины, завидев Зубровый Замок на той стороне, мучающийся от боли Птека жалобно спросил:

— А нас пустят?

На душе у Марка стало очень неприятно после этого вопроса. Весь путь от Волчьей Пасти до Кабаньей Канавки он бился над загадкой: нужно ли стучаться в чьи-то двери, если ЗвеРра перешла за грань Безумия? Или волки правы — плюнуть на всё, забиться в угол и убивать тех, до кого дотянешься?

Второй путь Марку нравился своей энергичностью. Всё незамысловато, определённо. Опять же, можно съесть, кого убьёшь. Только недолго это счастье продлится. Пока тебя самого не убьют и не съедят.

— Откроют нам или нет, — дело десятое, — буркнул он. — А мы будем стучаться во все двери, которые нам нужны. Зубры помогали мне по мере сил, не буду оскорблять ни их, ни себя недоверием. Если я не прав, — конец всё равно один, раньше или позже.

Он затарабанил висящей на цепи колотушкой в ворота.

— В сторонку только отойдите, — попросил он Птеку и лисичек. — Чтобы не затоптали, ежели что.

Из ворот выглянул старый знакомый — старший конвоя, приведшего Марка первый раз к зубрам.

— О! — обрадовался он. — Марк! Живой, чудеса! Заходите.

— Нам к главе, посоветоваться, — потеплело на душе у Марка.

— Ну так пошли, он все равно не спит. Смелые вы, как я погляжу: ночью, да через Кабанью Канавку без сопровождения!

— А куда деваться? — философски развёл руками Марк.

Птека не удержался и похвастался:

— Марк убил кабана. Возле Волчьей Пасти валяется. А мне кабан руку сломал.

Зубр растерялся.

— Ну, предположим, заколол его не я, а Илса на пару с Дисой. А остановил его ты. А меня он вообще снёс с дороги, как сноп сена, — внёс ясность Марк. — Так что я не причём.

— Ни я, ни Илса, ни Диса не сделали бы того, что мы сделали, без тебя, — твердо сказал Птека. — Это ты его убил. С нашей помощью. Ведь правда? — обратился он к зубру, как к третейскому судье.

Зубр задумался.

— ЗвеРрик прав. Без тебя никто из них не выступил бы против звеРрюги. В лучшем случае — постарались бы убежать. Это хорошая новость.

— Угу. И восьмой из рассказов о Маугли, — хмыкнул Марк. — Ты уж нас впусти, что ли… Птека еле стоит, а у меня ноги околели. Если ночи станут холоднее, — без пальцев останусь. Несмотря на весь свой невыносимый героизм.

Когда они очутились за стенами Зубрового Замка, Марк почувствовал сильное облегчение: с момента ухода от Волчьей Башни ему казалось, что в спину смотрят, сверлят взглядом. Этот невидимый соглядатай мог быть кем угодно, от Лунного волка до мелкого звеРрюги.

Старший конвоя сам проводил их в подвальный кабинет главы зубров. По пути Марк поглядывал на лисичек. Илса ничуть не изменилась, но Диса сейчас была паинька-паинькой, никаких тебе обтягивающих кожаных нарядов, меховых боа и высоченных сапог на острейших шпильках. Девочка-отличница в опрятной скромной шубке и старушечьих ботах. Марк уверился, что Диса не врала насчет своих сложных отношений с зубрами, раз сейчас побаивалась выглядеть вызывающе.

— Бантик ещё нацепи, — шепнул ей тихонько Марк. — И фартук.

Диса вопросительно выгнула соболиную бровь, но избежать соблазна не смогла: бархатный бантик таки украсил воротничок шубы. Хотя Марк имел в виду пышный бант на голову, как у примерной школьницы.

В кабинете всё было по-старому, и стол, и огонь в камине, и глава зубров у стола, заваленного бумагами.

— Привожу дела Зубрового Замка в порядок, — объяснил он ночным гостям. — Пока не утратил способность читать и писать. Располагайтесь друзья мои, у стола, рассказывайте новости.

— Артефакт не нашли, кабана убили, — лаконично отрапортовал Марк. — Это в общих чертах. Я знаю секрет волков, — это о частностях.

— Любопытно, — сдержанно отозвался главный зубр, складывая бумаги стопками и убирая в ящики стола. — Ну что ж, самое время открыть его ЗвеРре.

В этот момент появился лекарь, вызванный старшим конвоя. Птеке отвели кушетку в нише. Лекарь осмотрел звеРрика, наложил шину и вручил больному огромную кружку целебного отвара. Через мгновение Птека, сражённый зельем, крепко спал.