Когда Темные века кончились и сообщение между Европой и Ближним Востоком стало восстанавливаться, именно пряности способствовали возобновлению торговли. Из-за своей ценности они стали валютой в сделках наравне с серебром или золотом. Посредником между Востоком и Западом и перевалочной базой в торговле специями стала Венеция, через нее шли грузы перца, корицы, имбиря, гвоздики и шафрана. Вернувшиеся из Палестины крестоносцы создавали ненасытный спрос на эти товары, и поэтому, когда в 1453 году Константинополь пал под осадой турок 91 — 249 , транспортные издержки начали зашкаливать. Расходы на морские перевозки взлетели, путешествия по суше были слишком опасны, и в какой-то момент розничная цена специй в Европе превышала закупочную в десять раз. Возникла необходимость поиска альтернативных, менее затратных маршрутов. Попытки решения этого вопроса в конечном итоге приведут к феномену колониализма.
В XV веке португальцы (а также испанцы, голландцы, англичане и французы) находили новые пути на Восток, чтобы привозить специи напрямую, а не платить турецким перекупщикам. Суда шли либо вокруг Африки и далее через Индийский океан, либо в обход Южной Америки и пересекали Тихий океан. В 1418 году Васко да Гама достиг Калькутты и вернулся с товаром, который окупил расходы на плавание шестидесятикратно. Голландцы и англичане основывали огромные торговые компании, единственной целью которых была торговля с Востоком.
Хотя прибыль таких предприятий и колебалась, она редко была ниже ста процентов, а обычно вдвое больше. Сэр Фрэнсис Дрейк 92 — 262 , отправившись в плавание на одном корабле, привез груз, стоимость которого превышала весь годовой доход королевы Елизаветы. Перспектива овладеть источниками таких баснословных богатств мало кого могла оставить равнодушным, так что к концу XVII века все крупные европейские державы уже имели колонии в Азии и Африке.
К этому времени маниакальное увлечение специями пошло на убыль. Европейские (а особенно английские) животноводы освоили новые виды зимних кормов для скота, например брюкву, так что свежее мясо стало доступно не только летом, благодаря севообороту росли урожаи, и питание европейцев улучшилось. Новым увлечением гурманов стал сладкий чай 93 — 2 . Роскошное лакомство, сахар, все в больших количествах привозили из Бразилии 94 — 251 и с Карибских островов. Чай и сахар вызвали столь же ненасытный спрос, как и специи.
Сахар был настолько выгодным товаром, что голландцы обменяли Нью-Йорк на сахарный Суринам, а Франция отказалась от Канады в обмен на Гваделупу с ее плантациями тростника. Китайский чай появился в Европе в середине XVII века и за одно столетие стал товаром первой необходимости по крайней мере в Англии и Голландии. Когда в 1784 году Англия отменила импортные пошлины на чай, эффект последовал совершенно фантастический — годовой объем импорта чая за два года вырос с шести до двадцати миллионов фунтов стерлингов. Значительная часть этого чая отправлялась в Америку.
Проблема заключалась в том, что китайские коммерсанты продавали чай исключительно за золотые или серебряные слитки 95 — 125 , а поскольку из английских товаров на китайском рынке спросом пользовались только хронометры с боем, часы и музыкальные шкатулки, то возник существенный дефицит торгового баланса. Когда в 1793 году в Китай прибыл лорд Маколей с различными образцами английских промышленных изделий, он получил от императора Цяньлуна такой ответ: «Странные и весьма дорогие изделия мне не интересны. <…> У нас есть все, а эти непонятные и затейливые приборы не представляют для меня никакой ценности — нам не нужны товары ваших мастеров».
Нужно было найти какой-то новый способ платить за чай — торговый дисбаланс больно ударял по британской экономике. Ситуация с каждым годом все ухудшалась: с 1761 по 1800 год англичане закупили в Кантоне товаров на тридцать четыре миллиона фунтов (девяноста процентов составлял чай), а своих товаров продали только на тринадцать миллионов. Одно время англичан выручал индийский хлопок, однако в 1823 году китайцы наладили собственное производство хлопковых тканей.
В конце XVIII века Англия воевала с Наполеоном 96 — 287 , и драгоценных слитков на покупку чая уже не хватало. К счастью для британцев, альтернатива нашлась под боком. В Индии широко применялось дурманящее вещество, которое знать употребляла для забавы, солдаты — для храбрости перед боем, а простой народ — для поддержания сил и большей выносливости во время изнурительной работы. Этим веществом был опиум 97 — 207 , а мак, из которого его получали, обильно произрастал по всей территории Индии, подконтрольной англичанам.
В Китае этот наркотик уже получил известность и использовался в медицинских целях, однако, поскольку он вызывал сильное привыкание, его распространение строго контролировалось властями, а импорт опиума запретили. Китайцы предупредили Британскую Ост-Индскую компанию (монополиста в торговле с Китаем), что в случае нарушений ее ждет лишение всех торговых привилегий. В результате англичане просто стали использовать посредников. Иногда груз помечали как «соль» или «перец», а иногда передавали товар прямо в море местным контрабандистам, и те перегружали его на свои джонки. Как бы то ни было, англичане весьма правдоподобно отрицали свое участие в обороте опиума. Опиумный бизнес пошел так хорошо, что в начале XIX века дефицит торгового баланса с Китаем был преодолен и драгоценные слитки потекли в обратном направлении.
Торговля опиумом стала одной из важнейших статей бюджета Великобритании. В 1800 году в Лондоне были озабочены интересом голландцев и французов к Малаккскому проливу и водам вокруг острова Ява — там проходили маршруты английских судов с грузом опиума, шедших из Индии в Китай. Первой реакцией англичан на такую опасную тенденцию стало усиление британского присутствия на острове Пенанг в Малайском архипелаге. Это событие принесло продвижение по службе одному перспективному управленцу из Ост-Индской компании.
Стэмфорд Раффлз прибыл на Пенанг в 1805 году и приступил к работе в администрации губернатора. Вскоре он поразил своих коллег изучением малайского языка, усердным трудом и отсутствием интереса к светской жизни. Он завел знакомства среди местного населения и завоевал у них репутацию честного человека. Он даже одевался в малайскую одежду и питался блюдами местной кухни. В 1807 году Раффлз стал старшим секретарем губернатора, и его служебные перспективы выглядели блестяще. После одного из своих отчетов, который весьма впечатлил руководство, он был назначен на должность агента генерал-губернатора Малайи. Раффлзу доверили очень деликатное поручение — провести переговоры с жителями Явы о возможном захвате острова у голландцев. Яванцы не возражали, и в 1811 году английский флот отправился на Яву. Раффлз был в составе экспедиции на борту флагманского судна.
Вторжение прошло успешно, и Раффлз вскоре стал губернатором острова. Он сразу пустился в бесконечные поездки по вверенной ему территории — как по служебным делам, так и с целью удовлетворить свою страсть к изучению живой природы. Он коллекционировал все, что росло, летало или плавало. Когда он возвратился с Востока в Лондон, он привез обширную коллекцию: две тысячи рисунков, статей, книг и карт, а также тысячи образцов (живых и мертвых), включая один из самых огромных и вонючих цветков на земле, который он сам открыл и назвал Раффлезия арнольди.