После нескольких рывков и сердитых возгласов она наконец натянула джинсы, надела и промокшую блузку и принялась застегивать пуговицы неловкими от спешки пальцами.

— Вы уже привели себя в приличный вид? — осведомился Алан. — Я могу повернуться?

— Мой вид абсолютно приличен, — ответила Дороти.

Алан медленно повернулся и, окинув взглядом ее фигуру, невольно задержал дыхание. Если под словом «приличный» Дороти подразумевала то, что прикрыла себя одеждой, она говорила правду. Но блузка так облепила ее влажное тело, подчеркивая контур груди, что слово «соблазнительный» подходили куда больше к описанию ее вида.

Он все еще отчетливо помнил, как выглядело ее обнаженное тело, когда она встала из воды, словно нимфа… прозрачные струйки стекали по ее плечам, по кремово-белым холмикам с нежно-розовыми вершинами, слегка замедляли свой бег на плоском животе, перед тем как устремиться вниз, в темную долину…

Алан проглотил слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

— Я был прав? — спросил он с предательской хрипотцой в голосе, делая к ней шаг.

Дороти отвела взгляд, хорошо понимая, что он имеет в виду, но предпочитая сосредоточить внимание на своих волосах, которые требовалось срочно отжать. Алан тихо засмеялся, и от этого смеха ее пульс участился, как у загнанной лошади. Он остановился прямо перед ней.

— Признайте, с этим ничто не сравнится, ведь так?

Она встретила его взгляд и затаила дыхание. Он абсолютно прав — ничто не могло сравниться с ощущением, возникающим в глубине ее существа, которое он одним своим присутствием вызывал без всякого труда. Каждый нерв в ее теле оживал, каждая клеточка трепетала от радостного предвкушения.

— Да, это ни на что не похоже, — с трудом переведя дыхание, пробормотала Дороти, имея в виду вовсе не купание.

Она во всех подробностях вспомнила их последний разговор наедине, завершившийся поцелуем, от которого ее косточки едва не превратились в воск, и страстно захотела снова ощутить его губы на своих.

— Как вас сюда занесло? Прогуливаете занятия? — пошутил он.

— Нет, мы сегодня сделали все, что было задумано, — ответила она, опуская глаза, чтобы он не разглядел в них отчаянный призыв. — Просто захотелось немного побыть в одиночестве… — Она нагнулась за носками, села и принялась их натягивать.

— А я нарушил ваше уединение. Прощу прощения, что побеспокоил.

Из груди Дороти едва не вырвался нервный смешок. Слово «побеспокоил» даже отдаленно не выражало то, что он с ней сделал.

— Ничего страшного, — заверила она его, обула сапожки и подобрала скатившуюся на землю шляпу. — Ведь вы хозяин на этой земле в конце концов, — добавила она, пытаясь установить хоть какую-то дистанцию между ними.

— Ну расскажите, как прошло ваше сегодняшнее занятие с Алмазом?

Дороти расслышала в его голосе беспокойные нотки.

— Хорошо, даже очень хорошо. — Она встала и снова посмотрела ему в глаза. — Алмаз, не дрогнув, проходил в ворота, и даже несколько раз.

Лицо Алана отразило приятное удивление и облегчение. Он шагнул к ней с радостно загоревшимися глазами.

— Вот лучшие новости за сегодняшний день, — улыбнулся он.

— Я бы еще подождала праздновать, — предостерегла Дороти, ликуя в душе оттого, что именно она вызвала эту улыбку.

— Но теперь наверняка…

— Ничего не бывает наверняка. Да, Алмаз делает успехи, но до скачек остался всего один день, и не могу дать гарантию, что в субботу он поведет себя должным образом.

— У меня предчувствие, что вы с Алмазом справитесь как нельзя лучше. — Он протянул руку и поддел ладонью ее влажную прядь. — Вам следует побыстрее вернуться домой. Никому не надо, чтобы вы схватили простуду.

На секунду или две сердце Дороти перестало биться. Сейчас он поцелует ее! Дороти почти в этом не сомневалась…

Но в этот момент тревожно заржал Лютик, которого Алан привязал поодаль. Алан негромко чертыхнулся и отошел, чтобы проверить, все ли в порядке с конем.

Дороти посмотрела ему вслед и медленно выдохнула воздух, который задержала в легких, строго сказав себе, что нисколько не сожалеет о том, что поцелуй не состоялся. Она снова напомнила себе, что Алан ей не доверяет, и что она приехала сюда работать. И наконец, Алан Латимер — человек не ее круга.

Разумеется, он не питает к ней ровно никакого романтического чувства. Он просто пускает в ход свое обаяние, чтобы выяснить подлинную цель ее приезда в Спрингфилд.

Дороти вздохнула. Интересно, как повел бы он себя, если бы она сообщила ему, что приходится его жене сводной сестрой?

Всю прошедшую неделю Дороти то и дело думала об Этель. Она надеялась, что Соня или Норман снова заведут разговор о своей невестке, но после первого ее вечера в доме Латимеров имя Этель никто ни разу не произнес. Как ни хотелось Дороти расспросить о сводной сестре, она решила не делать этого. Алан наверняка увидел бы в ее вопросах нечто большее, чем праздное любопытство.

Она пришла к заключению, что об Этель не говорили из уважения к чувствам Алана, который до сих пор тяжело переживает потерю жены.

Алан вернулся, но не нашел нужным объяснить, что там случилось с Лютиком. Очевидно, того опять напугала змея. Алан подошел к Дороти так близко и в его взгляде было такое необычное выражение, что Дороти поняла — с этим лучше не шутить.

— Мне и в самом деле лучше вернуться назад, — поспешно сказала она и направилась к терпеливо дожидавшейся ее Розе Ветров.

— Да, совсем забыл вам сказать: Эндрю просил передать привет, — сказал Алан.

Дороти обернулась.

— Простите?

Губы Алана сложились в подобие улыбки, но глаза остались холодными.

— Я встретился сегодня с нашим соседом, Эндрю Гибсоном, и он передавал вам привет. Вечером я с ним снова увижусь.

— Он приедет на ранчо? — Вопрос вырвался прежде, чем Дороти успела одернуть себя.

Алан прищурился и покачал головой.

— Нет, я сегодня ужинаю с ним в городе. Он собирается познакомить меня со своим приятелем, который хотел бы поставить свою лошадь в нашу конюшню.

— Да, понимаю. — Дороти неуверенно улыбнулась. Распутав поводья, она быстро села верхом на кобылу. — Желаю приятного вечера.

— Спасибо. Завтра утром я приду взглянуть на ваш урок с Алмазом.

— Прекрасно, — ответила она и направила Розу Ветров в сторону ранчо.

К облегчению Дороти и восторгу Алана, утренние занятия с Алмазом прошли как по маслу. Сначала Дороти проделала со скакуном уже ставшие привычными упражнения, после чего устроила пробежку с проходом через ворота. Алмаз вел себя безупречно. Потом Том позвал жокеев, которые подъехали к ним на своих лошадях. На появление других лошадей Алмаз почти не отреагировал, ведь все они были его знакомцы по конюшне. Пока ездоки кружили по манежу, Дороти провела Алмаза через стартовые ворота.

Она повторяла снова и снова это упражнение, каждый раз задерживая его внутри на все более продолжительное время. После шести таких проходов она исполнилась уверенности, что ее терпение и настойчивость полностью оправдали себя.

— Невероятно! — воскликнул Алан, когда Дороти подошла к ограде, откуда он наблюдал за ходом опыта, пока Рой верхом на Алмазе и другие жокеи на своих конях скакали по кругу. — Не знаю, как и благодарить вас, — сказал он, когда они с Дороти направились на центральный двор.

Дороти улыбнулась, обрадованная искренним чувством, которое прозвучало в его словах.

— И все-таки завтрашний день меня немного беспокоит, — созналась она. — Эта инсценировка — всего лишь жалкое подобие, просто ничто по сравнению с шумом, гамом и толпами народа на настоящих скачках. Я бы хотела поехать завтра с вами… если можно.

— Разумеется, мы отправимся в Олбани все вместе. Вы ангел-хранитель Алмаза, и будете моим тоже, если он выиграет, — ответил Алан. — Да, полагаю мама сказала вам, что устраивает сегодня небольшой прием по поводу предстоящих скачек?

— Она говорила, но я не думала… — смущенно начала Дороти.