— Да, он действительно жесток.

— А вот возьмите вас. У вас была работа горничной. А теперь у вас ее нет. Вы прямо-таки то, что в газетах называют «жертвами экономического спада».

Нет, это Мелани была жертвой. Я же была просто безработной горничной.

В конце концов, у меня есть еще моя работа в «Коммьюнити Таймс», утешала я себя по дороге домой в усадьбу Маплбарк. Меня мучили чесотка, зуд и то жуткое положение, в котором я оказалась. Я включила радио и крутила ручку до тех пор, пока не настроилась на местную радиостанцию, передававшую классическую музыку. Мне хотелось послушать приятную фортепьянную музыку, но в данный момент передавали сводку новостей.

— …Теперь сообщение полицейского управления Лэйтона. Суммируя полученные данные, лейтенант Реймонд Грейвз подтвердил сегодня на двадцатипятиминутной конференции сообщение о смерти Мелани Молоуни, автора ставших бестселлерами биографий знаменитостей. Смерть произошла в ее доме в Лэйтоне. Лейтенант Грейвз сказал, что официально этот случай будет рассматриваться как убийство, которое, по мнению Грейвза, произошло в ночь со вторника на среду, между 23:30 и 2:30. Сегодня днем тело писательницы было обнаружено ее домработницей. Грейвз заявил, что эта домработница, которой оказалась жительница Лэйтона, Элисон Кофф, будет допрошена наравне с остальной прислугой Мелани. С вами Рик О'Кейси на волне радио «WANE» с сообщением…

Корзини, сукин сын! Он же сказал, что Грейвз не будет упоминать моего имени! Если нельзя доверять людям в полицейской форме, то кому же, черт побери, тогда можно доверять?

Выехав на Вудлэнд Вей, я заметила, что напротив усадьбы Маплбарк выстроился целый ряд машин и фургонов. Наверное, у соседей какой-то праздник, подумала я, удивляясь, кто может позволить себе устраивать вечеринки в такое трудное с экономической точки зрения время. Тот, у кого есть деньги? Или тот, у которого есть друзья?

Я загнала машину на подъездную дорожку и остановилась около почтового ящика. Едва я высунулась из машины, чтобы достать почту, как тут же меня окружили, по крайней мере, три десятка журналистов, которые начали совать мне под нос свои микрофоны и блокноты, а человек двадцать фотографов и операторов едва не сбили меня с ног.

— Мисс Кофф? Послушайте, Элисон? Дорогуша? — кричали они. — Что вам известно о смерти Мелани Молоуни? Вы были ее горничной, не так ли? Вы убили ее? Вы знаете, кто это сделал? Элисон, ответьте! Дайте нам эксклюзивное интервью! Мы заплатим вам!

Я попыталась залезть обратно в машину, но эти стервятники не дали мне этого сделать. Они все напирали и напирали. Они окружили меня. Я не могла сдвинуться с места, не могла даже дышать. Я чувствовала себя как Типпи Хедрен в «Птицах» [48].

— Просто скажите нам, что вы об этом думаете! Расскажите, что вам известно! Вы ее ненавидели? Вы ее убили? Если вы горничная, то откуда у вас такой большой дом? Чей это дом?

Они ни за что не оставят меня в покое. Они кричали без остановки и постоянно меня фотографировали. О, Господи! Мои фотографии. Еще до ночи мои фотографии в униформе горничной появятся по всей стране. Я попаду на обложки. Миллионы американцев будут пялиться на мое изображение, стоя в очередях в кассы супермаркетов. Еще миллионы прочтут обо мне, сидя в поездах, в автобусах и самолетах. Обо мне станет известно во всех гостиных и приемных врачей. Мои фотографии будут устилать дно в птичьих клетках, с их помощью будут разжигать дрова, ими воспользуются для того, чтобы сделать папье-маше.

— Элисон, вы дадите интервью? Только один комментарий! У вас был зуб на Мелани Молоуни? Она вас уволила или что-то в этом роде?

В тот момент, когда я почувствовала, что больше не смогу вынести этого, я увидела на подъездной дорожке «мерседес» Сэнди.

— Сэнди! — закричала я. — Прошу тебя, помоги мне!

Стервятники оказались сбитыми с толку. Они отвернулись от меня и переключили свое внимание на Сэнди.

— А вы кто, приятель? Вы друг Элисон? Что вам известно об убийстве Мелани Молоуни?

Сэнди остановил свою машину около моей и вышел наружу.

— Оставьте ее в покое немедленно! — рявкнул он на журналистов, отмахиваясь от них своими длинными и тощими руками.

Я не видела Сэнди уже несколько месяцев, и его появление подействовало на меня как бальзам на израненную душу. Я заметила, что он загорел, и почувствовала некоторую обиду. Интересно, как это он смог себе позволить путешествие в Маллиохану, когда говорил, что у него нет ни цента? Но, тем не менее, он был здесь и спас меня от этого кошмара. Я была так рада его видеть, что не могла сдержать слез — уж эта сцена точно попадет в одиннадцатичасовые новости.

— Пойдем, Аллергия, — прошептал Сэнди мне на ухо. — Немедленно. По подъездной дорожке. Сначала ты на своей машине, а я — за тобой на своей. Как только мы окажемся в гараже, сразу перебежим в дом. Там к нам никто не будет приставать.

— Спасибо тебе, — только и могла произнести я.

— Все в порядке. Поехали. Я буду за тобой.

«Мерседес» Сэнди проследовал за моим «порше» в наш гараж на три машины. Я отключила сигнализацию и открыла дверь в дом. Мы вбежали внутрь и захлопнули за собой дверь.

— Мы в безопасности, — вздохнул Сэнди и обнял меня.

Я была так растеряна, что позволила ему сделать это.

— Пойдем наверх и присядем, — предложил он. — Я приготовлю тебе что-нибудь выпить. У тебя есть холодное Пулиньи Монтраше [49]?

— Откуда? Сэнди, теперь я пью Альмаден. Мне приходится считать деньги.

— Понятно. У нас такая же история.

— У тебя и Сюзи?

— Да. Теперь нам приходится считать деньги, ведь мы ждем ребенка.

— Наверное, мне следует тебя поздравить. Ты, должно быть, очень счастлив. — Я просто умирала от желания узнать, как это он умудрился загореть при такой экономии, но прикусила язык. Нам предстоял более серьезный разговор.

— Вообще-то я приехал к тебе именно из-за ребенка, — сказал Сэнди, поддерживая меня на пути в гостиную и усаживая на софу, задрапированную ситцем. Как хорошо, что Сэнди снова вернулся в Маплбарк, чтобы поддержать меня и помочь мне. Может быть, в конце концов, он не такой уж и плохой.

Он исчез в кухне и вернулся с двумя запотевшими стаканами вина. Я взяла свой стакан так, чтобы он загораживал сыпь на моей шее. После этого я отхлебнула глоток. Потом еще один.

— Так ты пришел из-за ребенка? — наконец произнесла я. — Я думала, что ты приехал из-за того, что услышал о смерти Мелани и о том, что я была ее домработницей.

— Ну, честно говоря, новость о домработнице была просто шокирующей. Что заставило тебя работать горничной?

— Что заставило? Бедность. Вот что меня заставило.

— Но должны были быть какие-то другие, более приемлемые способы справиться с этим.

— Нет, в тот момент их не было.

— Я очень сожалею об этом, крошка. Но ты же знаешь, что я всегда повторяю: «Несчастья укрепляют характер». Когда меня сбивают с ног и тот ребенок, который живет во мне, испытывает обиду, я закрываю глаза и представляю, как все клетки моего тела отжимают штангу и наливаются силой.

— Клетки отжимают штангу? — я не могла сдержать смех.

— Я понимаю, что это звучит смешно, но это помогает. Несколько минут в день таких упражнений, и твой мозг станет несокрушимой громадой. Если случаются неприятности, представляй, что твои клетки берут очередной вес. На счет «два». Раз, два. Раз, два. — Сэнди начал делать вдохи и выдохи, как бы показывая, как работают его клетки.

— Так все же, возвращаясь к причине твоего визита….

— Да. Я был сегодня днем в своем офисе, когда секретарша сказала мне, что убита Мелани Молоуни, и что ты каким-то образом замешана в этом. Ты уже разговаривала с адвокатом?

— Нет. Все случилось так быстро, что у меня не было на это времени. Кроме того, я не могу позволить себе адвоката. Поэтому-то я и начала работать горничной.