Виктор видит желтоватый маленький кубик величиной с ладонь, вроде бы металлический. На нем, как и на предыдущих приспособлениях, нет ни кнопки, ни какой-нибудь ручки. «Наверняка тут нужно просто знать, куда и с какой силой надавить», — думает Боско.

— Полагаю, ты уже привык к тому, что странным событиям предшествовало некое желтоватое свечение.

— А также розоватое и зеленоватое. У вас довольно разнообразная цветовая гамма.

— Да, но сейчас я говорю о том, как мы похищали предмет, держали его у себя в течение трех часов, а потом за считанные доли секунды умудрялись вернуть на место. Это ведь нечто невероятное, правда?

— Так вот почему произошел тот случай в Берлинском университете, когда студент проткнул себе руку ножом для разрезания бумаги?

— Ты быстро соображаешь, Виктор. Очень похвально.

— Парень клялся и божился, что просто вертел нож в руках и вдруг он сам вонзился ему в руку.

— Все решили, что это произошло случайно. В каком-то смысле так оно и было: мы не предвидели, что кто-то станет манипулировать предметом, когда мы будем его похищать. Мы же не всемогущи… пока.

Нострадамус улыбается еще циничнее, чем когда он говорил о морали. По спине Боско пробегает холодок.

У него возникает впечатление, что рядом с ним шагает воплощение зла.

Между тем верховный жрец продолжает рассказ. Реакция собеседника его не волнует.

— Мы создаем вокруг объекта временной пузырь. Прибор открывает туннель в пространстве и времени, что дает нам возможность перемещать объекты, преодолевая пространственно-временные барьеры. Мы переносим объект в нашу лабораторию, помещаем в специальную камеру, в течение часа совершаем с ним определенные действия, а потом возвращаем на место. И знаешь, что самое потрясающее? В том месте, откуда объект исчез, успевают пройти лишь доли секунды. Хотя мы возимся с объектом целый час, для вас он возвращается на место почти мгновенно.

— Да, но все равно проходит какое-то время, ведь похитить и в тот же миг вернуть объект на место нельзя. Поэтому в галерее Уолтерса в Балтиморе видели два палимпсеста, да?

Верховный жрец явно раздосадован. Он не любит, когда ему напоминают о его ошибках.

— Мы, как Господь Бог, подчинили себе силы природы, однако не можем нарушать ее законов. Ты же знаешь, существует принцип неопределенности времени и энергии, принцип Гейзенберга. Когда мы возвращаем объект на место, мы не можем точно предугадать, в какой миг это произойдет.

— Так началась «Загадка Галилея».

Нострадамус улыбается.

— Так началось все.

Главный алхимик останавливается в четвертом углу подземного зала. Боско следует за ним как во сне. Чары Нострадамуса оказывают свое действие. Но Виктор все же сопротивляется, не даст установить контроль над своим сознанием. Вот только неизвестно, долго ли он продержится. Здравый смысл подсказывает ему, что надо поскорее уносить ноги, иначе несдобровать.

Но мир, который предлагает ему Нострадамус, намного интереснее, чем он когда-либо мог себе вообразить!

Они снова останавливаются. Какое чудо ожидает его на этот раз? Вообще-то этот предмет привлек внимание Виктора, едва он вошел в зал. Овальный, огромный, метра три в высоту и два с половиной в ширину, он сразу бросился Боско в глаза. Английский профессор еще подумал, что это, наверное, декомпрессионная камера наподобие тех, которые устанавливают на подводных лодках, занимающихся научными исследованиями.

— Изобретение, которое ты сейчас видишь, позволяет забирать и тут же возвращать любой объект, находящийся на поверхности земли. В том числе статуи из затопленной части города, где находилась знаменитая Александрийская библиотека.

— Да, я помню показания местных моряков и никогда не забуду жуткую полицейскую каталажку, из которой ты нас вызволил. Если бы мы оставались в тюрьме, тебе от нас не было бы никакого проку, не так ли? Зачем я тебе нужен?

— Всему свое время, ученик. История алхимиков насчитывает почти пятьсот лет. Мы от природы люди терпеливые.

— У меня нет столько времени в запасе.

— Ты себя недооцениваешь.

— Понимаешь, о чем я говорю? Речь идет об изобретениях, которые меняют твои привычные представления о науке. Если мир когда-нибудь о них узнает, он совершенно изменится. Я сломал барьеры квантовой физики и овладел секретами, скрывавшимися под крышей пространственно-временного здания. Не правда ли, алхимия куда могущественнее, чем тебе казалось?

— Наверное, это можно сравнить с поисками философского камня, которые так занимали средневековых алхимиков. Верно? Когда добьешься того, чего добился ты, превращение свинца в золото кажется детской игрой. Но ведь для перемещения объектов в пространстве требуется невероятное количество энергии. — Мысль Боско работает с неимоверной быстротой. — Люди не владеют технологиями, которые позволяли бы это делать.

— Ты прав, но алхимики — сверхлюди. Тебе известно, что вакуум не пустой?

Боско вспоминает теорию, о которой говорит Нострадамус. В современной науке ее считают гипотезой.

В вакууме постоянно аннигилируются частицы и античастицы, это бесконечная пляска частиц. Чистая поэзия, Виктор. В результате высвобождается огромное количество энергии, которая проходит мимо нас… Но если иметь соответствующую аппаратуру, эту энергию можно использовать в своих целях. Таким образом, создаются приборы, которые не потребляют много энергии, но могут творить настоящие чудеса. Вдобавок, как ты знаешь, энергия прямо пропорциональна массе. — Нострадамус снова улыбнулся. — Формула дружищи Эйнштейна теперь так же известна, как бренд «Кока-кола». Если получить мгновенно высокую концентрацию массы в очень малом объеме, можно схлопнуть пространство и время. Создать что-то наподобие крохотной черной дыры.

— Это неподтвержденная гипотеза.

— Пока неподтвержденная. Но ты ведь согласен, что черная дыра — это большое количество массы, сконцентрированной в малом пространстве? Черные дыры так воздействуют па гравитацию, что время и пространство выворачиваются наизнанку. Алхимические технологии позволяют создавать крохотные черные дыры, которые возникают и исчезают в считанные доли секунды. Это позволяет сделать две вещи. Во-первых, мы можем использовать огромную энергию черных дыр. А во-вторых, если они продержатся достаточное количество времени, мы сможем схлопнуть пространство и время. Иными словами, сможем манипулировать временем и силой земного тяготения как нам будет нужно. Конечно, с некоторыми ограничениями. Но в любом случае ты о таком не смел даже мечтать.

Нострадамус открывает секреты науки, которые человечество не узнает еще очень много лет. А он предлагает их сейчас.

Однако есть и другие тайны…

И Боско, похоже, забывает, что он пробрался сюда совсем с другой целью: разгадать «Загадку Галилея».

ГЛАВА 43

Нострадамус и Боско только что вошли в большой круглый зал. В центре зала стоят тринадцать кресел, из которых свободны лишь два. Одно наверняка предназначено для верховного жреца, а второе, судя по всему, — для Боско. Если он останется жив.

Перед каждым креслом труба. Она как бы вырастает из пола и заканчивается двумя окулярами, похожими на окуляры микроскопа. И сиденья, и аппараты повернуты в сторону большого окна, с которого свисают металлические рычаги. Они напоминают Боско балерин, собирающихся исполнить какой-то странный, диковинный танец.

Половина зала заставлена аппаратурой и экранами, о предназначении которых Боско не осмеливается даже подумать.

За экраном из толстого стекла находится маленький стеклянный цилиндр, в который налита жидкость кремового цвета, очень похожая на молоко. Цилиндр поддерживается двумя механическими рычагами; он окружен какими-то трубками. Вероятно, это линзы и лазерная аппаратура. Алхимики выжидающе замерли. Все сидят на своих местах, украдкой наблюдая за происходящим, и почтительно молчат.

Как оркестр, которому не терпится сыграть музыкальный шедевр под руководством дирижера.