Он не двигается, смотря на меня.

— Иногда, — шепчет он.

Ох.

— Ну, мы должны посмотреть, что можно сделать по этому поводу. — Я трепещу и целую его слегка в губы, обвившись вокруг него, как виноградная лоза. Представляя нас вместе, в игровой комнате; Таллис, стол, на кресте, прикованная к постели. Я люблю его странные игры — наш странный секс. Да. Я могу сделать все. Я могу сделать это для него… с ним. Я могу сделать это для себя. Моя кожа покалывает, когда я вспоминаю хлыст.

— Мне тоже нравится играть, — пробормотала я, и взглянув вверх, рассмотрела его застенчивую улыбку.

— Ты знаешь, мне действительно нравится проверять твои пределы, — шепчет он.

— Пределы чего?

— Удовольствия.

— Оу, Я думаю, мне бы это понравилось.

Моя внутренняя богиня падает в глубокий обморок.

— Ну, может, когда мы вернемся домой, — шепчет он обещание, повисшее между нами в воздухе.

Я еще раз прижимаюсь к нему. Я так его люблю…

Прошло два дня после нашего пикника. Через два дня, как обещание — «ну, может, когда мы вернемся домой» — было дано. Кристиан по-прежнему обращается со мной, как будто я сделана из стекла.

Он по-прежнему не позволяет мне ходить на работу, так что я работаю дома. Я отложила на стол стопку рекомендательных писем от новых авторов, которые я читала, и вздохнула.

Кристиан и я больше не входили в игровую комнату с того времени, как я воспользовалась стоп-словом. Тем не менее, он сказал, что ему ее не хватает… Честно говоря, мне тоже… Особенно теперь, когда он хочет исследовать мои пределы удовольствия.

Я краснею, думая, что это могло бы повлечь за собой. Я взглянула на бильярдный стол… Да, я не дождусь, чтобы изучить их.

Мои мысли прервала мягкая, лирическая музыка, которая наполняет квартиру. Кристиан играет на пианино; не одно из его обычных произведений, но сладкая мелодия — мелодия надежды, которую я узнаю, но никогда не слышала, как он играет.

Я на цыпочках крадусь к арке, чтобы посмотреть, как Кристиан играет на фортепиано. Сумерки. Небо окрашено роскошным розовым, и свет отражается от его блестящих медных волос. Он выглядит таким красивым, сконцентрировавшись на игре, он не знает о моем присутствии. Он был таким открытым последние несколько дней, таким внимательным — дав немного взглянуть в его дни, его мысли, его планы. Это было, словно он сломал плотину, и начал говорить.

Я знаю, что он придет проверить меня в ближайшее время, и у меня возникает идея. Возбужденная, я крадусь назад, надеясь, что он не заметил меня, и срываюсь в нашу комнату — снимая свою одежду на ходу, пока не остаюсь в одних бледно-голубых кружевных трусиках. Я нахожу бледно-голубой лиф, и проскальзываю в него. Это скроет мои синяки.

Ныряя в шкаф, я вытаскиваю из ящика потертые джинсы Кристиана — его джинсы для игровой комнаты, мои любимые джинсы. С моего прикроватного столика я подхватываю мой Блэкберри, аккуратно складываю джинсы, и опускаюсь на колени у двери спальни. Дверь приоткрыта, и я могу слышать неизвестную мне часть музыки. Но это тоже звуки надежды; это мне нравится. Я быстро набираю сообщение.

Я нажимаю «отправить».

Через несколько минут музыка резко останавливается. Мое сердце пропускает удар, а затем начинает стучать сильнее. Я жду. В конце концов мой Блэкберри вибрирует.

«Будьте готовы»! Мое сердце начинает биться, и я начинаю считать. Тридцать семь секунд спустя, дверь открывается. Я смотрю вниз на его босые ноги, пока он останавливается на пороге. Хм. Он ничего не говорит. Он долго ничего не говорит. Вот дерьмо. Я не поддаюсь искушению, чтобы посмотреть на него и держу глаза опущенными.

Наконец, он наклоняется и поднимает свои джинсы. Он до сих пор молчит, но направляется в гардероб, пока я остаюсь, как вкопанная. О, мой… это он. Мое сердце грохочет, и я наслаждаюсь приливом адреналина, который пронзается через мое тело. Я ёрзаю, пока мое волнение нарастает. Что он будет делать со мной? Через несколько мгновений он возвращается, одетый в джинсы.

— Итак? Ты хочешь поиграть? — бормочет он.

— Да.

— Да.

Он ничего не говорит, а я бросаю быстрый взгляд… на верх джинсов, его джинсов… мягкую выпуклость на них… расстегнутые пуговицы на талии… его счастливый след от пупка… его точёный живот… его волосы на груди…

Его серые глаза сверкают, а голова наклонена. Он выгибает бровь. Вот дерьмо.

— Да, что? — Шепчет он.

О…

— Да, сэр.

Его взгляд смягчается.

— Хорошая девочка, — бормочет он, гладя меня по голове. — Думаю, нам лучше подняться наверх, — добавляет он.

Все внутри меня тает и приятно сжимается.

Он берет меня за руку, и я следую за ним через апартаменты наверх. Он останавливается у игровой комнаты, наклоняется и нежно целует меня, прежде чем крепко схватить меня за волосы.

— Знаешь, ты умудряешься доминировать, подчиняясь, — шепчет он мне в губы.

Что? Я не понимаю о чем он говорит.

— Не волнуйся. Я буду мириться с этим, — шепчет он изумленно, ведя носом по моему подбородку и нежно кусая ухо. — Когда войдем, встань на колени, как я тебя научил. — Приказывает он.

— Да… сэр.

Он смотрит на меня глазами, сияющими любовью, удивленными и таящими грешные намерения.

Боже… Жизнь никогда не будет скучной с Кристианом, и я к этому долго тянулась. Я люблю этого мужчину: моего мужа, моего любовника, отца моего ребенка, моего иногда Доминанта… моего Пятьдесят Оттенков.

Эпилог

Большой Дом, Май 2014

Я лежу на клетчатом одеяле для пикника и смотрю на ясное голубое летнее небо, в окружении луговых цветов и высокой зеленой травой. Тепло полуденного летнего солнца согревает мою кожу, мои кости и мой живот, и я расслабляюсь, мое тело словно желе. Так удобно. Черт, нет… это замечательно. Я наслаждаюсь моментом, моментом мира, моментом спокойствия, моментом чистой и полной удовлетворенности. Я должна чувствовать себя виноватой за чувство такого счастья, но я этого не делаю. Жизнь здесь и сейчас очень хороша, и я научилась ценить это, и жить сегодняшним моментом, как и мой муж. Я улыбаюсь и корчусь, когда мой ум начинает дрейфовать по восхитительным воспоминаниям прошлой ночи а нашем доме в «Эскале»…

Хлястики плети едва касаются моего раздувшегося живота в мучительно медленном темпе.

— Тебе было недостаточно, Ана? — шепчет мне на ухо Кристиан.

— Ох, пожалуйста. — прошу я, натягивая ремни над головой, в то время, как я стою с завязанными глазами и привязанная к сетке в игровой комнате.

Сладкое жало плети кусает меня сзади.

— Что пожалуйста?

Я задыхаюсь.

— Пожалуйста, господин.

Кристиан кладет свою руку на мою звенящую кожу и нежно ласкает.

— Там. Там. Там, — его слова нежны. Его рука движется вниз и вокруг, и его пальцы скользят в меня.

Я застонала.

— Миссис Грей, — шепчет он и тянет зубами мочку моего уха, — вы уже готовы для меня.

Его пальцы движутся внутрь и из меня, задевая ту самую точку, самую сладостную точку, снова и снова. Плеть с шумом падает на пол, и его рука скользит по моему животу вверх, к моей груди. Они так чувствительны. Я возбуждена.