Леонора что-то пробормотала, что ее молодой деверь воспринял как согласие. Он наполнил подогретую тарелку, и перед юной леди оказалась порция, которая ужаснула бы ее и в том случае, если бы она любила это блюдо. Так как Леонора не отважилась выразить слишком запоздалую антипатию, то, сделав усилие над собой, она подцепила вилкой несколько пропитанных соусом кусочков и заставила себя жевать.

Герве Кройд бросил на нее взгляд, который выдавал с трудом скрываемое раздражение.

– Если тебе не нравится кушанье, то ты не обязана его есть, – сухо прокомментировал он ее ясно заметное отвращение. – Ты хозяйка этого дома. В твоей власти выгнать повара…

– Боже мой, нет… – Вилка Леоноры звякнула о фарфоровую тарелку. – Я бы никогда… я имею в виду… почки очень вкусные, если… о, если бы я их любила…

– Может быть, тебе следовало просто ответить отрицательно на предложение Фенна?

Леоноре показалось, что она слышит явную насмешку в словах мужа. Она покраснела и только от смущения продолжала есть. Никто же не может ожидать, что она станет отвечать с полным ртом – или?..

Лорд Уинтэш смерил плотную фигуру в черном платье взглядом, в котором соединялись подавляемые снисходительность, презрение и с трудом сохраняемая вежливость. Он не давал себе труда выяснить, была ли его супруга только робкой или обладала очень скромными умственными способностями. По его мнению, единственно примечательным в ней был ее аппетит.

Само по себе ему на ум пришло сравнение с леди Амандой, которая по утрам употребляла не более одной чашки чая и нескольких кусочков тоста. Ей, очевидно, никогда бы не пришло в голову кроме порции почек съесть еще три булочки с изюмом и несколько кусков пирога. Неудивительно, что Леонора больше была похожа на бочку в черном платье или на ворону, чем на молодую женщину.

В своем темном одеянии она казалась жертвой, которую Герве был готов принести ради графства Уинтэш.

– Тебе уже лучше? – спросил в этот момент Феннимор, чувства которого разрывались между привязанностью к старшему брату и непроизвольным сочувствием Леоноре.

Чтобы не поставить ее опять в неловкое положение, он искал тему для разговора, в котором мог избежать ошибки и одновременно дать понять, что симпатизирует ей.

– Видимо, для тебя внезапная смерть отца была ужасным шоком? Он давно был болен?

– Нет, – пробормотала Леонора тихо, глядя вниз на скатерть из дамаста. – Он никогда не позволял себе уступать подобной слабости. Это был мужчина, который вполне владел собой и ожидал того же от других. Ни боль, ни радость не могли затронуть его или заставить отказаться от своей цели. Я все еще не в состоянии понять, что он умер.

Феннимор был озадачен этим неожиданно равнодушным ответом и не придал значения тому, что это была самая длинная связная речь из тех, что он до сих пор слышал от своей молчаливой невестки. Он посмотрел на Герве, но тот, отложив в сторону салфетку, отодвинул свой стул и сказал, прощаясь:

– Извините меня.

И затем, обратившись к супруге:

– Сэр Бэзил ждет нас в десять в библиотеке. Он намерен огласить завещание твоего отца, пожалуйста, не опаздывай.

Леонора молча кивнула и раскрошила между пальцами кусочек пирога, поданного к чаю. Что касается приказов, отдаваемых резким, холодным тоном, то в этой области ее супруг превзошел даже ее отца. Лишь Фенн увидел, что Леонора незаметно сжала губы и заморгала, как бы борясь с набегающими слезами. Ему было жаль ее, и после того, как Герве вышел из комнаты, он вновь попытался вывести ее из состояния замкнутости.

– Хочешь, после завтрака я покажу тебе дом? – предложил он ей. – Ты до сих пор не выходила из своих покоев. Может быть, боишься заблудиться? Это неудивительно, ведь кажется, что наши многоуважаемые предки поставили перед собой цель соорудить настоящий лабиринт из стен и камней. Перед тобой стоит великий знаток всех тайных ходов и заброшенных флигелей замка! Ну как, есть у тебя желание?

Невозможно было сопротивляться озорному юношескому обаянию, которым было проникнуто приглашение виконта Февершема. Смесь непринужденной жизнерадостности и участливого расположения к ней обезоружила Леонору и заставила ее рассмеяться.

– Согласна, – кивнула она и отодвинула от себя тарелку с остатками пирога.

Голод ее вдруг пропал, и она вспомнила о своих недавних намерениях. Не помешает получше познакомиться с замком, прежде чем она начнет преобразовывать Уинтэш в ухоженный дом, о котором мечтала. Ей было приятно, что у нее появилась цель, единственное, что могло отвлечь от мыслей о том, как относится к ней супруг.

Глава 3

Когда Леонора, сопровождаемая Феннимором, вошла незадолго до десяти часов во внушительных размеров библиотеку замка Уинтэш, она была в изнеможении не только от быстрого темпа, задаваемого Фенном, но и от грандиозных размеров дома его предков. Не привыкшая к тому, чтобы бегать вверх-вниз по лестницам за темпераментным семнадцатилетним юношей, она страдала от мучительной тесноты туго зашнурованного корсета и с трудом успевала за Феннимором, путаясь в тяжелых складках своего унылого одеяния.

Поместье ее супруга при ближайшем рассмотрении оказалось значительно больше, чем можно было предположить, глядя со стороны на мощные стены. Для Леоноры было загадкой, сможет ли она когда-нибудь правильно ориентироваться во всех этих переходах, покоях и флигелях.

Хотя тяжелые удары напольных часов, стоявших у торцовой стены, свидетельствовали о том, что Леонора появилась с точностью до минуты, весь вид ее супруга производил впечатление крайнего нетерпения. Он, по всей видимости, едва смог дождаться того момента, когда, вежливо поприветствовав домашнего поверенного, Феннимор покинул помещение.

Леонора осторожно присела на самый краешек мягкого кресла, на которое указал Герве. Сэр Бэзил Конолли удовлетворенно кивнул и немедленно начал ломать печать плотного большого конверта. Завещание ее отца не выглядело очень старым. Первые же слова поверенного невольно подтвердили ее предположение.

– Ваш отец, леди Уинтэш, подписал этот документ в моей конторе, после объявления о вашей помолвке с лордом Уинтэшем. Он был очень заинтересован в том, чтобы уладить свои дела перед поездкой в Корнуолл.

Хотя внешне казалось, что Леонора слушает его внимательно, но мысли ее были очень далеко. Краешком глаза она наблюдала за своим супругом, сидевшим наискосок от нее, так что ей хорошо был виден его властный профиль. Одетый в синевато-серый пиджак и брюки для верховой езды песочного цвета, лорд Уинтэш сидел со скрещенными на груди руками, вытянув далеко вперед ноги в блестящих сапогах. В нем чувствовалась какая-то сдержанная сила. Какие мысли бродили за его слегка наморщенным лбом?

– Итак, леди Уинтэш, – сказал сэр Бэзил, завершая чтение последней воли покойного. – Это означает, что все состояние вашего отца переходит в ваше распоряжение. Мистер Эпуорт безгранично верил в вашу способность распорядиться этим значительным состоянием. Я должен заметить, что считаю необычным то, что он не назначил управителя, который мог бы поддержать вас советом. Кроме того, здесь есть еще личное письмо вашего отца, которое я должен передать вам в руки сразу же после зачтения его последней воли.

Леонора взяла второе, также скрепленное сургучной печатью письмо и с любопытством стала вертеть, его в руках. За прошедшие двадцать лет отец ни разу не написал ей письма. И даже тогда, когда она посещала пансион в Девоншире и умирала от тоски по дому. Она воздержалась от того, чтобы открыть письмо перед обоими мужчинами и положила его в узкий боковой карман своей юбки.

Сэр Бэзил между тем уже завершал свои дела. Он распрощался обычными вежливыми фразами с лордом Уинтэшем, который не сделал никаких попыток уговорить его остаться подольше. Но когда ее супруг также намеревался покинуть библиотеку, Леонора собрала все свое мужество и остановила его.

– Ты хочешь поговорить со мной? Пожалуйста!