Здесь шло формирование Первой Власовской дивизии.
Колоссальный армейский манеж был переполнен офицерами и солдатами во главе с командиром дивизии, генералом Буняченко.
Отслужив молебен, молодой священник рассказал о подвиге святого князя Александра Невского, защищавшего родную землю, и сказал, что святость удел не только подвижников, но и князей-военачальников и рядовых воинов.
— Сколько из тех тысяч русских воинов, которых я видел тогда и думал, что им суждено стяжать себе святость на поле брани,-рассказывал он, — стяжали ее, наверно, на путях мученичества и подвижничества в лагерях и тюрьмах.
Еще, вспоминал протоиерей Александр Киселев, было острое ощущение, что ничего не изменилось…
По мере того как военные дела Германии ухудшались, сознание своих ошибок все больше распространялось не только в военной, но и в партийной среде. Однако оно шло крайне медленно, «как бы насилуя фактическим положением вещей горделивое сознание» высокопоставленных партийцев.
Время уходило быстрее, чем совершалось преображение…
Свидетельство этому — встреча Власова и Жиленкова с министром пропаганды доктором И. Геббельсом 1 марта 1945 года.
Сохранилась фотография…
Генерал Власов, генерал Жиленков, офицер для связи с СС доктор Эрхард Крэгер и доктор Геббельс.
Лицо Власова, как всегда, хмуро, сосредоточенно…
При этой встрече Геббельс обещал оказать материальную помощь для усиления пропагандистской работы. Потом он решил подбодрить гостей и начал рассказывать, что скоро германское командование применит новый вид оружия и тогда часы Красной Армии будут сочтены.
Коснулись особенностей личности Иосифа Сталина и секретов его военных побед. Власов объяснял их прежде всего размахом и гибкостью большевистской пропаганды.
— Мне непонятно, почему Гитлер отклоняет главнейшего и единственного союзника, который помог бы ему победить Сталина, русский народ, и ищет помощи у бессильных карликов!-сказал Власов. — Вы до сих пор думаете, что национальная Россия, защищая свои интересы, может стать угрозой для вас и для всей Европы. При этом вы не понимаете, что коммунистическая [247] Россия выступает в защиту не русских, а интернациональных, охватывающих весь мир интересов коммунистической чумы. Вот где надо ощутить общую опасность! Могут немцы это понять?
Доктор Эрхард Крэгер покачал головой, услышав эти слова, но перевел их. Геббельс ответил, что с самого начала выступал за Русское освободительное движение…
Рейхсминистр напомнил, что еще в 1942 году он высоко оценил талант Мелетия Зыкова, но сделано было далеко не все, что возможно.
— В нашей восточной политике мы могли бы достичь очень многого, если бы еще в 1941 и 1942 годах действовали в соответствии с принципами, за которые ратуете вы, господин генерал.
Была затронута и еврейская тема.
«Сталин правит в России, пользуясь диктаторскими полномочиями, говорит Власов. Он пытается использовать в своих целях евреев, а евреи пытаются использовать его в своих, — записал потом в дневнике Геббельс. — Когда Власов заявляет, что Сталин — самый ненавистный человек в России, то это, конечно, говорится ради собственного оправдания».
В конце беседы Геббельс внимательно посмотрел на гостей и сказал, то ли спрашивая, то ли утверждая:
— Ваше движение ведь всегда можно и прикрыть, если члены КОНРа надумают повернуть против Германии.
— Разрешите задать вам вопрос,-спросил тогда Жиленков. — Кто открыл Америку?
— Колумб…-ответил Геббельс.
— Вот в этом и дело, господин министр,-проговорил Жиленков. — Колумб открыл Америку. И Америка существует. Попробуйте, господин министр, закрыть ее… Ничего не получится… То же и с Русским освободительным движением. Можно было помешать открытию КОНРа, но закрыть? Не удастся…
И снова доктор Крэгер в ужасе закатил глаза, но Геббельс не рассердился.
— Да…-улыбнулся он. — Времена изменились.
На этом и закончился прием.
«Генерал Власов в высшей степени интеллигентный и энергичный русский военачальник; он произвел на меня очень глубокое впечатление, — записал в дневнике Геббельс. — Замечательная голова… Беседа с генералом Власовым подействовала на меня очень ободряюще».
«Никаких других установок мы от Геббельса не получили и мало верили в его обещания», — говорил, вспоминая об этой встрече, Жиленков. [248]
Русская освободительная армия долгое время предназначалась исключительно для «пропагандного употребления». Теперь и Комитет освобождения народов России, и Русская освободительная армия оказались вовлечены, так сказать, в бюрократическое употребление…
Реквизировали под учреждения власовской армии еще несколько домов на Кибиц Вег, и на этом дело затормозилось.
«Уже сейчас можно сказать, что Красной Армии будут противостоять такие войска, которые ни в техническом отношении, ни в военной выучке не будут уступать, а морально они будут ее, несомненно, превосходить, потому что бойцы и офицеры Вооруженных Сил Освобождения Народов России идут в бой во имя великой идеи освобождения России от большевизма, во имя счастья своих народов, — писал в газете КОНР „Воля народа“ от 18 ноября 1944 генерал Трухин. — Сейчас уже можно сообщить, что Вооруженные Силы Освобождения Народов России будут вполне самостоятельны, подчинены Главнокомандующему генерал-лейтенанту А.А. Власову и будут иметь в своем составе все рода войск, необходимые для ведения современной войны, и вооружение по последнему слову техники».
Увы…
Это не соответствовало истине. Назначение на офицерские должности осуществлялось генерал-инспектором «восточных» войск Кестрин-гом по согласованию с управлением кадров вермахта. Вермахт предоставлял и оружие. Политику формирования и использования вооруженных сил КОНРа определял рейхсфюрер СС Гиммлер.
Это по его решению, ядром 1-й дивизии РОА стала расформированная после подавления Варшавского восстания бригада Каминского, которая 5 августа 1944 года устроила настоящую резню в варшавском районе Охота. 15 тысяч мирных жителей, в числе которых были и немцы, пали от рук карателей. Каминский был тогда арестован, предан военному суду и расстрелян.
Сохранился рассказ очевидца, описавшего появление каминцев в Мюнзингене.
«Из вагонов высыпала дикая орда вооруженных и невооруженных, одетых в разномастную форму людей. Среди них были женщины, увешенные украшениями, а офицеры, которые были распущены так же, как и большинство солдат, имели по три, четыре, пять пар часов на руках»…
— Бандиты, грабители, воры…-сказал тогда Буняченко немецкому офицеру, сопровождавшему каминцев. — Вы дали мне то, чем сами уже не можете воспользоваться.
Тут самое время рассказать о генерале Сергее Кузьмиче Буняченко, [249] благодаря энергии которого и была к середине февраля 1945 года укомплектована наконец 1-я дивизия РОА.
Сергей Кузьмич был погодком генерала Власова, но в чинах сильно отстал от него, хотя и стал командиром дивизии даже раньше Власова.
Был Буняченко горяч и решителен.
В сентябре 1942 года его уже приговорили к расстрелу, когда, командуя 389-й стрелковой дивизией, занимавшей оборону на Тереке, он, не сообразуясь с обстановкой, разрушил железнодорожное полотно на участке Моздок — Червленая, и создал угрозу окружения 9-й армии и всей группировки. Расстрел заменили десятью годами заключения и предоставили возможность отбывать наказание в действующей армии…
Опасаясь быть арестованным вторично, 17 декабря 1942 года полковник Буняченко перешел на сторону немцев.
Был офицером связи при 7-й армии во Франции, там же занимался преподавательской работой и инспектировал части, находившиеся на охране «Атлантического вала».
Немцы не скупились на награды.
Буняченко был награжден двумя бронзовыми медалями, одной серебряной медалью и Железным крестомIIстепени. Власов ввел Буняченко в КОНР, выхлопотал звание генерал-майора и назначил командиром 1-й дивизии РОА.
Дивизию Сергей Кузьмич формировал, как и положено упертому хохлу. Босой — у него началось воспаление вен на ногах! — он сидел в вылинявшей майке за письменным столом в бараке, пил водку, закусывая салом, и монотонно, часами вколачивал в голову немецкого координатора, полковника Герре: