Рождение Моисея, как и все события его жизни, окутано дымкой тайны. После смерти Иосифа и его братьев потомки их, сыны Израиля, так быстро размножились в долине Нила, что египтяне стали смотреть на них с недоверием и страхом и пытались положить этому предел, принуждая их к тяжелым работам. Но так как эта жестокая мера не привела к желаемым результатам, то властитель Египта издал приказ, чтобы все еврейские дети мужского пола умерщвлялись при рождении. Когда же фараон убедился, что его бесчеловечный приказ не выполняется из-за мягкосердечия повитух, которым было поручено это злое дело, он повелел бросать в воду всех новорожденных еврейских мальчиков.
Мать Моисея три месяца после рождения ребенка прятала его. Когда же стало невозможным скрывать его дольше, она сплела корзину из тростника, вернее из папируса, обмазала ее глиной и смолой, уложила в нее ребенка и отнесла с сердечным сокрушением на берег Нила в заросли тростника. Старшая сестра младенца стояла вдали, следя за тем, что произойдет с ее маленьким братом. И вот случилось так, что дочь фараона, царя египетского, пошла к реке купаться и, заметив в тростнике корзину, послала за ней одну из своих прислужниц. Когда принесли корзину и открыли ее, царевна увидела ребенка, который тут же заплакал. Она пожалела его и сказала: «Это из еврейских детей».
Тем временем сестра младенца, наблюдавшая за всем происходившим, подошла и обратилась к царевне: «Не сходить ли мне и не позвать ли к тебе кормилицу из евреянок, чтоб она вскормила тебе младенца?» И дочь фараона молвила: «Сходи». Девушка пошла и привела мать ребенка. Дочь фараона обратилась к ней со словами: «Возьми младенца сего и вскорми его мне; я дам тебе плату». Так мать получила своего младенца и вскормила его. Когда же ребенок подрос, она привела его к дочери фараона, и он стал сыном царевны; ему дали имя Моисей (Моше). «Потому что, – сказала царевна, – я из воды вынула его (от еврейского «машах», извлекать)».
На самом деле имени, данного герою при рождении, мы не знаем. Библейская этимология не выдерживает критики. Это имя почти определенно египетское, но оно не связано с солнцем, как утверждали некоторые, а означает родовую принадлежность: «сын того-то» или «рожденный тем-то». Оно являлось частью таких имен, как Яхмос и Тутмос. Вероятно, и имя Моисея, Моше, аналогичным образом имело предшествующий слог, указывающий на бога, сыном которого был провозглашен обладатель имени, и затем отброшенный, когда Моисей вышел из Египта.
В рассказе о рождении Моисея нет ничего сверхъестественного, но в нем можно различить черты, более характерные для фольклора, чем для истории. Чтобы подчеркнуть необычайность судьбы своего героя, рассказчик представляет дело так, что великий человек при рождении был обречен на неминуемую смерть, но его спасло некое обстоятельство, которое обыкновенному человеку может показаться простой случайностью, а на самом деле – это указующий перст провидения, сохранившего беспомощного младенца для предназначенной ему высокой доли. Такими эпизодами повествователь, стремится усилить эффект рассказа, чтобы сделать его достойным величия своего героя. В греческих мифах так спасаются Эдип и Персей, в римских – Ромул и Рем.
Оракул предостерег фиванского царя Лаия, что он погибнет от руки собственного сына, который впоследствии женится на его жене и собственной матери Иокасте. Ужаснувшись предсказанию, Лаий приказал проколоть новорожденному сыну пятки железными спицами и бросить в горах. Ребенка нашли пастухи и отнесли к царице Коринфа, у которой не было своих детей. У мальчика ноги опухли от проколов, поэтому его прозвали Эдип – «человек с распухшими ногами». Он стал один из самых несчастных правителей во всей истории человечества.
Судьба Персея была более счастливой. Его дед, царь Аргоса Акризий, убоялся предсказанной ему смерти от руки внука, поэтому заточил свою дочь, Данаю, в подземной темнице (или в медной башне). Зевс проник в заточенье в виде золотого дождя – и родился Персей. Акризий, опасаясь за свою жизнь, приказал упрятать дочь и внука в ящик и бросить в море. Спасшийся по воле богов
Персей не только убил чудовищную горгону Медузу, но и спас Андромеду, а также, по одной версии, основал знаменитые Микены (не этот ли миф так очаровал А. С. Пушкина, что он отправил по волнам бочку с царевичем Гвидоном?).
История Персея во многом напоминает историю троянского царевича Париса. Накануне его рождения царица Гекуба увидела во сне, что родила факел, от которого запылал весь город. Прорицатели объяснили, что сын, которого она родит, станет причиной гибели государства. Мальчика отдали пастухам, чтобы те отнесли его в ущелье горы Иды и оставили там. Через несколько дней один из пастухов, проходя мимо места, где был оставлен ребенок, увидел, как медведица своим молоком кормит младенца. Царевич был спасен, а государство все-таки погибло.
Согласно римскому преданию, основатель Рима тоже был в младенчестве брошен на погибель и неминуемо бы погиб, если бы волей судьбы не вмешались волчица и зеленый дятел. Вот что произошло. На склонах Альбанских гор стоял «длинный белый город» – Alba Longa, и в нем царствовала династия царей Сильвиев, что значит «лесные». На холмах нынешнего Рима еще паслись стада и волки рыскали среди болотистых низин. Один из царей Альбы, по имени Прока, оставил после своей смерти двух сыновей – Нумитора и Амулия. Нумитор был старший и должен был по воле отца унаследовать его престол. Но младший брат, честолюбивый и бессовестный, не постеснялся прогнать силой своего старшего брата и сам стал царем. Не довольствуясь этим, он задумал укрепить узурпированную власть и довершить злодеяние над братом, лишив его мужского потомства.
С этой целью он приказал убить единственного сына Нумитора, а дочь его, Рею Сильвию, убедил, а может быть, насильно заставил сделаться жрицей богини Весты и тем самым дать обет вечной девственности. Но обет этот был нарушен. Девственница-весталка забеременела и в урочное время родила двух мальчиков– близнецов. Она указала на бога Марса как на их отца, но жестокосердный дядя отказался верить ее словам и велел бросить обоих мальчиков в реку. Случилось так, что Тибр вышел из берегов, и слуги, которым было поручено утопить детей, не смогли добраться до главного русла реки и оставили корзину с близнецами на отмели у подножия Палатинского холма. Здесь их нашла волчица, привлеченная их плачем. Она накормила их своим молоком и начисто вылизала тину, которой были покрыты их тела. Вплоть до времен империи под Палатинским холмом в память об этом событии стояла статуя, изображавшая волчицу (дети под ней появились значительно позже). Она до сих пор хранится в Капитолийском музее в Риме. Некоторые добавляют, что зеленый дятел помогал волчице кормить и оберегать покинутых близнецов, а так как зеленый дятел, как и волчица, был посвящен Марсу, то народ усматривал в этом лишнее доказательство божественного происхождения Ромула и Рема.
Такого рода удивительные истории рассказываются, по-видимому, чаще всего про основателей царств и династий в тех случаях, когда происхождение их стерлось из памяти народа или законность пребывания на престоле вызывала сомнения.
В истории Древнего Востока мы находим еще один яркий пример того, как затерявшееся во мраке веков начало могущественного государства облекается покровом чудесного. Первым семитским царем Вавилонии был Саргон Древний, живший около 2600 г. до н. э. Грозный завоеватель и деятельный строитель, он создал себе громкое имя, но имени своего собственного отца, по-видимому, не знал. Возможно, мать его была жрицей, которая не должна была иметь детей. Так, по крайней мере, мы можем судить по надписи, вырезанной, как говорят, на одной из его статуй. Копия этой надписи была сделана в VIII в. до н. э. и хранилась в царской библиотеке в Ниневии, где она была найдена уже в новейшее время. В этом документе царь следующим образом описывает свое происхождение: