— Да нет, ничего. Что-то случилось?

— Случилось, — сокрушенно вздохнул прокурор. — Очередное заказное убийство. У подъезда своего дома убит помощник депутата госдумы. Сами понимаете, сколько сейчас будет шума вокруг этого убийства. Надо съездить, Валерий Спартакович, посмотреть что к чему.

— Хорошо, Владимир Павлович, через пять минут я буду готов. Оперативная группа уже выехала?

— Да, уже на месте. За вами я послал машину. Она будет ждать вас у подъезда. Потом доложите.

В машине Истомин невольно задремал. И за ним вновь гнались какие-то страшные бородатые люди. Они громко кричали и улюлюкали. Для них погоня была очередным развлечением. Для него же — вопросом жизни и смерти. Страх гнал его вперед, заставлял карабкаться по каким-то горным кручам, раздирая вкровь ноги и руки. Наконец, он выбился из сил и бандиты его схватили и подвели к краю глубокой пропасти. Вожак бородатых, самый мерзкий и страшный из них, кривясь в нехорошей усмешке, спросил:

— Сам прыгнешь, или тебе помочь? — И громко расхохотался. И горное эхо, будто издеваясь надо Валерием, многоголосо отозвалось: «А-а-а! А-а-а!»

— Но почему?! Что я вам сделал?! — спросил он.

— Ты хлюпик и слабак! — презрительно сказал главарь и плюнул ему под ноги. — А слабаков мы сбрасываем в пропасть, чтобы не мешали жить другим...

— Валерий Спартакович, приехали, — услышал он сквозь сон голос водителя Володи Званцева и проснулся. Приснится же такое!

Во дворе пятиэтажки на улице Станиславского, где произошло убийство, было уже много оперативников, милицейских машин. Две из них освещали фарами четвертый подъезд дома. Истомин пробрался ближе. В в тамбуре подъезда навзничь в луже крови лежал труп молодого мужчины лет двадцати пяти в джинсовом костюме. Над трупом склонился незнакомый судебно-медицинский эксперт и что-то негромко диктовал следователю по особо важным делам облпрокуратуры Михаилу Дмитриевичу Краснову. Тот сидел на раскладном стульчике, положив папку на колени и писал протокол осмотра места происшествия. С Михаилом Дмитриевичем Валерий был давно знаком, расследовал ни одно уголовное дело. Но полгода назад у Краснова случился инфаркт. После выхода из больницы ему предлагали перейти на прокурорскую работу, но он остался на следствии. Хорошим он был человеком, надежным и основательным. Истомин подошел, поздоровался.

— А, Валера! Привет! — обрадовался встрече Михаил Дмитриевич. — И тебя выдернули из постели? Как жизнь молодая? Бьет ключем и все больше по голове, да?! — Краснов заливисто рассмеялся. Да, с чувством юмора, как сказал бы его закадычный друг Сергей Иванович Иванов, у него явная напряженка.

Валерий из вежливости улыбнулся.

— Кто он такой? — спросил, кивнув на труп.

Краснов ракрыл папку, достал из неё удостоверение, протянул мне.

— Вот, полюбуйся.

Истомин раскрыл удостоверение, прочел:

— Литвиненко Александр Григорьевич, помощник депутата Государственной Думы Крылова В.Г.. — Спросил: — Кпылров — депутат от ЛДПР?

— Он самый, — кивнул Краснов. — Теперь представляешь, какой они поднимут шум вокруг этого убийства. Попытаются использовать его, чтобы взять реванш за поражение на выборах в облсовет.

— Это уж точно, — согласился Валерий. — Эти шустрые ребята обязательно попытаются сделать это убийство политическим. Есть какие версии?

— Для версий пока слишком мало данных, Валера, — развел руками Краснов. — Возможно, что очередная разборка мафии. Однако, как говорится, поживем — увидим.

— Есть свидетели?

— Увы, — раздался за спиной Истомина хрипловатый голос. К ним подошел оперуполномоченный по особо важным делам областного управления милиции Сергей Колесов, поздоровался за руку с Валерием. — Я обошел все квартиры. Никто ничего не видел и не слышал.

— Крылов жил здесь один? — спросил я.

— Нет, — ответил Колесов. — Прописан он на улице Есенина у своих родителей. А здесь, со слов той же Хвостовой, совсем недавно поселился с Аллой Заикиной. Я звонил в квартиру, но никто не ответил.

— Странно, — задумчиво проговорил Михаил Дмитриевич. — Где же она может быть ночью? Может быть у неё работа ночная?

— Нет. Их соседка Хвостова говорит, что Заикина актриса какого-то театра.

— Странно, — повторил Краснов. Обратился к эксперту. — Максим Максимович, посмотри, в карманах у него должны быть ключи.

Тот похлопал по карманам куртки потерпевшего, сказал:

— Да, есть. — Достал связку ключей, протянул Краснову.

Тот передал ключи Истомину и сказал:

— Вот что, ребятки, пока я здесь осматриваю труп, берите понятых и осмотрите квартиру Заикиной. Что-то не нравится мне все это. Очень не нравится.

Колесов ушел за понятыми, а Валерий поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру Заикиной. «Тай, ра-ра, ра-рай, ра-ра. Ра-ри, ра-рай, рари-ра-рай, ра-ри», — раздалась за дверью мелодия знакомого полонеза. Ни ответа, ни привета. Сел на ступеньку и стал ждать. Что там их ждет за этой вот металлической, обитой фигурной рейкой дверью? Все может быть. За три с лишним года работы следователем прокуратуры он ко многому привык. Однако до сих пор вид крови вызывал у него тошноту. Видно, с этим уже ничего не поделаешь.

Наконец пришел Сергей в сопровождении понятых: тщедушного пожилого мужчины и дородной женщины неопределенного возраста. Истомин открыл открыл дверь, вошел в коридор и включил свет. Их взорам открылась мрачная картина. В квартире все было перевернуто вверх дном — преступники что-то искали. Труп хозяйки — красивой девушки, лежал в комнате на диване. Платье было разорвано в клочья. Многочисленные синяки говорили о том, что жертву перед смертью долго пытали. А чтобы она не кричала, рот заклеили скотчем. Крови не было. Вероятно, она была задушена.

А Валерий смотрел на убитую, а в голове вновь зароились сомнения: "А может быть правы экзестенциалисты? Может, жизнь, действительно, бессмысленна и абсурдна? Есть лишь череда событий и поступков на ход которых человек не может повлиять, так же, как и объяснить их. Что может человек, когда в его жизни уже все заранее предопределено? Разве знала эта девушка ещё вчера, что сегодня умрет от руки убийцы? Но это должно было непременно случиться. И это случилось. Это, как данность, как неизбежность.

— Господи! Чего деется-то! — запричитала понятая, вернув его к действительности.

— Сергей Петрович, — попросил он Колесова, — сообщи Краснову о нашей находке и попроси судмедэксперта подойти к нам, как освободится.

— Добро, — кивнул тот и направился к двери.

А Истомину пора было приниматься за дело. Он огляделся. Чего же искали преступники в квартире? Это лишний раз доказывает, что убийства Литвиненко и Заикиной ни к какой политике отношения не имеют. Интересно, нашли они то что искали? Раскрыл дипломат, достал из него бланк протокола осмотра места происшествия. Записал фамилии и адреса понятых. Пора начинать осмотр.

Валерий прошел к входной двери. Она была двойной. Внешняя металлическая закрывалась на два замка, а снаружи ещё и на солидную задвижку. Открыть её снаружи, когда дома хозяйка, нет никакой возможности. Следовательно дверь открыла сама Заикина. А это могло означать лишь одно — убийцы её хорошие знакомые. Это значительно повышает шансы их найти. Это могли быть старые друзья, родственники, деловые партнеры как Заикиной, так и Литвиненко. И все же, что могли искать убийцы в квартире? Деньги? Драгоценности? В таком случае, зачем нужно было убивать Литвиненко? Нелогично. Впрочем, тот мог знать кто это сделал и назвать преступников. Возможно. Возможно также, что убийц и их жретвы связывали какие-то деловые отношения, которые и явились причиной случившегося. Эта версия казалась более предпочтительной.

Истомин прошел на кухню. Там были чистота и порядок. На плите стояли кастрюли, накрытые махровым полотенцем — Заикина ждала возвращения Литвиненко. Здесь преступников не было. Почему? Они знали заранее, что не найдут на кухне того, что им нужно? Скорее всего, что так. И это странно. Ведь на кухне можно с неменьшим успехом спрятать любую вещь. Может быть, выдвинутые ящики шифоньера и рабросанные вещи — лишь инсцинировка ограбления? Вполне вероятно.