Несмотря на отсутствие опыта, даже я заметила, что Мэгги не новичок на велоплощадке. Прыжки у нее получались легкими, приземления — плавными, не то что у некоторых парней. Со стороны создавалось впечатление, что для Мэгги совершенно не составляет труда управлять велосипедом, а тем более прыгать с трамплина. Наконец она вернулась к ребятам, и Уоллис угостил ее чипсами. Мэгги приподняла козырек шлема и с удовольствием набросилась на угощение.

Я так увлеклась происходящим, что не сразу заметила человека, появившегося справа от меня. К моему удивлению, им оказался Илай. Сегодня он не собрал волосы в привычный хвостик и был в темно-зеленой футболке с длинными рукавами, а руки спрятал в карманах светлых джинсов. К несчастью, мой бесцеремонный взгляд не остался незамеченным — Илай обернулся и тоже увидел меня. Я кивнула в знак приветствия, стараясь, чтобы кивок вышел как можно непринужденнее. Он молча кивнул в ответ.

В памяти всплыл сегодняшний разговор Эстер, Мэгги и Лиа об Илае. Девчонки говорили, что он вроде раньше увлекался трюками на байках, а теперь нет, и все из-за какого-то парня или по другим причинам… Хотя не мое дело. Тем более что уже пора уходить.

Чтобы вернуться к автомобилю, пришлось пройти мимо Илая. Он снова посмотрел на меня и, когда я проходила мимо, спросил знакомым невозмутимым тоном:

— Уже уходишь? Тебе неинтересно?

— Вовсе нет, — возразила я. — Просто… мне нужно ехать в другое место.

— Дел навалом?

— Да.

Хоть мы сталкивались с Илаем всего пару раз, у меня уже сложилось впечатление о нем как о неоднозначной и загадочной натуре. Трудно разобраться в его мыслях, еще труднее определить, когда он шутит, а когда говорит всерьез. С одной стороны, меня нервирует такая манера общения, с другой — интригует. Посмотрим, что будет дальше.

Потом я поинтересовалась из любопытства (что мне терять?!):

— А ты не хочешь выйти на площадку?

— Нет. А ты? — спросил он.

Я чуть не рассмеялась, но вспомнила Мэгги на трамплинах и решила, что он и не собирался подшучивать надо мной.

— Нет, — улыбнулась я. — Даже не помню… ну, я давно не каталась на велосипеде.

Илай задумался на мгновение, потом отвернулся к площадке.

— Честно?

Вопрос звучал риторически и, как обычно, был задан невозмутимым тоном, но мне захотелось сказать что-нибудь в свою защиту.

— Я… в детстве не увлекалась уличными играми.

— Уличными играми? — переспросил он.

— Я, конечно, гуляла во дворе и затворницей не была, — поспешно объяснила я. — Просто мало каталась на велосипеде, а в последнее время совсем не садилась на него.

— Понятно.

В голосе Илая не было и намека на осуждение, но меня опять будто что-то подтолкнуло.

— Что? Здесь это считается преступлением? Как и покупка одного кофе в магазине?

Как бы ни хотелось произнести фразу в шутливом тоне, она прозвучала слишком резко. И по-моему, с истерическими нотками.

— Что? — удивленно переспросил Илай.

— Ничего. Забудь.

Хорошо, что уже стемнело и не видно, как щеки вспыхнули ярким румянцем стыда. Я решила вернуться в машину и даже нащупала ключи в кармане, как вдруг он произнес:

— Нет ничего постыдного в том, что не умеешь ездить на велосипеде.

— Я умею, — вскипела я.

В то памятное Рождество мне было около семи лет, и я каталась на велосипеде Холлиса, правда, со страховочными колесами по бокам. Точно не знаю, понравилось ли мне это развлечение, но, с другой стороны, не помню, чтобы я возненавидела его. Только почему с тех пор я так редко садилась на велосипед? Вернее, совсем не садилась?..

— У меня просто… случая подходящего не выпадало.

Да, наверное, так и есть!

— Хм, — усмехнулся Илай.

Господи, ну и как понимать его хмыканье?

— Что-то не так?

Он удивленно приподнял бровь, наверное, потому, что мой вопрос опять прозвучал резковато и, что греха таить, визгливо. Странно, в разговорах с парнями я обычно теряюсь и запинаюсь, совершенно не зная, что сказать. А с Илаем, наоборот, возникает желание выговориться, что вряд ли доведет до хорошего.

— Эй, не обижайся. Просто хотел сказать, что при желании можно и попробовать, — наконец-то пояснил он. — Мы ведь в велопарке.

— А я не собираюсь садиться на велосипед, чтобы доказывать что-то, — строго посмотрела я на него.

— А мне доказательства не нужны, — ответил Илай. — Просто если ты ищешь возможность покататься, пользуйся возможностью. Вот и все!

Ну конечно, как я сразу не поняла! Сама же сказала, что в последнее время не подворачивалось подходящего случая сесть на велосипед. Вот он и предлагает не упустить шанса, раз уж явилась в велопарк. Чего я так разнервничалась-то?

Я судорожно вздохнула, взяла себя в руки и уже спокойным голосом произнесла:

— Нет, пожалуй, в следующий раз.

— Лады, — невозмутимо, как всегда, согласился Илай.

Все. Разговор окончен. Но что означает странный ответ «лады»? Намек? На что?

Я поторопилась к машине и, очутившись наконец-то в полной безопасности — за рулем и закрытой дверью, — оглянулась на Илая. В голову пришло с десяток увлекательнейших тем для разговора, никак не связанных с велосипедными трюками. Как всегда, слишком поздно!

Включив зажигание, я чуть подала автомобиль назад, чтобы выехать с парковки. Поворачивая, я увидела Илая, который стоял на том же месте, где я его оставила. Чуть склонив голову набок, словно глубоко задумавшись, он наблюдал за трюками ребят на площадке. Те старались как могли — каждый в меру своих талантов и возможностей, но издалека все казались одинаковыми. Словно по команде взмывали вверх, застывали на долю секунды в воздухе и потом благополучно приземлялись.

7

Когда дело касается малышки Фисбы, Хайди сходит с ума по каждому пустяку. Ее тревожит абсолютно все!

Почему ребенок долго спит? Хватает ли девочке молока? Может, она, наоборот, переедает? Откуда на ноге появилось красное пятнышко? Господи, неужели стригущий лишай, экзема или — не дай бог — дьявольская метка? А не больно ли ей без конца плакать, вдруг выпадут все волосики, и почему такого странного цвета стул?

И вот теперь Хайди еще и собственные проблемы на ребенка переносит!..

— Боже мой! — услышала я однажды, спускаясь за кофе в четыре часа дня. Хайди с Фисбой устроились на полу в гостиной, строго следуя предписанию периодически укладывать ребенка на животик, чтобы головка не стала приплюснутой. — Только посмотрите, какие мы уже сильные! — восторгалась Хайди.

Поглощенная единственным желанием пополнить уровень кофеина в организме, я не обратила внимания на их посиделки. Вернее, полежалки. К тому же при необходимости я научилась отключать сознание при одном упоминании о Хайди. Однако после полкружки кофе ее воркование показалось странным даже мне.

— Ка-ро-ли-на, — нараспев произнесла мачеха, выделяя каждый слог. — Кто у меня красавица Каролина?

Я долила кофе в кружку и вошла в гостиную. Там, на коврике, сидела Хайди, склонившись над малышкой. Бедная сестренка пыталась изо всех сил приподнять большую и, вполне возможно, уже приплюснутую с одной стороны голову.

— Каролина, — радостно повторила Хайди, щекоча пальчиками спинку малышки. — Красавица Каролина Уэст!

— Разве ее зовут не Фисба? — удивилась я.

Мачеха вздрогнула от неожиданности и с растерянным видом обернулась ко мне.

— А… это ты, Оден, — запинаясь, пролепетала она. — Я… даже не услышала, как ты вошла.

Я с интересом посмотрела на Хайди, потом перевела взгляд на Фисбу, затем опять на мачеху.

— Мимо проходила, вот и решила проведать, — объяснила я и повернулась, чтобы уйти. Продолжать разговор желания не было. Но отойти на безопасное расстояние, а главное, дойти до лестницы не удалось.

— Мне не нравится имя! — вдруг заговорила Хайди у меня за спиной. Застыв на месте, я обернулась, но смутившаяся Хайди уже задумчиво разглядывала потолок, будто не она произнесла роковую фразу. Потом, устало вздохнув и опустившись на пятки, она тихо повторила: — Не нравится, и все тут. Я хотела назвать ее Изабель. Так зовут мою лучшую подругу в Колби. Мне всегда нравилось это имя.