Только странный удар, который отбросил ее назад, и резкий рывок рук Руса, пытающегося спрятать ее между собой и стеной клуба.

На какой-то ужасный, ошеломляюще-долгий момент, время словно застыло, обтекая их своим ходом. А Света удивленно смотрела в расширившиеся от страха и ужаса зрачки любимого, ощущая, как по ее левому плечу начинает стекать горячая, почти обжигающая ее кожу в этот момент, кровь.

Но ей не было больно. Все еще не было. Только сердце колотилось в горле, и дрожь сотрясала тело.

Однако тут же секунды рванули вперед вновь, вместе со звуком еще одного выстрела, прозвучавшего для нее почти громом во внезапной тишине, окутавшей стоянку.

Она вздрогнула, вцепившись в руки Руса, удерживающие ее, поняв, что не может разжать пальцы. А он с силой вжал ее в стену, как-то резко выдохнув.

— Руслан! — не заботясь о себе, она с ужасом смотрела в его побледневшее лицо, не обращая внимания на то, что парень на мопеде уже уносится прочь, оглушая ее звуком малолитражного двигателя. — Руслан! Господи! — Света не хотела понимать того, о чем так красноречиво говорили его сжатые челюсти и короткие поверхностные вздохи.

Она не успевала не то, что отреагировать, а даже осознать все, что произошло.

Никудышный из нее вышел лейтенант, и не оправдывало то, что с момента начал событий прошло не более сорока секунд.

— Тихо, малышка, — сипло отрезал Руслан, пресекая ее движение, в то же время пытаясь что-то достать одной рукой в кармане.

Но только отрывисто покачал головой, когда она снова вознамерилась выйти из-под защиты его тела, стараясь осмотреть самого Руса.

— Не двигайся, Света, — хриплым голосом приказал он, еще сильнее придавив ее к стене, словно опасался, что стрелок прячется где-то неподалеку. — Продержись минуту, пока я…,- Рус тяжело втянул воздух в себя. — Сергею…, — Руслан умолк, вытащив из кармана брюк мобильный.

Однако ее почти трясло от необходимости убедиться, что с ним все в порядке, и не имела значения боль, которой уже пульсировала едва ли не вся левая половина собственного тела Светы. Только новое влажное касание и тепло, которое она ощущала уже справа. Со стороны, куда Руслан прижался к ней всем телом.

Потому, почти не слушая, как Рус что-то сипло пытается прохрипеть в трубку, старалась выбраться.

— Стой, — он не позволил этого, упершись одной рукой в кирпич стены над ее головой.

— Ты ранен! — закричала она с отчаянием, дергаясь, стряхивая его руки со своих плеч. — Пусти, я посмотрю…, пожалуйста, Руслан, — Света умоляла его.

Но Рус только неумолимо покачал головой.

— Ты тоже, — отрезал он. — И твоя рана серьезней.

Но она понимала, что это не так, и Свету все сильнее колотило от осознания того, что любимый дышит все тяжелее и почти навалился на нее всем своим весом…

Больше время не дарило ей передышек, не останавливало свой бег, а наоборот, закружилось, завертелось в каком-то бешеном водовороте.

Только Света не могла уловить происходящего. Почти как тогда, на бое Руслана, она не замечала мелькающих вокруг событий.

Ее глаза видели только Руслана, замечали лишь расплывающееся пятно, выделяющееся мокрой тенью на темной ткани его свитера. А в ушах звенела почти оглушающая тишина, в которой набатом звучала пульсация ее сердца, подгоняемого страхом. Или это стучало его сердце?

Парни вылетели на стоянку буквально через пару минут, но эти мгновения показались Свете изнуряющей вечностью.

Она умоляла Руслана позволить ей посмотреть на его ранения, но вместо этого, он упрямо удерживал ее собой, и ощупывал плечо Светы, куда угодила первая пуля.

И когда Сергей добежал до них, пытаясь понять, что случилось, Рус в первую очередь сказал другу, чтобы следует позаботиться о Свете.

Они не слушали ее просьб и не обращали внимания на крик, просто игнорируя, видно приняв такое поведение за шок или истерику.

А Свете с каждой секундой становилось все страшнее.

Она бы даже поверила, что с ее любимым все хорошо, так уверенно он держал себя, руководя действиями окружающих — велел Стасу вызвать скорую, и что-то отрывисто, но тихо сообщил Сергею. Пока сам продолжал ощупывать ее плечо и грудь.

Да только сердце не обманывало, замирая от страха. И испарина на его лбу, сила, с которой Рус зажимал челюсти, бросая резкие команды растерянным друзьям — вызывали ужас внутри у Светы.

Скорая добралась быстро, видно сыграло роль упоминание огнестрельных ранений, и почти сразу же раздалась милицейская сирена.

Но и тогда Руслан упорно отказывался обратить внимание на ее мольбу, заставляя врачей осматривать ее саму.

И только услышав, что пуля не задела ничего важного, и ранение не несет угрозы ни ей, ни ребенку, вдруг как-то осел, упершись затылком в стену.

А она закричала, вырываясь из рук врачей, понимая, что теряет контроль над собой от страха, когда увидела, как Руслан медленно сползает на мокрый асфальт.

Темнота вращалась под его сомкнутыми глазами, заставляя отвратительный ком стоять поперек горла. При всем своем опыте, Рус впервые понял, что голова может кружиться даже тогда, когда ты сам пребываешь на краю сознания.

Но Руслану было плевать на это муторное ощущение. Втянув воздух через стиснутые зубы, он заставил себя открыть глаза.

Белый потолок над ним покачивался.

«Ну и черт с ним», сжав непослушные, предательски дрожащие от слабости пальцы, Руслан вынудил свое тело повиноваться. И рывком сел в кровати, жалобно скрипнувшей от его движения.

Вслед за потолком закружилась вся комната, которую Рус идентифицировал, как больничную палату. Однако и это покачивание он послал подальше, только сильнее вдавив сжатые кулаки в матрас, прогнувшийся под его весом.

Около уха раздражающе пищали какие-то аппараты, провода которых тянулись к его груди и рукам. Пару секунд Руслан пытался разобраться что к чему с этими проволочками, а потом, чертыхнувшись от бесящего его выворачивающего ощущения, просто сгреб все провода в охапку и дернул, отрывая присоски и липучки от кожи.

Он подозревал, что все это имело в себе цель обеспечить ему более приемлемое самочувствие, только Русу некогда было тут валяться.

Самым неправильный в палате оказалось отсутствие Светы рядом. И он собирался немедленно найти свою женщину и убедиться, что с ней все в порядке. Что смутные воспоминания о том, будто ранение не опасно для нее и их ребенка — были истинной правдой.

Странно, но он мог бы поклясться, что недавно она сидела здесь.

Пусть и не мог оформить это ощущение словами. Просто что-то в заломе ткани на стуле у изголовья кровати, на которой он сидел, легкий аромат ее духов, который чудился ему в воздухе, и смутное воспоминание прикосновения ее руки к его щекам и лбу — убеждали, что Света должна находиться здесь.

Однако ее не было.

Пищание приборов стало хаотичным, и тут же, вовсе, превратилось в отвратительное гудение.

Где-то за дверью раздались торопливые шаги и приглушенные слова.

Руслана не волновала эта суматоха.

Он спустил ноги с края кровати, порадовавшись, что ему оставили джинсы. Сложно было бы бродить по коридорам больницы в тоге из простыни и бинтах, опутывающих большую часть его груди и левого плеча.

В памяти всплыла картина Светы, закутанной в простынь, с улыбкой наблюдающей за его тренировкой после их первой ночи. И желание разыскать ее стало почти нестерпимым.

Заставляя тело игнорировать боль и слабость, от которой подкашивались колени, Рус просунул ноги в штанины джинсов, которые сдернул со спинки стула.

В этот момент дверь распахнулась и в палату влетело несколько человек, которые удивленно замерли, увидев что Руслан делает.

Безразлично пробежавшись глазами по незнакомым ему лицам то ли врачей, то ли медсестер, Рус остановился взглядом на Стасе, неуверенно топчущемся у входа, словно тот не решался переступить порог.