«Говорят, – доносилось слева, – далийский философ Мает целое послание закодировал в геноме бактерии…»
«Какой бактерии?»
«Говорят, Escherichia coli».
«Это же кишечная палочка!»
«Зато ее можно взращивать на самых простых питательных средах».
«Я видел. Прозрачные с серовато-голубым отливом колонии. Иногда красные – с чудесным металлическим блеском. Это красиво. Доктор Мает прав, даже кишечная палочка на нашей стороне!»
Вдруг всю заднюю стену клуба заняло изображение Кэла с его белесыми вываренными глазами. Вот уж поистине, как фишка ляжет. Еще вчера Кэл был всего лишь одним из многих. Еще вчера над ним посмеивались, но он был своим. А сейчас голоса враз стихли.
«Это Кэл?»
«Говорят, он».
«Парень с “Сограды”?»
Так пространство вскипает под ударом аннигилятора.
Бар «Аркадия» ожил. С такими голыми, как он сам, обожженными и искалеченными парнями этот Кэл почти три месяца провел в аварийном десантном модуле. Ну, ладно, пусть так, гудели голоса, но зачем этого Кэла привезли на Землю? Он прошел необходимый карантин? Теперь его изображениями испоганят все витрины нашего чудесного Пальмового бора.
«Тебя не спросят, как ты жил, но спросят, как ты умирал…»
В теплом воздухе кабинета поплыли один за другим неровные обрывки филзы – плоские, неаппетитные, серо-зеленова-тые. Кэл обильно потел, он молча срывал с себя одежду. Хлою немедленно вырвало. Пораженный и обеспокоенный робот-трудовик, убиравший использованную посуду, задом выпятился из кабинета. По широкому титановому лбу бежала, подрагивая, живая строка:
«Десантник Кэл кушает филзу!»
«Десантник?.. Филзу?..»
Штора раздвинулась, и завсегдатаи клуба изумленно застыли.
На их глазах мордастый бесформенный человек с блаженной улыбкой хватал прямо из воздуха невзрачные обрывки никогда не виданной ими филзы. Но как ее было не узнать? О ней все слышали. К тому же, мордастый был бесстыдно обнажен. Его не смущали ни молодой офицер в форме ВВД, ни молодая женщина, которую как раз вырвало во второй раз.
«Герой всегда мертв!»
Это не прибавило спокойствия.
Пораженный и обеспокоенный неожиданными событиями робот-трудовик только провоцировал завсегдатаев клуба плывущей по его титановому лбу строкой:
«Здесь Кэл! Кэл кушает филзу!»
Отчаянные головы уже вызвали полицию.
Страшно выли санитарные машины у подъезда.
«Аркадия», как никогда, напоминала даун-клуб, дубовую рощу.
Наверное, проще было бы выбросить бывшего десантника из бара вместе с этой поганой, прежде не виданной на Земле филзой, но распахивали двери сотрудники с носилками наперевес, сытое голое тело, как умирающее солнце, уносили. Кто-то выкрикнул с отчаянием: «Теперь точно даже главную площадь испоганят!»
9
Офицер Сол сидел рядом с Хлоей и белым платочком, поданным роботом-трудовиком, вытирал ей влажные виски. Они не отрывали взгляда от Кэла, закутанного в две простыни. Сытый, на этот раз он почему-то не впал в спячку, но на всякий случай сотрудники ВВР с двух сторон прыскали на бывшего десантника настоем стазии.
«Вы живой?» – спросили Кэла для протокола.
Он сытно рыгнул: «Живой». Тоже для протокола.
«Он живой, – покраснев, подтвердила Хлоя, и крепче прижалась к офицеру Солу. Она всей душой жалела таких юношей, вовремя не попавших на войну, духовно не отшлифованных. Ей нравилось, что офицер бывает с нею нежен, а потом… ну, после этого… он не засыпает, как ее бывший муж или кто он там… ну, ладно, пусть просто муж… не засыпает после того, как… и по ошибке ему карту Героя не присылают… и не храпит… и рука его нежна… она сама находит все, что надо искать, подсказывать ничего не надо…
«Мне, как вдове…»
«Вы вдова?»
Она нервно бросила салфетку:
«Извините… Я просто сама не знаю…»
«Но вы чувствуете разницу? Вдова… жена…»
«А вы включите свое бесстыжее воображение!»
«Просьбы о награждении медалью Дага героических участников военных операций в ближнем и дальнем Космосе, как правило, исходят от членов Совета Безопасности, но ходатайство могут подать и родственники…»
«Я ничего такого не делала… Даже не знаю, что он совершил…»
«В принципе, к медали Дага можно представить даже на основании закрытой информации, хранящейся в архивах…»
«Я не знала об этом…»
«Но ваш муж получил извещение!»
«Могла произойти ошибка», – подсказал офицер Сол.
И тревожно посмотрел на полусонного Кэла: «Он живой?»
И перевел тревожный взгляд на Хлою: «Вы же видите, что вдова… простите, его жена… устала!..»
«Хорошо, – сказал сотрудник ВВР. – Можете отдохнуть в соседнем кабинете».
И посмотрел на Кэла.
10
«Зачем флоту десантники?»
Кэл ничуть не удивился вопросу.
Он знал, что такое спрашивают больше для протокола.
Десантники – не тупой груз, они не военный скот, бессмысленно перебрасываемый с одной космической базы на другую. Это лучшие из лучших. Они умеют работать ручными аннигиляторами, вскрывать любую броню, видеть сквозь «угольные мешки», у них есть всё для вспарывания и взлома любых пространств. Если надо, они в считанные часы могут пройти сквозь массив Джомолунгмы, оставив за собой надежный туннель для тяжелой техники. Они способны на многое. Не их вина, что спейсвурмы трусливо уклоняются от схваток. Но придет время, и корабли Чужих возникнут в пределах видимости. Вот тогда всё будет зависеть от десантников, от их реакции, от их опыта, как это уже случилось под созвездием Тукана.
Никто до конца не объяснил, что, собственно, там произошло, но случившееся под Туканом вошло во все учебники. Из тьмы, клубящейся невероятно, которую можно обнаружить только в Космосе, из невероятно сгустившейся тьмы вдруг выступило стальное небо. Так всем показалось. Корабли эскадры зависли над или, наоборот (не имеет значения), оказались под некоей сферой, слабо светящейся в безднах тьмы. Охватить эту сферу ничто не могло. Там даже лучи локаторов гасли. Тьма источалась самой поверхностью неба, она отсвечивала как ледяной металл, при этом, похоже, речь шла о самой обыкновенной материи, на нее можно было ступить. Палуба или борт корабля Чужих – грандиозного, несомненно, но имеющего границы. Десантники видели только эту ледяную или металлическую поверхность. Под нервный писк приборов, выдающих все новые и новые данные, три штурмовых модуля веером выбросились в пространство.
Кэл выпрыгнул на чужую броню первым.
Но куда двигаться? Это как пересечь линию горизонта.
Ты идешь, идешь, а линия горизонта удаляется и удаляется.
Там даже сверхпрочные буры ломались. И ничего вокруг – ни живого, ни мертвого. Пространственные черви явно не торопились показываться. Может, это край мира, подумал тогда Кэл. В Космосе часто приходят в голову такие вот бессмысленные мысли, если можно так сказать. Он вспомнил древнюю картинку – человека, просунувшего голову в дыру, пробитую им в хрустальной небесной сфере. Что этот человек там увидел? Наверное, такую же плотную, неисчерпаемо густую тьму. Под ударами аннигиляторов тьма отбрасывалась на сотни световых лет, но и там… там далеко… безнадежно далеко… тянулась та же мерцающая броня… И если это был корабль спейсвурмов, то совсем уже непонятно становилось – зачем с ним связываться? Разве заметит левиафан пылинку? Непонятный корабль вполне мог иметь объем, соизмеримый с Солнечной системой.
Под Туканом десантники вернулись на «Сограду» обескураженными.
Если спейсвурмы впрямь такие, то какую часть Вселенной они занимают? И если они, правда, такие, то зачем им мы? «Битва при Тукане» – так это описывалось в отчетах, а на самом деле – всего лишь высадка на загадочную броню, которую не прожигал даже аннигилятор. В конце концов, Вселенную действительно не взорвешь, не сломаешь, она не настенные часы, а ведь там, под Туканом, перед землянами простиралась всего лишь малая, совсем малая часть Вселенной. «Сограда» висела над диковинной броней, сама как диковинный булыжник.