Задолго до наступления ночи кавалькада приблизилась к долине в преддверии горной гряды Сундуков. Посреди обширной поляны одиноко стояла потемневшая от времени войлочная юрта. Ещё несколько юрт ютились на значительном расстоянии на лесной прогалине. Удивительной тишиной был наполнен воздух. Из центральной юрты неторопливо вышел высокий худощавый старик.

Это был шаман сам великий улуги-кам — великий шаман Кочаги-кам. Его мудрые, пронзительные глаза оглядели путников. Вежливо поприветствовав гостей, он пригласил Нюту в юрту. Затем кивком головы, указал остальным на стоящие у леса юрты, сказав, что там, они могут разгрузить поклажу.

Естественно, разбираться с поклажей Сашка не стал — ребята у него толковые, он не с бухты-барахты выбирал себе спутников в эту поездку. Так что занял позицию за правым плечом доктора и вместе с ней вошел в юрту.

Через минуту появился мальчик — служка, ученик шамана. Нюта вспомнила рассказ Сергея Анатольевича, что прислуживают обычно ученики шамана первой и второй ступени. Она заглянула в свою свеженаполненную историком память — ох уж этот Сергей Анатольевич! Знал что делал, втолковывая ей в дороге массу ведомых ему тонкостей местного бытия.

— Ага, ученик первой ступени, называется Ябаган-боо, начинающий познавать шаманскую науку. Такой ученик мог общаться только с простыми духами, ублажая их, чтобы они не препятствовали чему-нибудь. А вот ученик второй ступени — Духалгын-боо — уже имел право обращаться к духам огня, духам местности и духам предков.

Интересно, с чего великий шаман начнёт со мной?

Молчание затягивалось. Пауза ощутимо повисла в воздухе, и никто не решался её прервать.

— «Не делай паузы без нужды. Но если уж взял паузу, то держи её, держи, сколько можешь!»… Да уж, просто как у Моэма, — пронеслось в голове у Сашки, успевшего оценить и вероятные угрозы, и звуки удаляющейся колонны. И ещё он почувствовал, как сердце его наполняется восторгом от того, что он просто стоит рядом с Нютой.

Ещё раз внимательно оглядев гостей Кочаги-кам заговорил глядя на Анну:

— Я слышал, что в наших краях появилась молодая Ымай-Идже — Покровительница Детей и Рожениц. Никто не смеет тревожить Великую белую мать! Но духи указали на тебя! Они выбрали тебя охранять великий народ!

И заговорил, запел речитативом похожим на горловое пение:

Своевременно включенный диктофон сохранит для историков каждую интонацию, каждое слово, прозвучавшее под этой крышей. А пока нет никаких сомнений в том, что тутошнее духовенство пребывает в затруднении. И сейчас имеет место попытка найти точки общих интересов между властителями дум местных жителей и неведомыми пришельцами, чья репутация так стремительно выросла за короткий срок, что, возможно, представляет угрозу авторитету ранее действовавшего в этих местах духовенства.

Разумеется, представлять угрозу они никому не собираются. И о том, как это организовать, очень даже нужно поговорить…

— Левая рука, закрытый перелом, — Муус, натренированный Сашкой на краткие доклады, а Нютой — на приоритет существенной информации перед любыми ритуалами, влетел в юрту, сбитый с ног посохом одного из служек шамана, расположившихся у входа, дабы оберегать уединение важной беседы.

— Покровительница должна сделать то, к чему призывают её нити судьбы, натянутые руками духов, которые определяют наши поступки, — прорезается Сашка, одновременно поднимая Нюту за локотки с кошмы, отряхивая коленки Мууса, отбирая посох, занесённый учеником шамана над спиной растянувшегося во весь рост посланца и, при этом, учтиво кланяясь старику.

— А тебе, наконец, пора научиться как следует прыгать, — это Муусу по-русски. — Простая же подсечка была.

Кочаги-кам полуприкрыл глаза. Кажется, что по его внешне спокойному лицу скользит лёгкая усмешка. И Сашке становится неудобно за прерванную ритуальную беседу.

— Понимаете, богини — они до тех пор богини, пока делают своё дело. Ну — работа такая, — он пытается извиниться перед стариком, потому что гостья наверняка уже командует на счёт гипса, бинтов, анестезии, а её собеседник внезапно брошен посреди разговора. Однако улыбка на его лице делается заметней.

— Не трать слов, добрый юноша, — это старый давно знакомый шаман от распахнутого Муусом входа. — Улуги-кам знает многое.

Когда вышел из юрты и сделал несколько шагов в сторону недоразгруженных повозок у недалёкого леса, услышал за спиной старческий дребезжащий смех. Долго, однако, Кочаги-кам терпел, сохраняя лицо.

Закрытый перелом — это больно. Пострадавший — молодой парень — держался молодцом. Тем не менее, наличие болевого шока определялось по объективным признакам, поэтому, прежде всего, Нюта воткнула в несколько мест на его теле иголки из золотого сплава. В вопросах акупунктуры она — начинающий пользователь, поэтому с выбором точек затрудняется постоянно и часто заглядывает в записи. Но тут всё вышло сразу — не напрасно позавчера мучила Сашкиных питомцев.

Ну вот. Теперь можно и за травму приниматься. Тут важно убедиться, что место перелома соединено верно, и что нет обломков, способных вызвать перекосы. С рентгеном оно, понятно, легче, но при должном терпении и внимательности шанс на успех есть и у неё.

Вот и ладненько. Послушники, как она частенько называет Сашкиных питомцев, действуют слаженно и отлично помогают. Гипс, покой, хлористый кальций. Морщишься? Наука тебе, лихой наездник! Будешь знать, как забывать об осторожности.

Кочаги-кам прислал за Нютой Духалгын-боо, когда в небе зажглись звёзды. Молодой мужчина проводил её на вершину холма, откуда днём открывался вид во все стороны, а сейчас — на небо, испещренное яркими точками. Привыкшие к темноте глаза уверенно обнаружили одетого в белое шамана.

Тихие звуки бубна, похожие на рокочущие вздохи, мягкими волнами окатывали окрестности. Зазвучал голос, простыми словами созывая духов-помощников. Отдавая себе отчёт в том, что сейчас инфразвук, ритм и речь, слившись в единый поток, вытесняют сознание, заполняя всё ощущениями, доктор, тем не менее, не сопротивлялась оказываемому на неё воздействию. Так построено традиционное обучение. А сейчас — она ученик. И должна доверять учителю. Тем более, Сашка с измазанным тёмной помадой лицом наверняка таится неподалеку и глаз не спускает ни с верховного шамана, ни с ближайших окрестностей.

А может быть камлание — не женское дело? У мужчин, оказавшихся в её нынешнем положении, помыслы должны идти путём соития с природой, миром, духами. А она неправильно чувствует. И думает о парне, который её охраняет. О силе его рук, о наивной вере в то, что он способен всё превозмочь. И о том, что ей уютно, когда знает, что он рядом. И ещё возникают игривые мысли, от которых становится сладко.

Когда Нюта очнулась, шамана рядом уже не было. Она стояла одна посреди бездонного неба и, кажется, понимала, о чём думает каждая звёздочка. Чётко представляя, что по-прежнему стоит на вершине холма и вестибулярный аппарат продолжает контролировать равновесие, она, тем не менее, отдавала себе отчёт в том, что сейчас ничего, кроме бездонного пространства для неё не существует.

Зрение уверенно разобрало небосвод на созвездия, а память вспомнила звёздную карту. Обе Медведицы, Полярная, зодиакальные — не все они сейчас просматриваются. А вон и Венера готовится нырнуть за горизонт. Марса не видно. Никогда не увлекалась астрономией, не обращала особого внимания на ночное небо. А тут разом всё, что когда-то видела и слышала, встало одной картиной и разложилось по местам.

Отменная методика мобилизации сознания, однако. И никаких галлюциногенов. Интересно, хватило ли памяти на диктофоне?