Так что, если Муус предупредит их о своём визите заранее из правильно оборудованного места, то они не будут застигнуты врасплох. Провода в катушке несколько километров, ну-ка прикинем, докуда можно дотянуться. И пусть Наталья считает его параноиком. Он здесь как раз для этого.

Зима в этом году выдалась ранняя, хотя и малоснежная. Реки замёрзли рано. Не напрасно они так торопились с постройкой дома. Однако у наступивших холодов есть огромное достоинство — отлично хранится мясо, добытое охотой. Тем не менее, за зимой частенько приходит весна, вслед за которой нередко случается и лето. Это, Григорий Иванович и от других слыхивал, и сам подмечал.

Мысль о том, как хранить продукты летом не давала ему покоя. Люди в двадцать первом веке так привыкли к холодильникам, что и не замечали привычного удобства. А что делать в тринадцатом веке?

При постройке дома, Наташин папа предусмотрительно собрал все опилки, а также стружку и щепу в большие мешки. Потом в откосе была вырыта огромная яма, дно и стены которой плотно одели деревом. Лиственницы для этого отлично подходят — их древесина упорно противостоит гниению. Сруб устроили двойной, для термоизоляции. Накатали на крышу три слоя брёвен и не поскупились на то, чтобы слой земли сверху оказался толстым. Очень толстым. На входе устроили тамбур.

В январе, когда работы завершились, лёд уже устоялся, Григорий Иванович захватив пешню, предпринял вылазку на озеро. Продолбив лунку, он убедился, что промёрзло на глубину пятидесяти сантиметров, а значит ближе к берегу, где глубина меньше, можно будет начать нарезку льда для будущего холодильника.

Назавтра он вернулся с Саней и лошадками, запряженными в наскоро сооружённые саночки. Закипела работа в четыре руки. Они вырезали ледяные блоки и грузили их, увязывая верёвками. А в насквозь промёрзшем погребе, куда они помещали лёд, засыпали его опилками, стружкой и резаной короткой соломкой сухой травой. Так постепенно комната наполнялась льдом, который должен сохраниться на протяжении всего лета. Теперь тут можно будет хранить и мясо, и молоко, если удастся им разжиться, и другие продукты, которые в летнюю пору слишком быстро портятся.

Глава 9

Стойбище

В первый погожий день, маленькая группа тронулась в сторону дальних стойбищ, где жили бабушка и дедушка Мууса. Мальчишка, в свои двенадцать лет, легко ориентировался на местности, и уверенно вёл кавалькаду через лес.

Саша постоянно сверял дорогу с компасом, делал заметки в блокноте, запоминал ориентиры. Поросшие лесом склоны сменились открытыми пространствами, где жухлая, побитая морозами трава куржавилась инеем. Прошедшие снегопады были столь скудны, что повалившиеся стебли торчали наружу. Действительно, неприхотливый скот даже зимой сможет в этих местах прокормиться.

К полудню добрались до стойбища. Сначала увидели дымок, затем стал слышен лай собак. Небольшое кочевье из трёх круглых юрт. Их диаметр Сашка по привычке оценил на глаз. Метра четыре, пожалуй. Стоят равносторонним треугольником, двери обращены на юг. Здесь, вдали от поселений и дорог сегодня тихо и спокойно. Огромные собаки, непонятной породы, охраняли стадо от волков, и предупреждали пастухов о появлении чужаков. Один из псов, внезапно выскочив из травы, испугал Сашкину лошадку. Она мотнула головой и стала пятиться. Ника даже перехватила повод, чтобы удержать животное.

Тем временем Муус, сидевший у неё за спиной, ловко спрыгнул и, обняв лохматую голову пса, стал что-то шептать в его приподнявшееся ухо. Собака успокоилась, будто в улыбке оскалив пасть.

Понятно. Подошла поприветствовать знакомого, а вот лошадь этого не поняла, заподозрила недоброе. Остальные собаки тем временем облаяли приезжих издалека. Без особой, впрочем, злобы, скорее сигнализируя о приближении чужаков, чем пытаясь угрожать путникам. То есть они никого не пугают, но службу свою несут. Люди стали выходить из жилищ. Справа показался верховой, видимо объезжавший овечью отару, и расслышавший шум.

Муус, попал в крепкие руки деда, который обнимал его, и что-то ласково говорил, тут подоспела и бабушка. А вот она особо миндальничать с внуком не стала. Просто потрепала по макушке и улыбнулась. Мальчик говорил настолько быстро, что Ника улавливала с пятого на десятое. Основная часть повествования была посвящена, конечно, удиранию от волков. И вот тут-то как раз возникло наибольшее количество вопросов. Звучали названия возвышенностей и речушек. Про волков-то пастухам всегда интересно знать. Чем живут, о чём мечтают.

Тем временем подростки отобрали у приехавших поводья лошадей и привязали их горизонтальному бревну, установленному на двух коротких вкопанных в землю столбиках. Сашка с удивлением отметил, что Ника обращает пристальное внимание на мельчайшие детали встречающихся им предметов. Вот тут её заинтересовало ремённое скрепление деревянных деталей.

Или, скажем, если Муус был одет в тканую одежду, покроем и пошивом знакомую, утеплённую стёганными элементами и подкладкой, то в нарядах обитателей стойбища преобладало то ли толстое сукно, то ли тонкий войлок, отчего покрой одеяний напоминал картонные доспехи, сшитые суровыми нитками с таким расчетом, чтобы материал не изламывался при движениях. В местах таких соединений использовались полоски ткани или кожи.

Эпизод своего спасения Муус изложил кратко, оснастив описание массой незнакомых Нике терминов, вероятно, означающих восхищение произошедшим чудом. Позабавила рекомендация, которую мальчик дал своим спутником. Что-то вроде того, что они служат духам или богам. Как всегда, когда имеешь дело с иной культурой, затрудняешься точно перевести все оттенки понятий, связанных с верованиями.

Потом последовала демонстрация заживающей раны. Яркий рубец, перечёркнутый следами стежков — да уж, наштопала Нюта. Крупная работа, выразительная. На зрителей она произвела сильное впечатление.

За этим последовала церемония представления гостей и хозяев. Спокойный неторопливый ритуал, который мальчик исполнил, придерживаясь, вероятно, давно выверенного традицией сценария и вставляя пояснения по-русски.

— Это бабушка Ызырга, что переводится как «сережка», а это дед, Пычахтай, что значит — «имеющий нож».

Ника убедилась, что диктофон работает, и выслушала имена остальных родственников, каждый раз исполняя жест вежливости — прикладывая к груди правую руку. Сашка просто повторял всё за ней, и внешне это выглядело учтиво.

Гостей пригласили в юрту.

Впервые попав в жилище древних хакасов, Ника глаз не могла отвести от убранства жилья. Кожаные сундучки, вероятно с одеждой или утварью. На решётчатом каркасе стен — мешки и сумки. С каким наслаждением она бы во всём этом поковырялась! Ведь то, что удаётся накопать археологам — лишь бледная тень этого огромного богатства!

Всё ей интересно. Очень хотелось запечатлеть интерьер на фотокамеру, но боялась, что вспышка может напугать людей. Девушка решила выждать. В это время, Пычахтай пригласил Сашу на улицу и стал осматривать лошадок. Разглядывая седло и уздечку, стремена и подковы, он что-то толковал и, ничего не понявший Сашка поклялся себе что, как следует, поднажмёт на «древнехакасский». Ясно ведь, что дед обсуждает с ним какие-то особенности монгольского лошадиного снаряжения, вероятно, сравнивая их с местным вариантом, но точно также он мог бы разговаривать об этом с самой лошадью.

Кстати! Подковы! Ведь их же, кажется, ещё нет. Или есть? У монголов — точно есть. А у хакасов?

Подошёл к лошадкам, что стояли у этой же коновязи и также внимательно осмотрел убранство нерассёдланой кобылки, на которой только что приехал брат матери Мууса. Точно, масса отличий. И, кроме языка он обязательно выучит названия всех этих ремешков, колечек и карабинчиков. И подковы тоже имеются, хотя и выглядят иначе. Наверное, в той книжке, которую он читал, писали о другом месте, или времени.