Тихо спрыгнув на высохшую каменистую землю, я замер и после некоторого размышления направился к лошадям, которых охранял часовой, в котором я к своему изумлению узнал парикмахера стригшего меня сегодня утром.

   Индейские мокасины великая вещь. Я ни разу не пожалел о своей покупке что сделал в городе.

   Нож тихо вошел под ребра. Придерживая не громко булькнувшего горлом парикмахера, я зажимая ему рот опустил на землю, где дождавшись, что все, он замер, выдернул нож и отпустил.

   Встав, я посмотрел на настороженных лошадей, некоторые стали громко всхрапывать. Им явно не нравился запах крови. Выбрав четырех лошадей статью получше, я вывел их из природного загона и использовав уздечки привязал метров в ста от лагеря. Сам загон находился в шестидесяти метрах, чего я честно говоря не понимал. Зачастую от твоей лошади зависит жизнь, а тут такая беспечность. Не понимаю, горожане они что ли, если судить по часовому у лошадей!!! Тогда на фига я им сдался?

   Второй часовой откровенно пренебрегал своими обязанностями, подумал я, глядя, как он клюет носом, а когда он вообще всхрапнул, то только улыбнулся.

   Возможность для моих действий была не просто возможной, а вполне реальной.

   Шериф спал отдельно от горожан. Рядом с ним были два его помощника.

   Тихо хмыкнув, я начал именно с часового. Чтобы до него по быстрее добраться мне пришлось убрать семь человек, пока он тоже не уснул вечным сном. Сделав круг, я замер у тела шерифа, который что-то бормотал во сне.

   Что ни говори, а сон у шерифа был просто богатырский, он не проснулся даже тогда, когда я вынес пол лагеря. То есть, все оружие и продовольствие. Не скрою, это было довольно долгим делом, мне пришлось запрячь все двадцать три лошади, пока я не перетащил весь хабар на них, хорошенько увязав, что бы ничего из трофеев свалилось, нужно же чем-то расплачиваться с Белом Пером.

   Убедившись что кроме двадцати двух трупов и посапывающего шерифа в лагере никого не осталось я прихватив повод первой лошади к который были по одной привязаны все остальные, образовавшие целую колонну и повел их к своему лагерю, где и стреножил, не сбрасывая груз.

   Убедившись, что без чужого вмешательства лошади никуда не денутся, я развернулся и пошагал обратно. Скоро должен был начаться рассвет, а пропустить пробуждение шерифа, я не собирался ни при каких обстоятельствах.

* * *

   Вести табун лошадей было удивительно сложно. То одна, то другая постоянно тормозили движение из-за чего вставали все. Моя идея вести их привязав друг к другу, этакой змеей, выходила боком. Темп движения заметно снизился.

   Трудная поездка была разбавлена моими воспоминаниями, как проснулся шериф. Поэтому я достаточно часто неожиданно взрывался хохотом, как только вспоминал как шериф с дикими криками носился по лагерю, спотыкаясь об уже окоченевшие тела своих подельников. Однако когда он побежал в прерию, я был вынужден констатировать, что он сошел с ума, судя по его странному поведению. Городской хлюпик, притворяющийся крутым копом, что еще скажешь.

   Дав Чернышу шпор, я снова сдвинул импровизированную колонну с места.

   За день мы преодолели километров двадцать, и сейчас в сгущающейся темноте спускался по склону холма к видневшемуся внизу небольшому озеру. Лошади, почуяв воду, заторопились к ней, некоторые особо наглые даже обогнали, но вынуждены были остановиться когда я тормознул Черныша. Нахватало, чтобы они еще спутались. Предстояла тяжелая работа, снимать седла и освобождать от груза спины лошадей. Закончил я, когда уже совсем стемнело. Поэтому пришлось приготавливать ужин и искупаться, прежде чем отойти ко сну, в полной темноте.

   Нагнал караван я только к обеду следующего дня, так что заметив впереди белые верха повозок, только пришпорил коня, нагоняя их.

   Переговорив со встретившим меня патрулем, я поскакал дальше. Мой фургон двигался седьмым, счастливое число. В табуне, что гнали сбоку от каравана, был хорошо заметен Зверюга, любимец Агнесс, который своей великолепной статью выделялся среди других лошадей.

   Обойдя по дуге стадо коров голов в сорок, я подскакал к своему фургону и громко свистнул.

   Мое появление в караване вызвало ажиотаж, мало того что так неожиданно прискакал, так еще и с оседланными лошадями, и как они попали ко мне догадаться было не сложно. Поэтому смотрели на меня настороженно.

   Соскочив с Черныша я отдал повод в руки жены Белого Пера, который сидел и правил мулами, и одним прыжком запрыгнул в фургон.

   - Мы так соскучились,- выдохнула Мэри, и обняла меня. Они обе сидели у левого борта и подремывали, когда я их разбудил.

   - Откуда у тебя эти лошади?

   - Ой, тут такая история. Еду я себе никого не трогаю, а тут свист-стрельба, и на меня бандиты выскакивают, ну что тут нужно было делать. Вот лошади мне все и достались, не один не ушел.

   Лица у обеих девушек сразу стали скептические, однако сказать они ничего не успели, к нашему фургону подъехал старшина каравана.

   - Добрый день, мистер Маккена,- чуть приподняв шляпу, в дань вежливости поздоровался он.

   - Добрый, мистер Голдфингер.

   - Можно мне с вами поговорить наедине?

   - Да конечно.

   Отвязав Черныша, от остальной массы лошадей, я уже успел шепнуть вождю, что это теперь его лошади как и оружие. Себе я отобрал лучшее оружие и вещи, сложив на четыре лошади, указав на них Белому перу.

   Отъехав от каравана на полкилометра, он спросил:

   - Мистер Маккена, я знаю что вы не смотря на столь юный возраст стали довольно известным человеком в определенных кругах, но тут простые люди, не убийцы, и мне .. и нам бы хотелось знать откуда у вас столько лошадей, да еще и под седлом?

   - Хм, я понимаю ваше беспокойство и отвечу. Мне повстречалась банда из двадцати человек. У нас была перестрелка, но я смог уйти силы были не равны. Они меня преследовали, поэтому понимая что я выведу их на вас, был вынужден ночью когда они легли спать ворваться в их лагерь и учинить пальбу, может несколько выжило я не знаю, была ночь, но трофеи я забрал.

   - Вот как .. Да вы поступили правильно. У нас женщины и дети, а двадцать бандитов то большая сила. Я объясню переселенцам. думаю они поймут вас, что вы были ВЫНУЖДЕННЫ это сделать.

   - Хорошо.

   Мы развернулись и разахались в разные стороны.

   Своих теперь лошадей индейцы гнали отдельно. Сложить все те вещи, что я с жадностью хомяка прихватил с собой, было негде. Фургон перегружать нельзя, оси не долговечны, так что нам пришлось нанимать для перевозки груза часть свободного места на двух фургонах. А большую часть седел мы распродали, некоторые брали для себя, некоторые на продажу, цены были маленькими. Мешки с деньгами я спрятал в тайник. Все они не ушлись пришлось просто сложить их в углу фургона и прикрыть вещами.

   Как бы то не было, но караван продолжил свой семидневный путь, именно столько времени затрачивалось на переход на этом пути. И вот настало время, когда караван повернул налево к морю, мы направились прямо, к тем горам где была та самая обещанная долина.

   - Индейцы,- сказал я вождю, который ехал рядом со мной справа от фургона. Его жена гнала табун лошадей позади фургона, которым управляла Мэри.

   - Это друзья. Они уже час сопровождают нас, смотрят.

   - Изучают?

   - Да.

   - Это то самое племя про которое вы имели ввиду?

   - Да. Они возьмут лошадями, им не нужна та долина хотя она и находиться на их земле. Туда очень трудно попасть, и еды там на долго не хватит.

   - А мне пойдет. Трава есть? Есть. Два десятка коз, пару коров, и кур. Вот и будет провиант. Разберемся.