— Что я здесь делаю? — прошептала она, словно просыпаясь от странного сна в незнакомом месте. — Должно быть, я сошла с ума, решив, что кто-то мне поверит.

Она посмотрела на часы и подумала, что же ей теперь делать. Детективы сказали, что пришлют офицера, который выслушает от нее все подробности, но пока так никто и не появился. Может, это был знак. И если даже она расскажет другим об ужасных вещах, что она видела, это им не поможет. И ей тоже.

В глубине души она надеялась, что если сумеет помочь тому, чьи мучения видела, тогда, может быть, эти образы исчезнут и она вернется к нормальной жизни. Но в одиночестве стоя здесь, в комнате допросов полиции, Моника испытывала лишь сомнения.

— Я должна выбраться отсюда, — сказала она, когда ее взгляд упал на визитную карточку Хантера на столе. — Это какой-то бред.

43

Майк Бриндл сидел на корточках рядом с большим диваном белой кожи, когда заметил Хантера, стоявшего в дверях. Поднявшись, он молча подошел к детективу.

Бриндл служил в отделе научных исследований больше пятнадцати лет, но выражение его глаз сказало Хантеру, что даже он никогда не видел того, что предстало перед ними в этой комнате.

Они молча стояли лицом к лицу, пока наконец Бриндл не посмотрел на часы.

— Я думаю, тебе досталась та еще награда, — пробормотал он из-под маски.

Хантер прищурился и слегка покачал головой.

— Никто из тех, кто входил в эту дверь, не мог выдержать дольше сорока секунд, после чего его выворачивало наизнанку, — объяснил Бриндл.

— Я не обедал.

— Я думаю, что он поел. — Бриндл кивнул в сторону Гарсии, который только что вернулся в комнату. Хирургическая маска снова прикрывала рот и нос. Его лицо потеряло все краски.

— Ради бога, что тут произошло, Майк? — спросил Хантер, когда Гарсия присоединился к ним.

— Сплошная боль, — сказал Бриндл, поворачиваясь лицом к огромному камину из речных валунов в южной стене.

Всего в футе от него, привязанное к металлическому стулу с высокой спинкой, было обнаженное женское тело. Большую часть кожного покрова торса покрывали волдыри, под которыми открывалась окровавленная и обгоревшая плоть. Часть ее тела полностью обуглилась, и ткани тела были покрыты угольной коркой, а на лице остались только глаза.

Гарсия почувствовал, что его желудок снова свело спазмом, когда он подошел к телу.

Кожа на ее лице так обгорела, что казалось, будто она расплавилась, превратившись в комки и бугры, как горячий воск. Мышечные волокна сморщились и затвердели, а лицо было прожжено до костей. Из-за невыносимого жара глазные яблоки взорвались в глазницах.

— Из того, что мне пока удалось выяснить, — сказал Бриндл, осторожно переступая через лужицу крови, мочи и экскрементов вокруг стула, — ее привезли сюда в субботу вечером, привязали к стулу и оставили перед пылающим огнем. Умерла она давно, но огонь так и не был выключен. — Он показал на камин. От него все еще несло жаром.

Взгляд Хантера быстро переместился от мертвой женщины к Бриндлу.

— Убийца… зажарил ее?

Бриндл, опустив голову, поджал губы.

— Учитывая расстояние от огня, скорее всего, он зажарил ее живьем.

— До чего тошнотворно, — сказал Гарсия, отворачиваясь.

— Тут газовая горелка, — продолжил Бриндл. — Это означает, что интенсивность пламени можно было регулировать. Хуже всего, оно горело все время. И не могло погаснуть, пока кто-то не выключит его.

— Оно продолжало гореть, когда нашли тело? — спросил Хантер, опускаясь на колени перед камином.

— Да, — кивнул Бриндл. — Но очень слабо. Хотя вполне достаточно, чтобы… — он закусил губу, — подсушить ее на огне. Но посмотри на размер этого камина, Роберт. Когда огонь пылает во всю мощь, он палит, как костер.

Хантер проморгался, сделал глубокий вдох и заставил себя на секунду рассмотреть тело. Гарсия стоял в нескольких шагах за ним. Правой рукой он прикрывал нос. Лицо было искажено гримасой, словно он попробовал что-то омерзительное.

Запах сгоревшей человеческой плоти разительно отличался от запаха других животных. Причиной тому была наша диета. Человек — единственное живое существо, которое ест столь разнообразную пищу, как мясо, овощи, сладости и химически измененные продукты. И когда человеческая плоть сгорает, высвобождаются различные токсины.

Гарсия почувствовал, что у него снова перехватывает горло.

— Мы освободили ее, — сказал Бриндл, заметив, как Хантер рассматривает ее перерезанные узы. — И есть причина, по которой вы двое здесь очутились.

Хантер свел брови в ожидании.

— Мы провели тут какое-то время. Сфотографировали и тело, и все место. Подумали, что двум местным детективам этого было достаточно. Тело было готово для отправки в морг.

Бриндл подозвал одного из лаборантов, чтобы тот помог ему. Они очень осторожно отодвинули тело мертвой женщины от спинки стула.

— И вот что мы тогда увидели.

Хантер и Гарсия переместились, чтобы лучше рассмотреть.

— О, мать твою, — пробормотал Гарсия сквозь стиснутые зубы, сжимая переносицу.

44

Хантер помассировал виски кончиками пальцев, пытаясь избавиться от головной боли, которая, как он знал, уже подступает.

— Вот дерьмо, — тихо сказал он.

Хантер неотрывно смотрел на спину и затылок жертвы. Они сильно обгорели. Но тут были и следы старых ожогов. Кожа уже пришла в порядок, и давняя травма оставила на коже лишь отдельные пятна. Но удивление на лицах детективов вызвали не они. В середине спины красным цветом был выписан номер 4 примерно шести дюймов в высоту.

— Есть и еще кое-что. — Бриндл попросил одного из агентов принести большой пакет для вещественных свидетельств, которые они собрали раньше. Он поднял прозрачный пластиковый пакет в воздух, чтобы Гарсия и Хантер смогли рассмотреть его содержимое. Внутри лежал сильно обгоревший череп. — Он был найден в камине после того, как огонь отключили.

Гарсия пару секунд не мог справиться с растерянностью.

Хантер глубоко вздохнул.

— Голова отца Фабиана? — спросил он, заранее зная ответ.

— Ты, должно быть, шутишь. — Гарсия вытаращил глаза. Но тут он вспомнил то, что прочел в дневнике священника: «Мою голову заберут, чтобы сжечь».

— Нам придется дождаться результатов анализа, но я готов побиться об заклад… — ответил Бриндл.

Теперь внимание Гарсии было снова обращено к сгоревшей женщине.

— Чего я тут не могу понять — как получилось, что у нее по всему телу разная степень ожогов? — Он осторожно сделал шаг вперед. — Кожа на ее торсе, руках и бедрах пошла пузырями и растрескалась. Можно сказать, что обнаженная плоть просто запеклась, как видите. — Он кивком подозвал Хантера. — Но голени, ступни и кисти рук сгорели до хруста. Большая часть просто обуглилась. И ради бога, что случилось с ее лицом? Словно эти части тела подверглись жару совсем другой интенсивности.

— Так и было, — признал Бриндл. — Как я говорил раньше, эта штука, включенная на полную мощность, полыхает подобно лесному пожару. — Он показал на камин. — Она была всего в футе от него. Я уверен, что убийца контролировал уровень пламени, пытая ее, но из-за сидячего положения на стуле голени и руки были примерно на фут ближе к огню, чем остальное тело. Дополнительная близость к огню означала, что жар повышался на два-три градуса по Цельсию. Учитывая примерное время, в течение которого она подергалась воздействию такого жара, те части тела, которые были ближе к огню, пострадали куда серьезнее, как вы сами видите. Далее, что касается ее лица… — Он нерешительно покачал головой. — Я видел довольно много жертв пожаров, но ничего подобного встречать мне не доводилось. Кожа на ее лице просто расплавилась и оплыла, как свеча.

— Мог ли киллер использовать какой-то ускоритель процесса горения? — спросил Хантер.

— С моей точки зрения, это единственное объяснение, — признал Бриндл.

— Что-то вроде масла для жарки?