Вера Чиркова

Вернись, а то убью!

Пролог

— Не уходи! — Темира отчаянно вцепилась в полу дорожного плаща, но мужчина резким рывком вырвал ткань из тонких пальцев и оттолкнул её прочь.

— Я тебя умоляю… — женский голос прерывался от рыданий, — умоля-аю… ты же говорил… ты клялся… как ты можешь теперь…

— Только не говори, что всерьез верила в те романтичные бредни, которые каждый мужчина твердит женщинам с вечера, — с холодным презрением бросил он, застегивая на торсе пояс с оружием — тебе же давно не пятнадцать, да и я далеко не первый, кто грел твою постель.

Все это было правдой… и про возраст и про мужчин… она уже была замужем и успела овдоветь к моменту их встречи… вот только одно казалось ложью, его нынешний ледяной взгляд. Она же помнит… она точно знает, это не могло быть притворством… эти раскаленные от страсти прикосновения и полный глубокой нежности взгляд…

— Неправда… зачем ты наговариваешь на себя… — она еще и защитить любимого пыталась от его собственных признаний, но он только оскорбительно расхохотался в ответ.

— Нет… ты еще глупее, чем я считал… когда выбирал место, чтоб перезимовать… но ты была очень… ласкова… и я хочу дать на прощанье совет — выходи за этого остолопа Шарта и радуйся жизни.

По правилам, установленным им же самим, следовало не советы ей давать, а сунуть кинжал под лопатку, но она действительно, была очень нежна с ним… да и уходил он так далеко, что был абсолютно уверен, больше их пути не пересекутся никогда.

Темира неверяще смотрела на резко захлопнувшуюся дверь, потом вскочила и ринулась к окну. Чтобы успеть разглядеть несколько всадников, выезжающих из распахнутых ворот. Все они были в плащах, у каждого за седлом горбились туго набитые дорожные мешки.

Значит и правда, ушел навсегда… а она даже не успела сказать ему главного…

И невдомек было рухнувшей на пол женщине, что её молчание спасло ей жизнь, иначе никакие нежные воспоминания не остановили бы твердую руку от прощального удара.

Как не догадывался и всадник, скакавший во главе маленького отряда к достижению заветной цели, что чем сильнее женская любовь, тем легче она переходит в лютую ненависть.

Глава 1

— Нет! Не может этого быть… — еще шептал я растерянно, еще хотел всей душой вернуться на час, на день назад, чтоб избежать этой боли, чтоб исправить, помочь…

А разумом точно знал, ничего исправить уже нельзя, и помощь запоздала, по меньшей мере, на сутки, а горькая, неизбывная боль потери теперь останется со мною навсегда. Со всеми нами.

Норен Ганетти был одним из самых неприметных моих коллег, и я мог бы никогда не познакомиться с ним поближе, если бы несколько лет назад наши расследования случайно не пересеклись. По-собачьи добрые, чуть застенчивые глаза, немного скованные движенья и тихий голос немолодого, полноватого мужчины показались мне вначале совершенно не подходящими для нашей работы, и я немного раздраженно задал ему интересующий меня в тот момент вопрос. А уже через полчаса был совершенно очарован его мягким, спокойным голосом, дающим точные и развернутые ответы, его тактичными замечаниями и ненавязчивыми советами.

Уже после первой встречи я начал считать его другом, и навещал каждый раз, когда имел возможность, или когда дела забрасывали меня в маленький городок, где он жил постоянно. Я искренне уважал его за то, что он всегда брался за те самые дела, от которых всеми силами старался отлынивать я сам. А он с той же доброй и терпеливой смущенной улыбкой вникал в запутанные соседские тяжбы, знал все семейные тайны простых жителей своего городка и соседних деревень и решал непростые дела о наследовании и супружеских изменах.

И вот теперь его нет… и эта несправедливость засела в сердце такой острой и жгучей занозой, что больно даже поглубже вздохнуть.

И многократно больнее от того, что мой коллега не погиб во время шторма или обвала, не умер от старости и не убит в честном бою.

Норена нашли случайно. Когда его наставник не дождался вестника о ходе расследования, то не сразу начал волноваться, решил подождать еще денек и только тогда организовывать поиски. И вдруг получил весомое подтверждение беды. Никто из непосвященных не знает, что не так давно ковен внес в наши опознавательные медальоны целый ряд улучшений и изменений. Теперь если око снимет или потеряет свой знак, ковен мгновенно получит магического вестника. А вот если амулет уничтожен или украден, магам поступает тревожный сигнал.

Сыскари прибыли на место, откуда пришел сигнал, уже через пару часов, и обнаружили жестоко искромсанное тело, а рядом, на камне, обломки разбитого булыжником амулета. И это говорило о многом, человек, совершивший преступление не просто знал, кого убивает, а затаил какое-то зло именно на нашу организацию.

— Выпей… успокойся… — осунувшаяся Клара сунула мне в руки кубок с каким-то напитком, и я решительно влил себе в рот её зелье.

Несмотря на то, что обычно предпочитаю собственные живые эмоции искусственному спокойствию, в этот раз намеренно изменил своему собственному правилу. Сейчас мне просто необходимо иметь возможность спокойно выслушать все выясненные сыскарями обстоятельства трагедии, чтоб потом, дома, в спокойной обстановке попробовать здраво разобраться в произошедшем.

— Успокоился? Идем, — тронула меня за плечо Кларисса, — Торрель собрал всех в зале для заседаний.

— Идем, — хмуро кивнул я, прекрасно понимая, что без этого заседания сейчас обойтись просто невозможно.

Королю тоже тяжело, а обсуждать печальную новость проще один раз, чем с каждой службой по отдельности.

Зал заседаний по форме похож на чашу, на дне которой стоит кафедра для докладчика, а выше, как круги по воде, расходятся ряды столов и приставленных к ним удобных кресел. Неширокие лестницы лучами прорезают эти круги в шести направлениях, и возле каждого сектора стоит табличка, где указано, кому тут принадлежат места.

Очам достался самый первый от входа сектор, с нами соседствует сектор ковена. Потом идут два сектора сыскарей и армии, и сектор для представителей знатных родов и высших чиновников. Последний сектор обычно занимают главы разных гильдий.

Но сегодня тут нет ни высокомерных отпрысков старинных семей, ни самоуверенных чиновников. Да и хитроватых гильдийцев тоже не пригласили. Зал заполнен сыскарями, очами и магами, и даже я сделал для себя несколько неожиданных открытий. Оказывается, старичок библиотекарь, которого я знаю чуть ли не двадцать лет, тоже принадлежит ковену магов, а улыбчивая владелица модной шляпной, где предпочитают покупать роскошные головные уборы все знатные дамы королевства — моя коллега.

— Его величество король, Торрель Дортеон Этавир, — еще не успел высокопарно объявить стоящий в дверях зала лакей, один из старших учеников ковена, а король уже стремительно пронесся мимо него и устроился за первым столом нижнего яруса.

Я в первый раз вижу его величество после свадебной церемонии, и потому не смог удержаться от чуть более пристального изучения его особы. Похоже, женитьба и в самом деле очень благоприятно отразилась на его внешности, и хотя я уже не раз слышал об этом от друзей и Хена, всегда лучше убедиться собственными глазами. А глаза мои видят посвежевшее и помолодевшее лицо, в уголках губ которого больше не таится застарелая боль. Да и счастливый блеск глаз, прорывающийся сквозь свежую печаль, очень красит и молодит его благородные черты.

Крепость, носящая гордое имя Элессит, сдалась через два месяца осады, после того, как стало ясно — усилия магов увенчались успехом, и горб с плеч принцессы исчез бесследно. А еще через месяц мы с Зией присутствовали на пышной свадебной церемонии, во время которой ковен выпотрошил магические резервы своих коллег подчистую. Зато водопады эфемерных цветов, бабочек и звезд, падающие на новобрачных, золотистые струи холодного огня, вылетающие из-под их ног, и осыпающие присутствующих разноцветными шариками, ленточками и цветочными лепестками, никого не оставили равнодушными.