– Значит, она оказалась не такой крепкой, как я думал, – перебил он. – Когда… когда это случилось?

– Мы полагаем, что между пятью и половиной шестого вечера, незадолго до нашего прибытия.

Жуткий холодок пробежал по спине Айви. Именно в это время она кружила по тому району, где жила мать Грегори. Она смотрела на стремительно темнеющее небо и мечущиеся под ветром кроны деревьев. Может быть, как раз в этот момент она проезжала мимо дома Каролины? Неужели Каролина убила себя именно тогда, в разгар грозы?

Эндрю попросил у полицейских разрешения отлучиться и вывел Мэгги из кабинета. Грегори остался, чтобы ответить на вопросы о своей матери и обо всех известных ему проблемах в ее жизни.

Айви поднялась, чтобы уйти. Она не хотела слушать о подробностях жизни Каролины, ей нужно было как можно скорее очутиться рядом с Тристаном и спрятаться от этого кошмара в его надежных объятиях.

Но Грегори снова удержал ее. Его рука была холодна и безжизненна, а лицо оставалось бесстрастным. Однако его голос оставался настолько спокоен, что у Айви мурашки побежали по спине. Но она чувствовала, как что-то боролось в душе Грегори, словно какая-то часть его существа понимала весь ужас произошедшего и нуждалась в защите. Вот почему она осталась с ним и просидела в кабинете еще долго после того, как Тристан ушел и все остальные легли спать.

Глава 10

– Но ты же говорил, что Гарри собирается на свидание в пятницу? – переспросила Айви.

– Так он и собирался, – ответил Тристан, растягиваясь рядом с ней на траве. – Но девушка, которую он пригласил, передумала. Я подозреваю, получив более заманчивое предложение.

Айви сокрушенно покачала головой.

– Почему Гарри всегда выбирает недоступных девочек?

– А почему Сюзанна преследует Грегори? – вопросом на вопрос ответил Тристан.

– Наверное, по той же причине, по какой Элла гоняется за бабочками, – улыбнулась Айви, глядя на скачущую по траве кошку.

В саду у преподобного Каррутерса Элла чувствовала себя как дома. И даже лучше. Будь ее воля, она бы сюда переселилась.

Все дело в том, что наряду с львиным зевом, розами, лилиями и душистыми травами отец Тристана посадил в своем саду небольшую грядку кошачьей мяты.

– А почему ты не можешь в субботу? – спросил Тристан. – Если ты работаешь, мы могли бы сходить на поздний сеанс.

Айви села. Как же ему объяснить? Тристан всегда был для Айви на первом месте, здесь у нее не было никаких сомнений. Но они первоначально договаривались на пятницу, а теперь вдруг все переносится на субботу и – нет, лучше сказать все начистоту.

– В субботу Грегори пригласил Сюзанну, Бет и меня погулять с его друзьями.

Тристан не стал скрывать своего удивления и неудовольствия.

– Понимаешь, для Сюзанны это так важно, – поспешно затараторила Айви. – Она уже вовсю готовится к этой субботе. Да и Бет тоже очень рада – ты же знаешь, ее ведь нечасто куда-то приглашают.

– А ты? – спросил Тристан, перевернувшись на бок. Он оперся на локоть и задумчиво теребил в пальцах длинную травинку.

– Я думаю, я тоже должна пойти – ради Грегори.

– Мне кажется, в последние недели ты уже немало сделала для Грегори.

– Тристан, его мать покончила с собой! – воскликнула Айви.

– Я в курсе.

– Я живу с ним под одной крышей, – горячо продолжала Айви. – Я каждый день встречаюсь с ним на кухне, в холле и в гостиной. Я замечаю перепады его настроения, вижу его в радости и в унынии. Чаще всего в унынии, – тихо добавила она, вспомнив, как несколько дней подряд Грегори сидел и читал газеты, лихорадочно листая их в поисках какой-то информации, которую, очевидно, никак не мог найти.

– Мне кажется, он очень озлоблен, – задумчиво сказала Айви. – Он пытается это скрывать, но я думаю, он не может простить матери того, что она убила себя. Прошлой ночью, примерно в половине второго, я видела его на теннисном корте – он в бешенстве лупил мечом о стену.

Той ночью Айви вышла из дома, чтобы поговорить с Грегори. Когда она окликнула его, он резко обернулся – и она увидела, что его лицо перекошено от боли и бешенства.

– Поверь мне, Тристан, я всеми силами стараюсь помочь ему, и буду помогать дальше, но если ты думаешь, что у меня есть к нему какие-то другие чувства… если ты думаешь, что… Тристан, это же просто глупо! Если ты думаешь – нет, я просто не могу поверить…

– Стоп, стоп, притормози, – он повалил ее на траву рядом с собой. – Ни о чем таком я не думал. Ты сама себя накручиваешь.

– Тогда что тебя раздражает?

– Думаю, две вещи. Во-первых, мне кажется, что ты многое делаешь из чувства вины…

– Вины? – взвилась Айви и, вывернувшись из-под его руки, снова села.

– Мне кажется, ты заразилась настроением своей матери, которая уверена, что она и ее семья стали причиной несчастий Каролины.

– Мы ни в чем не виноваты!

– Я знаю. Я просто хочу убедиться, что ты действительно в это веришь, а не пытаешься доказать свою невиновность человеку, который использует твои переживания в своих интересах.

– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь! – воскликнула Айви, в смятении обрывая хохолки травы. – Ты не можешь понять, через что ему приходится пройти! Ты ведь не знаешь Грегори! Ты не был с ним рядом…

– Я знаю Грегори с первого класса, и все это время я был с ним рядом.

– Ты не считаешь, что люди могут измениться после первого класса?

– Считаю. Но я знаю Эрика столько же, сколько Грегори, – невозмутимо продолжал Тристан. – А он до сих пор остается лучшим другом Грегори. И я знаю, какие мерзкие и даже опасные фокусы еще совсем недавно проделывала эта парочка. И это вторая причина, по которой мне все это не нравится.

– Но Грегори никогда не пытался вовлечь меня или моих друзей в свои приключения, – горячо возразила Айви. – Он уважает меня, слышишь? Просто сейчас, впервые за эти три недели, он пытается хоть как-то развеяться.

Тристан продолжал с сомнением смотреть на нее.

– Пожалуйста, пусть это не встанет между нами! – умоляюще попросила Айви.

Он протянул руку и ласково коснулся ее щеки.

– Я не позволю ничему встать между нами, Айви. Ни горам, ни рекам, ни материкам, ни континентам. Нас не разлучат ни войны, ни водопады…

– Ни сама смерть, – со смехом закончила Айви. – Я вижу, ты прочитал последний рассказ Бет?

– Гарри проглотил его в один присест.

– Гарри? Шутишь?

– Он оставил у себя копию, которую ты мне дала, – фыркнул Тристан, – и взял с меня слово, что я скажу тебе, будто потерял свой экземпляр.

Айви расхохоталась и растянулась рядом с Тристаном, положив голову ему на плечо.

– Значит, ты понимаешь, почему я не могу отказать Грегори?

– Нет, но это твой выбор, – ответил Тристан. – Значит, так тому и быть. Как насчет субботы на следующей неделе?

– А у тебя как? – спросила Айви.

– Я обедаю в «Дарни-инн».

– У Дарни? Да ты что? Значит, ты заработал кучу денег, обучая детишек плаванию?

– Достаточно, – ответил Тристан. – У тебя, случайно, нет на примете какой-нибудь красивой девушки, которая согласилась бы отведать блюда французской кухни при свечах в моем обществе?

– Конечно, есть!

– А она свободна в следующую субботу?

– Может быть. А закуски будут?

– Она может заказать себе сразу три.

– А что на десерт?

– Малиновое суфле. И поцелуи.

– Поцелуи?

– Было очень весело, – сухо заметила Айви.

– А мне скучно, – процедил Эрик.

– А мне нет, – воскликнула Бет.

В этот субботний вечер она последней покинула вечеринку в университетском женском клубе. Когда нужно, Бет проявляла чудеса сообразительности. Очутившись в женской общине, она позаимствовала у одной из сестер лист бумаги и принялась деловито интервьюировать участниц вечеринки. В результате, когда всех остальных школьников бесцеремонно выставили за дверь, Бет разрешили остаться. Падкие на лесть девушки из клуба «Сигма пи ню» были готовы на многое ради призрачной надежды стать героинями следующего романа великой писательницы.