9 января 1974 года. Сегодня 50 лет Алексею Ивановичу Аджубею. Дата!

Вчера прочла в дневниках Льва Кассиля: «Иной раз, когда все не ладится и томит, ловишь себя на позорном малодушии: “Скорее бы уж этот день прошел!”

Какая безнравственная расточительность! Много ли дней нам вообще отпущено, можно ли добровольно отказаться хотя бы от одного, как бы труден и каторжен он ни был? Дело ли так взывать к милосердию времени, которое и без того торопится покончить с нами? Нет, время надо подчинять себе, заполняя его целиком, не давая ему уходить зря сквозь решето пустых часов…» (Лев Кассиль. Жить надо во весь рост // Знамя. № 3. 1973. С. 186).

«Бездари талантов и за гробом не прощают» (из какого-то стихотворения 1971 года).

13 января 1974 года. «В народе продолжают чтить память Вашего супруга, что проявляется, в частности, в присвоении своим детям его имени. В Москве доктор геологических наук (сын бывшего царского банкира А. Хрущева, расписывавшегося на первых советских червонцах) назвал своего внука Никитой, а в Ереване академик Мергелян Сергей дал это имя своему сыну. Они наши знакомые, и это абсолютно верно». (Из новогоднего поздравления супругов Ванюшиных из Еревана, 24 декабря 1973 г.)

Звонят разные товарищи и спрашивают, почему нет надгробия на могиле Н. С., а я сама толком не знаю причины. Сергей что-то темнит. Даже профессор Жуковский [121]говорил, что был у могилы недавно и слышал, как люди возмущаются этим фактом.

9 февраля 1974 года. Ездила на кладбище с Таисьей Матвеевной Павкиной (Она моя многолетняя корреспондентка из Омска, мать 14 детей, сама на костылях — ТБК (туберкулез) колена, муж был безногий, умер от ТБК три года назад.

Проездом из Ленинграда от брата остановилась в Москве, захотела повидаться и посетить могилы моих…)

Пока стояли у Н. С., слышали от всех подходивших: «А памятника еще нет».

У профессора Вотчала [122]тоже еще нет надгробия, стоит портрет.

Головокружение не проходит полностью, неважно себя чувствую…

3 апреля 1974 года. Ездила с Радой на кладбище. Могилы еще не оттаяли. У Н. С. лежит много живых цветов на земле и стоят гвоздики и нарциссы в вазах. Так много народа было, что я не могла подойти вплотную, стояла сбоку. Рада немного поправила цветы. У Лены тоже стоят цветы, мы свои положили на землю.

16 апреля 1974 года. Начинаю читать «Khrushchev remembers» translatеd and edited by Strobe Talbot (Boston, Toronto). Дала малознакомая женщина. Очень многое похоже на записки Н. С., но общее впечатление такое, будто это компиляция разных высказываний, которыми умело воспользовался способный журналист.

«Что есть у человека, кроме жены? — заговорил Гомбург (физик, лауреат Нобелевской премии). — Родители всегда уходят слишком рано, а дети — слишком поздно, когда отношения уже безнадежно испорчены. Друзья? Но это такая редкость! Открытие интимно близко тебе, пока живет в твоей голове, затем оно становится шлюхой, доступной каждому. Остается лишь жена, стареющая, слабеющая, надоедливая, сварливая, глупая и все же — единственная и вечная.

Лишь в ней одной доказательство того, что ты — личность или хотя бы особь…» (Ю. Нагибин. «Пик удачи», «Знамя», № 9, 1970 г., стр. 81)

14 сентября 1974 года. Памятник разрешили после того, как я позвонила А. Н Косыгину. [123]Сказала, что в Управлении делами СМ не дают согласия на проект памятника. После звонка Косыгина все было сделано в один день.

К третьей годовщине смерти Н. С. поставили, наконец, памятник. Фамилия скульптора — Эрнст Неизвестный. Голова и плита, на ней надпись — из бронзы. Остальное — глыбы белого и черного полированного гранита. Всем нам и большинству знакомых памятник понравился, но есть не одобряющие (Аня Тарасова).

Одиннадцатого сентября 1974 года к 6 часам у ворот кладбища собралось много людей, товарищей и незнакомых, ждали Евтушенко и Григорьева [124](певец). Все вымокли, дождь шел два часа, все время, пока собирались и стояли у могилы. Говорил кто-то, что были иностранцы, фотографы щелкали. Рада и Ляля (подруга Лены) остались, чтобы организовать массу цветов, принесенных людьми. Промокли очень, из ботинок выливали воду. К счастью обошлось без простуды.

Евтушенко громко говорил, что лицо скульптор сделал живым, что Н. С. с нами и т. п.

Мэр Флоренции Лапиро прислал телеграмму: «Памятник будет всегда напоминать о борьбе и борце за мир».

Когда езжу по Москве, в глаза бросаются места и вещи, за которые Н. С. боролся, не жалея сил и здоровья. Набережные реки Москвы одеты камнем, он организовал еще до войны. Расширен Дорогомиловский мост. — Н. С. после войны добился этого.

Липы и другие деревья, посаженные по улицам Москвы взрослыми, — опять же он выискал автора пересадки деревьев зимой Павла Спиридоновича Лесничего. Применил широко его метод, Москва быстро озеленилась. Травяные площадки в центре города. Сколько он внушал озеленителям, что надо траву сеять, это дешевле и доступнее, чем цветы… Каштаны растут сейчас по всей Москве, а Н. С. ездил специально по Москве, выискивал, растут ли где каштаны. Нашел, доказал и после этого стали выращивать каштаны для посадки в городе. Рябинка алеет на Калининском проспекте — он продвигал. Красиво…Целина. Когда шли передачи о торжествах на Целине, звонили мне некоторые люди и просили объяснить, почему не называют имени Н. С., ведь большинство помнит «автора» целины. Что я могла ответить?

А к могиле его приходит очень много людей и летом, и зимой. Не могу привыкнуть, все жду, что приедет откуда-то…

20 сентября 1974 года. Слушаю ОДНА радио. Передают голос певицы Анастасии Дмитриевны Вяльцевой. [125]Композитор рассказал, что когда ее хоронили, то весь путь до могилы был усыпал цветами, собралось много студентов, всякого народа.

А когда Н. С. хоронили, народа собралось много, несмотря на дождь, но народ не пускала милиция. А машину с гробом гнали на большой скорости. Каждый раз, когда вспоминаю, думаю о похоронах А. С. Пушкина.

Когда хоронили моего брата Ивана Петровича Кухарчука в Киеве, то женщины с фабрики, где он работал директором, так же сыпали сирень под ноги от ворот кладбища до могилы. И все время товарищи с фабрики заботятся о его семье.

15 октября 1974 года. До чего хорош октябрь в этом году! Все желтеет, краснеет, березки прозрачные, дубы коричневые, только сосны темно-зеленые. Приехала сегодня одна в Жуковку, очень уж теплая погода (+19 °C), жаль сидеть в городской квартире.

16 октября 1974 года. На что я употребила загородный досуг за сегодняшнее утро: встала в 7-30 (как всегда), лечебная физкультура, завтрак, уборка спальни, столовой, крылечка. Молоко привозят к 10–30 утра, до этого решила вскопать мини-грядку и набросать в цветы торфа. Времени это заняло полчаса, а устала сильно. Отдыхала на кушетке, сидела на крыльце. Принесли молоко (и на долю Гали) и решила почистить мойку, плиту, умывальник, чайник, кастрюли и даже лопату Маргариты Георгиевны. Галя дала мне пасту для чистки ржавчины и жирных пятен «Нивьера». Хорошая паста.